Инструменты взаимодействия (ЛП)

Осторожно, чтобы не поскользнуться на кафельном полу, Бетани обернула полотенце вокруг тела и встала перед зеркалом в ванной. У нее не было времени поправить прическу, и это было очень обидно. Чистые, выпрямленные волосы всегда придавали ей уверенности в себе. Ее стопка детских знаний состояла из одного факта — они охотились на слабых. Она помнила свое ликование, когда была третьеклассницей, когда в класс вошла учительница, заменяющая их, думая, что они будут следовать плану урока. Извини, молокосос. Не сегодня. Теперь она собиралась быть простофилей.
— Хорошо, хорошо, — выдохнула она, быстро увлажняя кожу и нанося тончайший слой тонального крема, за которым следует мазок туши. — Ты развлекаешь десятки женщин каждую неделю. Ты можешь справиться с некоторыми воспитанниками детского сада.
Это правда, она развлекала членов Лиги “Только мы” каждый субботний вечер, но это только кажется, что у нее получалось легко, когда на самом деле она обдумывала каждое свое слово, до смерти анализируя комментарии своих друзей, ища какие-то доказательства того, что они знали о ее недостатках. Она любила этот клуб. Любила дух, честность и женщин. Но какая-то часть ее всегда считала это временным. Как долго она сможет убеждать их, что она грациозна, забавна и ослепительно беззаботна? Что произойдет, когда они начнут видеть ее насквозь?
Не желая углубляться в эти страхи, Бетани повесила полотенце, присела на корточки, чтобы убедиться, что углы выровнялись, затем прошла через свою спальню к шкафу. По дороге домой она мысленно отложила наряд и теперь потянулась за джинсовым комбинезоном с оборками, надела его, а затем сунула ноги в остроносые белые туфли на плоской подошве. Она провела расческой по волосам, собрала их в высокий хвост и, остановилась у холодильника, чтобы взять кусок оставшегося свадебного торта, вышла из дома с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала.
Через несколько минут она уже въезжала на подъездную дорожку к дому Уэса, паркуясь за его грузовиком.
— Ты можешь это сделать, — радостно сказала она своему отражению. — Ты можешь помочь присмотреть за тремя маленькими девочками и оставить их в неведении, что ты ужасный беспорядок.
С тортом в руке она поднялась по ступенькам к входной двери Уэса.
Она едва подняла руку, чтобы постучать, когда дверь распахнулась.
— Почему ты так долго? От них остались одни косточки, женщина.
Она была очень близка к тому, чтобы швырнуть торт ему в лицо. И серьезно, почему ее мозг заставлял ее отмечать, насколько сексуально он выглядел, даже когда его рот произносил грубое дерьмо? Он даже не потрудился переодеться, все еще одетый в свой лучший рабочий костюм, волосы взъерошены от пыли, футболка помята от высохшего пота и хлопьев штукатурки. Когда он оперся предплечьем о дверной косяк и издал звук одобрения, оглядывая ее сверху донизу, она отказалась признать полоску тугого живота, открывшуюся из-за его приподнятой футболки. Или тот факт, что она пошла домой переодеться только для того, чтобы он смотрел на нее вот так. Хотя, черт возьми. Она это сделала, не так ли? Кому-то действительно нужно было свергнуть ее с поста лидера Лиги “Только мы”. Она была мошенницей. Просто никто никогда не видел ее в таком растрепанном состоянии, свидетелем которого был Уэс. У него хватило наглости увидеть ее злой, плачущей, измученной стрессом, грязной. Какой же он наглый.
— Отойди в сторону, ковбой. Я принесла торт.
— А я думал, ты десерт.
Она подняла один палец.
— Ты получаешь один штраф. Вот и все.
Его улыбка сверкнула белизной на заросшем щетиной лице, и на несколько ценных секунд она почти забыла, что ему двадцать, черт возьми, три.
— Я был должным образом предупрежден. — Он шире распахнул дверь и отодвинулся с ее пути. — Это что, свадебный торт?
— Да. — Она резко остановилась в прихожей, ее пальцы танцевали по пластиковой обертке. — Тебе… понравился торт на свадьбе?
Он скрестил руки на своей широкой груди.
— Никогда не встречала никого, кто бы мне не нравился. — промурлыкала она. — А как насчет еды?
