СССР: вернуться в детство 3 (СИ)
Но прописать у нас нужно было только Вовку — для беспроблемного получения гонораров.
Мама приехала на дачу и воспользовалась моментом, пока Вова ушёл по хозяйству:
— Оля, что — прямо прописывать у нас будем?
— А что тебя смущает?
— Ну… Это же как бы… серьёзно, а?
— Ма-ам. Когда я выйду за него замуж, так и так придётся его у нас прописывать. Не думаешь же ты, что мы будем жить в Пивоварихе? Хотя, по настоящему, мы и в Юбилейном-то не особо будем жить, у нас же всё хозяйство здесь.
— Замуж? — мамины брови поползли наверх.
— Ну, девушки обычно выходят замуж. Тебе не кажется, что это совершенно типовая ситуация?
— Оля…
— М?
— Тебе же восемь лет?..
— А-а, дело наживное. Сегодня восемь, а там, не заметишь — уже и восемнадцать.
— Да ты сто раз передумаешь!
— Нет, мам. Ты внимательно присмотрись к этому мальчику. Это моя судьба.
Матушка посмотрела на меня как на инопланетянку и удалилась, бормоча:
— Это не ребёнок, это какой-то ужас вообще…
Тем не менее, в паспортный стол мы обратились. Паспортистки пришли в недоумение от предоставленных нами документов, листали какие-то тома инструкций, звонили в головную контору, в которую нас, в конце концов, и отправили. Мытарства заняли несколько полноценных часов — и вот, Вовка прописан у нас! Причём, прописан именно у мамы с Женей, потому как она «исполняющая обязанности родителя», и у них там Федька, а мы с Вовкой — разнополые, всё, крындец!
По большому счёту, эти тонкости нам были пофигу. Главное, что теперь мы могли нормально отправить договора в «Детскую литературу» и потом всё получать на одной почте. Ура, товарищи!
ЗВЕРЮШНОЕ
Третьего ноября с вечера начались наклёвки в инкубаторе. Слишком долго вылупившемуся цыплёнку там сидеть — смысла нет, да и мало ли, то застрянет кто-то где-то, то ещё какой фокус случится. Цыплята, они, знаете ли, как любые дети способны иногда удивить изобретательностью. Поэтому я взяла книжку и пошла в сарайку — караулить вывод. Настропалила брудер, притащила себе чайник — иначе я ж усну там, прямо в обнимку с инкубатором. А книжку зря взяла, потому что меня пришли Вовка с Робом поддерживать, какое уж тут чтение.
К трём часам ночи из ста двадцати яиц у нас осталось четыре целых. Для этой породы, считайте, практически норма. В принципе, можно уже и не ждать.
— Ну вот, можно уже петухов в расход отправить, — сказала я, когда мы как зомбарики брели к дому.
— Н-но, следующие яйца уже будем от молодых закладывать, — согласился Вова. И назавтра же обоих петухов чикнул. Бабушка их поделила и несколько дней суп варила, а заодно и Робу хавку — мы только трубчатые кости выбирали, как положено…
КРАСНЫЙ ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ
На седьмое ноября на даче собралась огромная толпа родственников — по традиции все ехали поздравлять бабушку. А отчего бы не ехать — дом большой, можно и с ночевой остаться, а восьмого тоже выходной.
Тётя Клара привезла первый ноябрьский выпуск «Роман-газеты», за номером двадцать один, на корке которого красовалась я «под взрослую». Все удивлялись, как я такая вышла, а тётя Валя сразу попросила почитать. А я подумала, что если вдруг «Роман-газета» расщедрится и вместо одного отправит нам авторских экземпляров хотя бы штуки три — я ей задарю. Тётя Валя — страстный читатель, пусть.
За столом все сильно обсуждали (и осуждали) сухой закон, и даже пару раз выпили за его отмену. Шутки шутками, а неприятные процессы, которые я описала в письме Андропову (так и не знаю, дошло ли оно…) потихоньку начали разгоняться, цепляя не только «экспериментальную» Бурятскую АССР, но и соседние области. В частности — нашу.
С любым алкоголем можно было теперь ехать в Бурятию, как с валютой. В ближайших к ним иркутско-областных городках и посёлках началась массовая скупка алкоголя — это же не другое вам государство, а просто соседний регион, ездить спокойно туда-сюда можно! И никаких досмотров не предполагается.
