За ночью рассвет (СИ)

При упоминании имени герцога, у Сильвии кольнуло в сердце. Все эти месяцы она запрещала себе вспоминать о Д’Арси, радовалась, что он оставил ее в покое, лишь иногда по ночам перед глазами вставало его лицо, и слышался голос: «Признайтесь, что я ничего не значу для вас!»
Сильвия не могла признаться ему в этом. Потому что только теперь, после рождения дочери, осознала, что совершила ошибку. Но ошибкой была не встреча с герцогом, а их внезапное расставание и ее ложь. Всматриваясь в черты маленькой Дианы, Сильвия видела, как дочь похожа на своего отца. Не нужно было долго гадать, посмотрев в васильковые глаза девочки. Д’Арси не поверит ее сказкам о подброшенной малышке, да и никто при дворе не поверит ей. Молодая женщина не находила себе места, пытаясь найти выход из положения, в которое сама же себя поставила. Сильвия решила спросить совета Клариссы.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность, — успокаивала ее Кларисса. — Цвет глаз еще может поменяться, а сказать, что ребенок похож на кого-то из родителей в таком возрасте совершенно невозможно. Ты должна хотя бы попытаться устроить так, как задумала, ради памяти своего мужа и ради спокойствия Патрика! Ты что же, хочешь официально признать свою дочь незаконнорожденной и опозорить свое имя на весь свет? Представь себе, что начнется, если при дворе будут говорить о том, что у герцога Д’Арси и графини де Ланье любовная связь, плодом которого стала несчастная девочка! Если не давать слухам повода, то есть если ты не станешь рассказывать Д’Арси правду, то никому и в голову не придет связать появление Дианы с герцогом! Ведь ты же не собираешься и дальше встречаться с ним? Или… Сильвия?
Кларисса заметила, какое выражение приобрело лицо Сильвии при упоминании Д’Арси.
— Пресвятая дева! — всплеснула она руками — Ты любишь его!?? — Кларисса поразилась своему открытию.
— Нет, ну что ты такое говоришь! Да и какое значение имеют мои чувства. Он ни разу, ни разу не произнес и слова о любви! Не дал понять, что наши отношения дороги ему! Нет! С Д’Арси у нас ничего общего быть не может, — твердо закончила Сильвия.
— Ничего общего, кроме ребенка, — печально произнесла Кларисса. У нас еще есть время подумать, как лучше поступить. И да, кстати. Письмо, которое ты отправила Патрику, вернулось обратно. Как и обещал герцог Д’Арси, он перекрывает все дороги.
Город, действительно, был окружен в плотное кольцо. Командующий быстро понял, что взять город легко не получится, уж слишком хорошо подготовились мятежники. И осада была единственной возможностью сломить их сопротивление. Оба противника приготовились к многомесячным испытаниям.
Очень скоро Сильвии стало ясно, что в ближайшие недели выехать из города не удастся. Попытка отправить еще одно письмо Патрику не увенчалась успехом. Женщине оставалось только ждать, как будут развиваться события.
Однажды вечером на пороге снова появился де Ля Редорт, которого уже несколько дней вообще не было видно в их доме. Он выглядел уставшим, и Сильвия, которая в тот вечер была в доме одна, предложила ему присоединиться к ужину.
— Благодарю вас, сударыня.
К ее удивлению, граф не отказался, а сел с нею за стол.
— Какие нынче вести, ваше сиятельство? Есть надежда, что осада вскоре будет снята?
— К сожалению, сударыня, я не могу вас пока порадовать. Король не идет на переговоры и не желает признавать за нами право спасения вне лона церкви.
— А вы надеялись, что его величество, наконец, положит конец всем этим религиозным разногласиям?
— Сударыня, король не глуп и понимает, что когда-нибудь придется закончить это противостояние. Но всегда страшно оказаться первым, ведь неизвестно, поддержат ли тебя твои приближенные, или поступят с тобой как со старой уже ненужной игрушкой, которую можно выбросить на свалку.
— То есть вы решились на это восстание, будучи уверенным, что король не пойдет на уступки?
— Кто-то должен попытаться раскачать эту лодку, — улыбнулся граф.
Сильвия не находила слов. Перед ней сидел не убежденный фанатик веры, а обычный человек, добровольно шедший на вероятную смерть ради призрачной надежды на будущее.
 