 
— До того, как я переехал в Порт-Джефф, я существовал на Subway и виски.
— Что ж, это было предсказуемо бесполезно, — пробормотала она, начиная уходить.
— Подожди. — Уэс остановил ее движения, обхватив теплой рукой ее локоть. — Кто-то сказал, что им не понравилась еда?
Ее желудок сжался.
— Тебе кто-то это сказал?
— Нет.
— Еда была великолепной. Моему пятилетнему ребенку пришлось напомнить мне, что невежливо таскать домой креветки в карманах. — Он запнулся на последнем слове, нахмурившись про себя. — Я имею в виду, не моего пятилетний ребенка.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — тихо выдохнула она, встревоженная царапаньем в горле. — Так, гм… значит, тебе понравилось? Там так много всего осталось…
Он приподнял бровь.
— И все это время ты беспокоилась, что гостям не понравилась еда. Еда, которую ты даже не готовила?
— Я все устроила.
— Я упоминал открытый бар?
— Ладно, ты высказал свою точку зрения. — Она повернулась и важно прошествовала в гостиную, прекрасно понимая, что определенно почувствовала себя лучше из-за остатков свадебной еды. Мол, совсем лучше. Прощена. Настолько, что ей стало легче дышать, чем когда-либо с вечера воскресенья. — А где же девочки?
— ЭЛЬЗА!
Три маленькие девочки ворвались в гостиную из коридора и принялись прыгать перед ней вверх-вниз. Выжидательно.
— О, эм. У меня есть торт, — прохрипела она, предчувствие начало закрадываться в ее живот.
— Торт и попкорн! Не говори нашей маме.
— Ваш секрет в безопасности, — быстро сказала Бетани, просматривая свой банк памяти в поисках какого-нибудь намека на то, чем увлекались пятилетние дети. Подожди. Перемотать назад. Так оно и было. Вдохновение пришло, и ни мгновением раньше. Лаура смотрела на нее большими круглыми глазами, как будто Бетани владела секретами пре-пре-пре-подросткового счастья. — И… Знаешь, лучший способ съесть торт — это запить его чаем.
Все трое детей стали очень тихими и пугающе тихими. Неужели она все испортила? Она поправила пластиковую обертку, хотя она была идеальной. Ни единого пузырька или перекрытия.
— Ч-чаепитие?
Взрыв счастливых, оглушительных воплей заставил Бетани отступить на шаг, ее облегчение сменилось смехом. Она прикусила нижнюю губу, чтобы улыбка не расплылась по всему лицу, и встретилась взглядом с Уэсом, который стоял на кухне с кружкой кофе на полпути ко рту. И о. Просто ооо. Он не скрывал, как он смотрел на нее достаточно быстро, и Бетани знала, что она проснется сегодня ночью, думая о смеси восхищения, благодарности и чистого, бездонного желания в его глазах.
Ее тело отреагировало так, как будто она сидела на сушилке во время отжима, нагреваясь и сжимаясь в какой-то неловкой манере, которая определенно не подходила для детского чаепития.
— Хорошо, — выдавила она. — Вам нужны гости, не так ли? Соберите несколько кукол или мягких игрушек, а я накрою на стол.
Они двинулись по коридору в суматохе размахивающих конечностей, перекрикивая друг друга. Бетани подошла к кухонному столу и поставила торт, заправив распущенные волосы в хвост.
— У нее ведь есть мягкие игрушки, верно? — прошептала Бетани Уэсу, который медленно кивнул, потягивая из своей кружки, пристально глядя на нее. — Хорошо.
— Чего у меня нет, так это чая. Я предполагаю, что это обязательно для чаепития.
Бетани поморщилась.
— Кто живет по соседству?
— Сантанджело.
— Ах! Они ходили в школу вместе с моими родителями. Я сейчас вернусь.
Пять минут спустя, убедив миссис Сантанджело угостить их разнообразным чаем без кофеина, Бетани вернулась в дом и обнаружила, что девочки, оживленно беседуя, расставляют вокруг стола плюшевых мишек и семейство плюшевых пингвинов. В то время как Уэс продолжал прятаться в глубоких уголках кухни.
— Ты выглядишь испуганным. Иди, сядь.
Уэс колебался.
— Я видел этот фильм. Как только я выдвину свой стул, одна из них спросит, откуда берутся дети.