12 тайн (СИ)

– Она хотела только одного: заботиться о тебе.
Миссис Ка делает паузу.
– И она была мне таким хорошим другом, – ее голос дрожит. – Но теперь у меня на первом месте ты – ради тебя и твоей мамы.
Вымыв свою чашку, миссис Ка добавляет:
– Приходи к нам в воскресенье обедать. Если хочешь, захвати с собой кого-нибудь.
Она направляется к задней двери, а я, смеясь, обнимаю ее.
– Спасибо, – говорю я.
– За что? – спрашивает миссис Ка. – Я делаю то, что должна.
И, махнув мне рукой, она шагает по тропинке к своему дому.
Я подливаю себе кофе и распахиваю двери в задний дворик. Сев на ступеньки, освещенные лучами весеннего солнышка, я открываю на экране телефона наше новостное приложение. В разделе о знаменитостях сообщается, что девушка – из числа младших членов королевской семьи – вывалилась из ночного клуба в обнимку с джентльменом явно не герцогского вида. На главной странице – отсылка к истории о гибели трех человек под упавшим в центре Ноттингема краном. Потом – к истории о женщине, найденной мертвой в своей квартирке на окраине Лидса. Перехожу по ссылке, чтобы узнать подробности. Полиция пока отказывается от комментариев, но не исключает варианта «смерть произошла при подозрительных обстоятельствах». Каждый мало-мальски сведущий журналист понимает, что женщина скорее всего была убита, но полиция еще не готова это подтвердить.
Я продолжаю перебирать заголовки новостей и вдруг замираю – на меня смотрят мамины глаза.
вспоминаем клэр харпер. десять лет спустя
За две недели до маминой годовщины Мадлен анонсирует статью, которую мне еще только предстоит написать. Ее нахальство не перестает меня удивлять.
Я смотрю в телефон. Эту мамину фотографию я хорошо знаю. Она была сделана прохладным летним вечером за год до ее смерти; мама в своем любимом свитере сидит на берегу Темзы на фоне тускнеющего неба. Тот вечер я провел вне дома, а когда возвращался по берегу реки, увидел ее – одинокую, освещенную уползавшим в лес бледным солнцем. Мама не заметила, как я сфотографировал ее телефоном, – сделал вот этот снимок полностью умиротворенной женщины. Потом мы сидели рядом и разговаривали о поездке в Бордо, где она только что побывала с двумя подругами. О том, как они каждый день заезжали в новую винодельню, а потом допоздна наслаждались вином на своей террасе. Снимок запечатлел вновь обретенное ею чувство свободы, которое подарило это путешествие. После ее смерти я выбрал его для СМИ.
Под фотографией – несколько ссылок на связанные материалы. Одна – на статью, написанную несколько лет назад в рамках серии о мужественных женщинах. Я перечитал ее; моя мама – героиня статьи – представала человеком весьма достойным и сильным.
Скролля текст, я останавливаюсь на фотографии моего брата Ника и его лучшего друга Саймона Вокса. Этот снимок стал символом их истории и получил печальную известность по всему миру. Одетые в форму своей школьной команды, Ник и Саймон, победно улыбаясь, стоят на краю поля ричмондского регбийного клуба. Рядом, положив руки мальчикам на плечи, стоят две их одноклассницы.
Две четырнадцатилетние девочки, которые несколько недель спустя варварски убили их обоих.
  
Глава 6
 
Ожидая возвращения Ника, я торчал около наших ворот и видел, как эти девочки лежали на выжженной солнцем траве Хадли-Коммон. При появлении автобуса они оживились: стоило номеру 29 затормозить у бордюра, как обе они вскочили на ноги. Из автобуса с рюкзаками за плечами вышли Ник и Саймон. Глядя из-за ограды нашего сада, я наблюдал за их короткой беседой.
Потом одна из девочек танцующей походкой двинулась прочь, и ее волосы развевались, освещенные вечерним солнцем. Она протянула руки подруге и увлекла ее за собой. Вдвоем они, кружась, пересекли лужайку перед густой рощей, отделявшей Хадли от соседнего Сент-Марнема. Они все кружились и кружились, до меня доносились их голоса.
Поколебавшись мгновенье, Ник и Саймон бросились вдогонку.
Увлекшись слежкой, я перешел дорогу перед домом и ступил на пересохшую землю. Трава была ломкая и хрустела под ногами. Я почувствовал давящий зной нескончаемого школьного лета. Маячившие передо мной фигуры Ника и Саймона расплывались в солнечном мареве. Я старался сохранять дистанцию, но вскоре мне пришлось бежать, чтобы не потерять их из виду. Как всякий любознательный восьмилетка, я хотел знать, куда они идут.
 
