Конунг Туманного острова (СИ)

Первую башню постигла неудача. Грунт в том месте, где был засыпан ров, просел под ее весом, и она упала, накренившись набок. Саксы на стене обидно захохотали, выбивая стрелами мечущихся данов, которые пытались увернуться от падающей громады. Но на этом их везение закончилось. Две другие башни поскрипели, но подошли к стене на положенные восемь шагов, и остановились. А наверх белкой побежали лучники-норвежцы, которые заняли третий ярус башни, предназначенный для стрелков. Копейщики же заняли ярус ниже. Они, укрытые щелястой стеной, ждали своего часа.
— Огня! — заревел Кудвульф, который такую штуковину видел первый раз в жизни. Он не был трусом, но всегда бился лицом к лицу с живыми людьми, а не с шагающими башнями.
Сигурд кусал губу от нетерпения. Он знал, что башни — дерьмо. Он знал, что их нужно укрывать мокрыми кожами, но резать коров ради этого был не готов. И его воины тоже оказались не готовы. Для них, ценивших домашний скот больше жизни, такое стало бы чудовищным кощунством. Они просто полили башни водой, и этого оказалось вполне достаточно. Огонь факелов лениво лизал сырое бревно, но взять его не мог. Тут не безводная Сирия, где любое дерево вспыхивает мигом, как трут. Так что факел быстро затаптывали, а смельчак-сакс получал свой дротик в грудь.
Совсем скоро ливень стрел очистил кусок стены на полсотни шагов. Воин-сакс и головы высунуть не мог, как в нее тут же летела меткая стрела. А на каменный пояс крепости упали передние стены башен, образовавшие перекидные мосты. Лавина копейщиков ринулась вперед, сбрасывая вниз защитников ударами длинных, в семь локтей, копий. Сигурд хорошо запомнил осаду Новгорода аварами. Он не оставил саксам ни единого шанса.
Через три четверти часа запорный брус сбросили с ворот, и те открылись, пропуская самого короля Сигурда и его отборную дружину, закованную в железный доспех. Тут, в городской тесноте, будет самая жаркая сеча. Ведь саксы знали, что умрут, и бились отчаянно, поливая кровью каждый свой шаг.
— Он мой! — заревел Сигурд, увидев пожилого воина в богатом доспехе. — Никому не трогать его!
— Это король! — раздавалось то тут, то там. — Дорогу!
Кудвульф стоял, прижавшись к стене, а у его ног лежал сын Киневальд. Парень, которому суждено было править после него и стать предком восемнадцати королей Суссекса. Он погиб на глазах собственного отца.
— Сразись со мной! — Сигурд вышел вперед, сжимая в руке топор. — Сразись, и если победишь, останешься жить. Я клянусь Одином и Тором.
— Жить? — Кудвульф сплюнул тягучую кровяную слюну. — Зачем мне жить? Чтобы видеть, как ты уничтожил мой народ? Я ненавижу тебя, дан! Я проклинаю тебя! Пусть не пойдет тебе впрок эта земля и эта добыча! Чтоб ты подавился ей!
Кудвульф с каждым словом делал крохотный шажок вперед, а потом прыгнул, взмахнув мечом в отчаянной попытке обмануть судьбу. Впрочем, Сигурд был слишком опытен, чтобы попасться в такую простую ловушку. Он плавно ушел в сторону, толкнул провалившегося в ударе сакса плечом, а когда тот упал, отбросил меч ногой и пригвоздил его к земле шипом алебарды.
— Какой, однако, хитрый человек! — покачал он головой, смачно харкнув на тело врага. — Был хитрый… Зубы мне заговаривал. Проклинает он меня! Ишь ты! Мне отец всегда говорил, что если колдуна убить, то его проклятие не сбудется! Так что, сакс, плевать я хотел на твои угрозы! Пошел ты!
Остатки саксов добивали по всему городу. Мужей и парней, что вот-вот войдут в силу, рубили на месте, а баб и малых детей сгоняли на площадь к дому короля. Их поделят потом вместе со скотиной. Ведь саксы тоже пришли когда-то на эту землю войском. Своих жен они взяли себе здесь, отняв их у бриттов и римлян. А теперь их дочери сами стали добычей, попав в коварную спираль истории, что так любит ходить по кругу, забираясь с каждым своим витком все выше и выше.
— Конунг! — воины из ближней дружины подошли к Сигурду. Они волокли какого-то безоружного человека, который и не думал сопротивляться. — Говорит, его альдерманы хастингов к тебе послали.
 