— И что же теперь будет, сударь?
— Осада продолжится, пока кто-то из противоборствующих сторон не сдаст свои позиции. Господин Д’Арси не тот человек, который легко позволит признать себя побежденным. Но, уверяю вас, и о графе де Ля Редорте тоже никто не может сказать подобного. Мы просто так не сдадимся. У нас достаточно сил, оружия и людей.
— И это означает, что в ближайшие недели город останется окруженным? …
— Вполне возможно, даже месяцы. По крайней мере, мы рассчитываем не меньше чем на три-четыре месяца, а там посмотрим.
Сильвия прижала руки к груди.
— И город будет невозможно покинуть? Сейчас даже письма возвращаются обратно. Значит ли это, что связи с другими городами нет?
— Ну что вы, сударыня, безусловно, связь есть, герцог не в состоянии оборвать все наши каналы. Однако вы правы в том, что обычным жителям сейчас из города не выбраться. Мне жаль, что всем придется пережить с нами эту осаду, но другого пути сейчас нет. Вы ведь родом не из этих мест?
— Я родилась недалеко отсюда, а Клариссу приехала навестить на несколько дней, и вот, пришлось задержаться так надолго.
— Понимаю вас, сударыня. Не в моих силах что-либо изменить. Будем возносить молитвы Господу нашему, чтобы он даровал всем нам разума — это единственное, на что мы можем уповать сегодня.
Граф закончил трапезу и поблагодарив Сильвию за ужин, покинул столовую. Женщина еще некоторое время просидела за столом в глубокой задумчивости. За всеми своими волнениями она совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг нее. Мятеж служил ей лишь фоном для личных переживаний. А сейчас словно пелена спала с ее глаз, и она осознала, что же творится рядом. Все то, о чем упоминала Кларисса, приходя домой, обрело для Сильвии смысл. Она явственно представила себе стоны раненых, ружейные выстрелы, запах пороха, пушечные залпы… Война, которая для Д’Арси и де Ля Редорта была фактически повседневностью, впервые коснулась ее так близко.
— Боже милосердный, сбереги их всех! — прошептала графиня.
  
Глава 28. Бездействие
 
С момента их последней встречи прошло уже довольно много времени. Поначалу Патрик еще получал письма от Сильвии, но в последние месяцы вестей не было. Мальчик беспокоился и просил бы дядю выяснить, не случилось ли чего с графиней, но герцог отсутствовал в замке уже месяца два. Перед своим отъездом он, как и обещал, привез в замок свою мать, старую герцогиню.
Это была грузная женщина шестидесяти лет, довольно высокая, одышливая, с жёстким властным выражением лица. Она предпочитала темные вдовьи цвета, хотя вдовой была уже лет тридцать. Все эти годы она проводила в паломничествах по монастырям. В редкие моменты ее бросало в другую крайность, и она втайне увлекалась духами и предсказаниями, а также предсказателями. После очередного разочарования она снова отправлялась в монастырь отмаливать грехи. Несмотря на возраст, герцогиня ощущала себя недостаточно старой для того, чтобы позволить называть себя бабкой. Поэтому и внуками своими она не очень интересовалась. В настоящий момент герцогиня только вернулась из очередного паломничества, поэтому была настроена, наконец, приняться за воспитание юных дворян. Оба Патрика не были в восторге от общения с вновь обретённой родственницей. Бабка была с ними строга, заставляла много молиться и за плохое поведение грозила адскими муками. Мальчики мечтали о возвращении Д’Арси. Но тот, занятый восстанием, не мог покинуть свои войска, и дети были вынуждены довольствоваться обществом старой герцогини.
Д’Арси мало спал в последние недели. Принятое государем решение об осаде далось ему нелегко. В Нарбони оставалось слишком много простых жителей, истинных католиков, вынужденных вместе с бунтовщиками переживать эту осаду. Однако король требовал полнейшего уничтожения мерзких противников веры, и ему не было важно, как именно это произойдет. «Они неплохо подготовились, эти проклятые гугеноты», — думал герцог. Такое плотное кольцо, которое создали его отряды, казалось, было невозможно обойти нигде, и либо у бунтовщиков существовали какие-то свои, неизвестные Д’Арси выходы из города, либо они обладали достаточными резервами.