Монкрейн – Ученик Духа (СИ)

Сая кивнула.
— И сколько помню, здесь неподалёку есть город, так?
Девочка снова кивнула, добавив:
— Город виконта Мизери, да. Кигарс. Мы раньше жили там, наша семья, Танн и..
— Отлично, — приободрился Ронта, сознательно прервав девочку на полуслове, — Сая, тот порошок для меня ты купила в городе?
Сая немного замялась, но ответ снова дала положительный.
— Танн купил его очень давно, ещё когда мы жили в городе, — объяснила она, — тебе.. то есть Ронте.. нашему Ронте только из-за него становилось лучше, поэтому брат попросил одного хорошего аптекаря сделать это лекарство. Осталось немного, но даже если бы хотели купить ещё.. в город нам теперь нельзя.
— Почему? — машинально спросил Ронта. Неозвученных вопросов в его голове становилось всё больше с каждым ответом Саи.
— Наши родители.. мы.. — она на мгновение остановилась, задержав дыхание. Предательски заблестели её глаза, но влага тут же застыла. Она быстро приподняла правый рукав, — Мы теперь изгои в городе.
Тёмно-красное клеймо красовалось на её предплечье уродливым шрамом. Больше всего оно напоминало герб, но внутри виднелся только текст. Жирными буквами на новом для меня, но отчего-то знакомом языке было написано, — "оскорбление титула". Больше Ронта не стал ничего спрашивать об этом.
Этот мир недалеко ушел от его родного. Иерархия, сила и власть стояли здесь на первом месте. Человеческая жизнь ценилась за её потенциал, а кровь была драгоценнейшей из валют. То, что он видел на руке девочке было не просто клеймом.
Это было клеймо с частичкой силы практика. В этом клейме он бы не увидел ничего необычного, если бы не обладал Духом. Сама суть Духа была связана с развитием и практикой. В моём мире считалось что первыми практиками были именно обладатели Духа.
Среди его Школы из поколения в поколение передавались знания о развитии практиков. Законы развития и культивации и знания о них начинали просыпаться в обладателях Духа едва ли не до их роджения. В этом клейме он ощутил мизерную, почти незаметную частичку этой энергии.
Она была не похожа на ту, которой обладали в зачатке почти все из тех немногих людей, что Ронта видел здесь, в этом мире. Например собственный исток Саи и Транта явно принадлежал местным законам, но энергия в клейме, — совершенно точно нет. Впервые он видел подобный след внутренней алхимии. Горячее чувство предвкушения и интриги едва не захлестнуло его. И тут Ронта припомнил кое-что ещё.
— Сая, почему ты разозлилась когда узнала что твой брат пытался стать практиком? Разве это не помогло бы вам жить лучше?
"По крайней мере всякий знает, что практика даже первого или второго уровня не стоит злить."
— Ты и правда издалека. Каждый ребёнок в герцогстве знает, что практиковать после тринадцатилетия опасно. Тело может взорваться! Я сама слышала от взрослых, как один парень, кажется сын трактирщика, пытался пробудиться в двенадцать с половиной лет и умер от этого! — эмоционально вещала с самым уверенным видом Сая, попутно вытирая лицо.
Конечно же на самом деле Ронта не поверил ни слову из сказанного. Единственным логическим объяснением её истории он нашел полное отсутствие упоминаний об Алхимиках и в памяти Ронты и в словах Саи.
"Тринадцать? Насколько я помню, некоторые воины на Тысяче Островов специально дожидались шестнадцати, чтобы установить наиболее прочное основание. А здесь тринадцать – самый поздний срок для молодого практика. Похоже этому миру изрядно не хватает Алхимиков. Если так подумать, может в этом мире и Истинных нет?"
Истинными на Тысяче Островов называли практиков высших уровней силы, которые правили островами и целыми территориями за пределами Школ. Эти люди по силе стояли выше любых смертных и превосходили обычных практиков, а некоторые из них на равных правах могли беседовать с хранителями Школ. Даже Алхимики, самая уважаемая и древняя каста Тысячи Островов, нередко боялись их силы.
"Но хотя Алхимиков и не существует в этом мире, кто-то же сделал тот порошок. Примитивно, но зачатки знаний об эликсирах здесь тоже кто-то использует."
 