Запыхавшись, я подбежал к заросшему проходу в рощу. Судорожно глотая сухой воздух, нагнулся и пробрался внутрь. И тут же ощутил, что жара рассеивается: завеса листьев задерживала солнечные лучи.
Я крался вперед, чувствуя, как по спине медленно стекает струйка пота.
В роще было тихо. Ветви замерли – ни ветерка. Слышен был только хруст хвороста у меня под ногами. Я напряженно вслушивался, пытаясь понять, куда мне теперь направиться. Но как раз в это время вдоль верхнего края рощи с грохотом пронесся поезд.
Я подождал.
Снова прислушался. Ничего, кроме моего дыхания, не было слышно… пока издалека не донесся крик, эхо которого разлетелось по лесу. Ник бы взбесился, если бы поймал меня, но я ступал на цыпочках, пригнувшись и скрываясь за кустами. Я шел к таившейся в гуще леса небольшой полянке, где мой брат часто прятался с друзьями.
Я крался по извилистой тропинке и, продравшись сквозь подлесок, вышел наконец на поляну. Ослепленный потоком света, я покачнулся. Шея горела на солнцепеке.
Поляна была пуста.
Я, поднимая пыль, поддел ногой окурки. Не найдя брата и все больше изнывая от жажды, я решил вернуться домой.
Вдалеке прозвенел смех. Потом еще раз.
Потом – восторженный вопль.
Я сразу понял, где они: на небольшом холме в дальней части рощи, ближе к Сент-Марнему, в тайном месте Ника. Чтобы подобраться туда незаметно, нужно было карабкаться по заросшей насыпи вдоль железной дороги. Когда я продирался через чертополох, мне в руку впилась колючка. Я выдернул ее и увидел, как по ладони стекает струйка крови. Я прикусил губу, чтобы уменьшить боль.
Когда я оказался у подножия холма, в лесу опять стало тихо. Я начал взбираться вверх; ноги заскользили по пыльной земле. Тщетно пытаясь за что-нибудь ухватиться, я сползал все ниже и ниже, пока не уцепился за сухой корень и не остановился. Вскарабкавшись на вершину и отряхиваясь, я посмотрел на свою любимую футболку. Она вся была в сухой земле и крови.
Я начал медленно красться вперед.
Один.
Два.
Три неуверенных шага. Потом я остановился.
Я перестал дышать.
На дальней стороне холма лежали Ник и Саймон. Голые, с раскинутыми руками. Ногами в мою сторону.
В замешательстве я двинулся вперед.
Мой крик разорвал тишину.
  
Глава 7
 
Дежурный сержант улыбнулась ей, и, проходя мимо нее в женскую раздевалку, Дэни Каш вынуждена была напомнить себе, что надо дышать. Трудно даже представить, что пять месяцев назад она чувствовала себя здесь как дома. Открывая дверь, она взглянула на доску объявлений. Свободные места в ричмондском полумарафоне, курсы пилатеса, тай-чи, вечеринка по случаю двадцать первого дня рождения практиканта. Когда Дэни исполнился двадцать один год, она тоже повесила на доску объявлений такое приглашение. Она поступила на службу всего за пару неделю до этого, и на вечеринке у реки собралось множество новых друзей.
Дэни направилась к своему шкафчику, гадая, сколько сослуживцев пришло бы на ее вечеринку теперь. Вид замочка ее обескуражил. Она попробовала одну комбинацию цифр, потом вторую и, наконец, третью: день рождения Мэта. Ей стало еще хуже – как она могла забыть!
Мэт поразил ее при первой же встрече. Этот сержант был явно птицей высокого полета: ему прочили со временем должность начальника. На него – с его немаленьким ростом, коротко стриженными светлыми волосами, модной небритостью и голубыми глазами – просто нельзя было не обратить внимание. Он был на восемь лет старше Дэни, но для нее это не имело значения. Большая часть сотрудников благоговела перед ним. И она тоже.