— Так отпустите же его, — махнул рукой Сигурд, с любопытством глядя на воина, который спокойно стоял перед ним, не показывая страха. Хастинг осматривался по сторонам, по достоинству оценивая происходящее. Он все увидел, и он все понял. Воин был весьма неглуп.
— Старшие люди народа хастингов сказали, что пойдут под твою руку, король, — заявил он. — Мы живем на востоке этой страны, у нас своя власть. Мы не кланяемся королям, сидящим в Солесе.
— Дань будете мне давать? — задумчиво посмотрел на него Сигурд.
— Мы дадим мужей в твое войско, — усмехнулся посланник. — Две тысячи добрых бойцов. Ты можешь разорить наш край, но мой народ уже ушел в лес Уилд. И скот мы угнали с собой. Ты не достанешь нас там. Мы знаем там каждую тропу. А дома… Да плевать на них. Новые построим.
Сигурд глубоко задумался. Про лес Уилд он знал. Непроходимый бор длиной в сто пятьдесят миль и шириной в тридцать надежно защищал этот небольшой народ. Лезть туда? Ради чего? Чтобы сгинуть от подлой стрелы?
— Ты сидел в кустах и смотрел, кто из нас победит? — догадался Сигурд.
— Ну, сидел, — не стал врать хастинг. — Мне старейшины так и сказали. Если увидишь, что конец пришел Кудвульфу, иди и договаривайся. А если бы ты не победил, на кой бы мне с тобой договариваться?
— Значит, дань не станете платить? — все так же задумчиво посмотрел на него Сигурд. — Но дадите мужей в войско. А зачем мне ваши мужи, а?
— Так тебе сейчас каждое копье пригодится, — усмехнулся гонец. — На тебя же сам король Кинегильс Уэссекский войной пойдет. Ты думаешь, он не знает, что ты тут? Он все знает! Это хитрая сволочь. И воин добрый. Он Пенду Мерсийского разбил. Ставлю корову против твоего плевка, что он уже войско в Винтанкестере собирает (1). Соглашайся скорее, король, пока мы не договорились с ним. Туда всего-то три дня пути. Ты можешь успеть первым.
— Да что за страна такая! — не на шутку расстроился Сигурд. — Меньше, чем передник у моей матери. Громко пёрднуть нельзя, весь остров слышит! — он повернулся к гонцу. — А где твое войско?
— Наше войско стоит в дне пути отсюда, — спокойно пояснил хастинг. — Между болотами и лесом. Так что передать старейшинам?
— Я беру вас под свою руку, — кивнул Сигурд. — И дани не попрошу. Веди своих людей сюда. А ты получишь награду, воин. За то, что не побоялся прийти ко мне. Видишь, вон лежит меч короля Кундульфа. Он теперь твой.
— Благодарю, король, — поклонился хастинг. — Меня зовут Инне, и я принимаю оружие из твоих рук. Теперь я обязан тебе службой.
— Парни! — заревел Сигурд. — Еще ничего не закончилось! Мы идем на западных саксов! Эти дерьмоеды войско собирают! А ты, Инне, возьми коня и скачи к своим. Пусть идут сюда со всех ног!
— А доля в добыче? — деловито спросил хастинг.
— Как у всех! — махнул рукой Сигурд. — Но только если успеете до начала боя.
1 Винтанкестер — современный Уинчестер, графство Гэмпшир.
  
Глава 21
 
Четыре дня спустя. Г. Винтанкестер. Уэссекс. (в настоящее время — Уинчестер, графство Гэмпшир).
Инне из племени хастингов шагал рядом с Сигурдом, посвящая того в нехитрые хитросплетения местной политики. Кое-что король знал и так, но некоторые подробности оказались для него в новинку. Как вот эти, например.
— А еще король Квихельм, сын Кинегильса, к королю Нортумбрии Эдвину убийцу послал. Того верный гезинд своим телом закрыл! А тот король потом Кинегильса разбил, и под свою руку взял. Кинегильс потом с Нортумбрией породнился, и за их нового короля Освальда дочь отдал Кинебургу. Освальд теперь бретвальда, самый сильный король на острове…
Инне говорил без остановки, отчего у Сигурда закипал мозг. Он и представить себе не мог, как на одном острове могло поместиться столько королевств, названий которых он и слыхом не слыхал. Дал Риада… Регед… Лотиан… Линдесеге… Королевства возникали из ниоткуда и пропадали без следа, поглощенные соседями. И случалось это порой только потому, что находился очередной лихой вождь, который умудрялся покорить соседние племена и править ими до самой смерти, которая при таком образе жизни наступала довольно быстро. Дейра и Берниция периодически сливались в Нортумбрию, делая это для только того, чтобы после смерти очередного короля развалиться вновь. С ума можно сойти! Но и это еще не все. Оказывается, Уэссекс единым королевством был только на словах, а каждый угол в нем управлялся своими вождями, которые тоже носили гордое звание кёнигов. И эта мешанина из имен местных королей, их детей, которые тоже считались королями, и их подданных, многие из которых опять же считали себя королями, привела его в полнейшее замешательство.