Отбросив размышления, Ронта продолжил разговор.
— А ты? Ты тоже не пробудилась, но похоже и не пыталась. — серьёзно заметил он. С наконец-то проснувшимся Духом, и даже не используя его намеренно, он мог видеть больше. Куда больше, чем видели обычные люди и слабые практики.
— У нас с братом нет таланта, вот и всё. Талантливые пробуждаются в двенадцать лет, а мне уже почти четырнадцать. Брату уже исполнилось пятнадцать. Он глупо поступил, что пытался пробудиться — буднично ответила Сая, но внезапно её глаза удивлённо округлились, — Но.. но откуда ты знаешь, что я..
— Просто знаю.
Исток девочки был крошечным и слабым, как и у её брата, но по крайней мере они не были его лишены. Ронта видел, хотя и не был уверен наверняка, что они совсем недавно почувствовали дыхание истока. Слишком поздно, как и сказала Сая. Поздно для этого мира, но не для Ронты.
...
С рассветом следующего дня Ронта снова взялся за своё зелье. На этот раз сосудом был старый железный котелок, местами уже взявшийся ржавчиной, Сая обменяла его в деревне на кое-какую снедь. Крышкой послужила накрепко примотанная к нему толстенная доска.
Сая с полным сосредоточенности взглядом стояла как можно дальше, а Трант всё ещё отлёживался, время от времени болезненно вздыхая. Вообще-то ни свет ни заря он пытался прошмыгнуть к городу, но под тяжелым взглядом сестры и после её же словесной взбучки он остался в постели.
В общем-то, как показалось Ронте, время самое подходящее для второй попытки.
Взявшись обеими руками за стоящий на хлипком столике котёл, он закрыл глаза. В этот же миг он насильно пробудил Дух, который неохотно пришел в движение. Сквозь лёгкий озноб в мышцах Ронта ощутил как давно знакомая сила пронеслась от его сердца и головы к рукам, а затем лёгким невидимым полотном накрыла и сосуд.
Минута.. две.. пять.. пролетели словно мгновения. Но Ронта прекрасно знал, что на самом деле процесс займёт куда больше времени. Спустя десять минут у него стали трястись руки. Через двадцать кровь загудела в ушах. Наконец.. только когда он мысленно отсчитал ровно половину часа времени, внутри уже изрядно разогретого котелка произошло нечто необычное.
На глазах у двух ошеломлённых зрителей, Саи и Транта, котелок словно лишенный веса, поднялся в воздух. От дна до краёв он вдруг стремительно начал краснеть. Деревяшка у горла задымилась, покрываясь чёрными пятнами. Она словно горела изнутри.
— Задержите дыхание, — быстро скомандовал Ронта. Всё шло не совсем так, как он ожидал. Снова.
Пах! С глухим хлопком струя зелёного пара вырвалась наружу, едва не затопив комнату. Густой травянистый токсин быстро расползся по потолку. Он искал дорогу наружу, но прежде чем это случилось из котла выстрелила новая струя пара, на этот раз серовато-белая. Словно два змея, они закружились в водовороте, пока не пожрали друг друга. В комнате в мгновение снова наступила тишина.
В этот момент Ронта наконец-то открыл глаза. Сняв с котла уже почти обуглившуюся деревяшку, он быстро швырнул её через открытую дверь во двор. Сая хотела было вскрикнуть при виде этого, но Ронта только махнул ей, чтобы не шумела. Огонь Духа не мог ему навредить, но девочка конечно же об этом не знала.
Внутри раскалённого котелка плавала густая серо-желтая жижица, которой едва ли хватило бы на пару глотков. Не раздумывая, Ронта опрокинул горшок, жадно выпив всё до капли. Тёплая энергия зелья тут же пришла в движение.
Не прошло и минуты, как его серовато-бледная кожа покрылась слоем тёмной маслянистой субстанции. Токсины тела, так их называли на его родине. Он чувствовал себя лучше с каждой секундой, бодрость и лёгкость волнами его наполняли.
Глядя на открывших рты в изумлении брата и сестру, Ронта довольно захохотал.
— Кто из вас будет следующим, малыши?
  
Глава 3. Впервые в городе.
 
Ронта прекрасно понимал что вылечить его новоявленную проблему, а именно медленно умирающее тело, дело совсем не из простых. Он просто не знал где именно искать её первоисточник. Изначально он думал, что сам так повлиял на это тело, когда вселился в него под защитой Духа. Но после оказалось, что странная болезнь и прежде терзала его старого владельца. И хотя вторая причина уже звучала куда логичней, первую Ронта никак не мог отмести в сторону. Всё же впервые в жизни он видел чтобы человек вместо смерти поселился в чужой, уже остывающий труп. Остальные причины его замешательства логично произрастали из этого факта.