Наши жаловались, что это поветрие и до Иркутска дошло. Хуже того — скупают сахар (ясен пень — в Бурятии вспышка самогоноварения в худшем его варианте), и в нашем облисполкоме всерьёз обсуждают вопрос о введении талонов на сахар и водку уже в Иркутской области — типа, чтоб чужие покупать не могли, а пока ограничили продажу: не более двух бутылок и не более двух килограмм сахара в одни руки. Дошло до того, что бригады дружинников начали караулить — и даже кого-то поймали! — продававших водку ящиками с чёрного хода. Скандал был, нескольких работников, включая директора магазина, уволили по статье и со штрафом, но общая картина как-то сползала ко всё более неприглядной.
Это, конечно, удручало. С другой стороны, я подначила Женю тоже затариться водкой и шампанским — в Улан-Удэ это такая валюта будет! Даже если какие-то недосдачи и косяки — всё покроется одним махом. А они ведь собирались ехать втроём (я, кажется, говорила уже?), чтобы мама могла закрыть две сессии разом.
— И вообще, Жень, — между делом предложила ему я, — ты бы озадачился, прикупил что-нибудь поприличнее. В идеале — ящик коньяка. И подошёл бы прямо к декану.
— Зачем?
— Пф-ф! Декан имеет право принимать любые экзамены и зачёты, если вы не знали. А мама у нас, тем паче, «племянница писателя». В Бурятии семейственность и блат — национальная черта. Подойди с уважением. Нафига ей лишние стрессы, в самом деле? Пусть не все пятёрки, где-то и четвёрки поставит, чтоб в глаза не кидалось. Она ж не просто так балду пинает, контрольные все отправила, курсачи написала (написала-написала, я лично проверяла, перепечатывала и кое-что корректировала)…
Да, такие вот мы злостные коррупционеры.
Из бытовых новостей хвалили ангарскую фабрику пальто, которые «выбросили» в магазины несколько новых моделей, пусть подороже, зато интересных.
— А я себе вчера сапоги купила, — сказала Даша, — странные какие-то. Как из валенка.
В этом месте я насторожилась.
— Прямо валяные, что ли? — удивилась тётя Нина.
— Нет, они, вроде, шитые. Но верх из войлока.
— «Прощай, молодость», что ли? — не поняла тётя Клара.
— Да не похожи. Внутри ещё толстый такой подклад, как будто мех. Только не мех. Мы с Катькой сестрой вчера поехали, хотели натуральные меховые. Тык-мык — нигде нет. В обувном стоят на синтетике — голубые, вырви глаз. Да на каблуке. Мне с ребятишками — куда каблук? Ещё и восемьдесят два рубля! Я в прошлом году в таких ходила — холодные, ужас. Прошли всю Урицкого — нету ни фига. И тут смотрю, у обувной фабрики, где киоск-пристрой поставили — очередь, аж до угла! Мы туда. А там эти вот сапоги. Говорят, новая хозрасчётная бригада шьёт. По тридцать рублей всего! Повышенной утеплённости, и на вид ничё такие. Да я щас покажу!
НАТУРНЫЕ ИСПЫТАНИЯ
Даша сходила в прихожую и притащила свою обувку. Конечно, они никому особо в глаза не кинулись — чёрные сапоги на чёрной подошве. Сбоку шла фигурная выстрочка и простая аппликация в виде листиков, дополненная двумя меховыми помпончиками.
Эти сапожки были похожи на памятные мне унтоваленки, примерно как танк Леонардо да Винчи на танки двадцатого века. И, тем не менее, это были они! Танки! В смысле — валяные сапоги.
— Даша-а-а! — восторженно выдохнула я. — Это же самый шик! Ребята! Это будет сибирская обувь на все времена! Тёплые… — я вдруг усомнилась: — Удобные?
— Да нормальные, — Даша пожала плечами. — Ногу не давит, ничё. Гулять-то мне — самое то. Главно, в сам деле тёплые! Я подумала, холодно сегодня, одену, так чуть не сварилась.
Сегодня градусник показывал минус двенадцать. И в самом деле, для унтоваленок тепловато.
— А не скользят? — тётя Клара деловито оглядела подошву. — Толстые, вроде.
— Пока не падала, — засмеялась Даша.
Дамы передавали друг другу сапожки. Тётя Клара, которой размер подошёл, даже совершила пробный проход вокруг дома и объявила, что подошва не скользит и не подмораживает даже когда стоишь (в упомянутой голубой синтетике, например, стоять зимой вообще было невозможно, на остановках все приплясывали; были у меня один год такие сапоги). В итоге они сошлись на том, что подошва хорошая, толстая, и подклад в сочетании с толстым войлоком должен хорошо греть, хотя и непонятно из чего этот подклад был сделан — похоже, что тоже искусственный мех.