Конунг Туманного острова (СИ)

Великий логофет сидел на возвышении, которое когда-то занимал патриарх Кир. Только страха логофет не вызывал, скорее наоборот. Величие своей власти он умудрялся сочетать с простотой и доступностью. Пока что словенские владыки не докатились до того, чтобы, подобно римским императорам и шахиншахам общаться с подданными через глашатая, сидя за парчовым занавесом. И в голове купцов промелькнула крамольная мысль: а может, потому-то и карает господь за великую гордыню старых государей? Люди знающие сказывают, что и халиф мусульман запросто расхаживает по улице и может заговорить с последним водоносом.
— Почтенные! — высокий и мелодичный, как у всех евнухов, голос разнесся под сводами дворца. — Я позвал вас, чтобы уведомить о том, что случится вскорости. Наш великий государь Самослав, да продлятся его годы, и префект Святослав дозволили организовать товарищество, которое займется производством сахара в Египте. Вы знаете, что это великая редкость, которую делают в Индии. Но на самом деле ничего хитрого тут нет. Нужно посадить тростник, собрать его, отжать сок и выпарить лишнюю воду. Товарищество получит монополию на этот продукт сроком на пятьдесят лет с возможностью продления. Никому более не позволят ни производить этот продукт, ни тем более продавать его.
— Это дело хорошее, сиятельный, — встал один из купцов. — Сейчас сахар везут из Индии, и он стоит очень дорого. Но его когда-то производили на Сицилии и в Испании. Кто помешает тамошним купцам сделать то же самое?
— Флот его светлости великого князя помешает, — недобро усмехнулся Стефан. — Корабли с саженцами не пропустят через великий канал, а караваном их не дотащить. И в любом случае, если такой тростник и вырастить, то он как-то должен попасть до места продажи. Гибралтар в Испании и Мальта — это будущие базы флота его светлости. Мы не допустим других торговцев до этого заработка.
— Что вы предлагаете, светлейший? — почтительно спросили купцы, перед которыми на миг, всего на миг сверкнула золотая радуга. — И сколько мы сможем заработать? Вы знаете и сами, что торговля пала. Арабы отрезали Восток, в Индию нас не пускают, а многие товары из Словении лучше и дешевле. Мы на грани разорения!
— Казна оставит за собой пятьдесят одну долю из ста, — сказал Стефан. — Она предоставит землю и крестьян. Государь Самослав даст монополию на продажу и свою защиту. Все корабли товарищества будут застрахованы от штормов и пиратов. По нашим расчетам, сотая доля будет стоить четыреста двадцать солидов. Они войдут в капитал общества. Деньги вернутся к вам через четыре-пять лет, после чего вы станете получать чистый заработок. То, что сделает казна, я уже озвучил. Вы же будете должны организовать правление и наладить работу.
— Участвую, — решительно сказал купец, который встал первым. — Готов внести деньги за пять долей.
— И мы…
— И я…
— Почтенные! — поднял руку Стефан. — Вас здесь почти сто человек, а долей всего сорок девять! По одной доле в руки! И они будут разыграны по жребию!
Встреча окончилась, и к ее концу голова Великого логофета чуть не взорвалась от криков, ругани и божбы. Дело почти до драки дошло, и некоторые особенно ушлые счастливчики начали перепродавать выигранные доли прямо на его глазах. Торговый люд есть торговый люд. Стефан не стал мешать этому. Пусть взобьют пену погуще, это полезно для дела. Он прошел по новым коридорам дворца, удивляясь, насколько продумана теперь оборона этого места. Ведь даже если дворец подожгут, они успеют уйти по подземному ходу в порт. Воины из хорутанской гвардии не даром ели свой хлеб. Сегодня у Стефана еще одна встреча. И он считал ее не менее важной, чем разговоры со сливками александрийского общества. Потому что для него, бесполого существа, которого злые люди чуть не лишили любви близких людей, не было ничего дороже, чем семья. Плевать ему на все остальное. Даже на вкусную еду! Да-да! Именно так!
— Дядюшка, я похожа на корову, да?
Узкие глаза Юлдуз были залиты слезами. Ей нездоровилось. Отекали ноги, тянуло живот, и на коня теперь еще долго не сесть. Она большую часть дня проводила в постели, потому как две повитухи, присланные свекровью, не оставляли ее ни на секунду. Они боялись, что беспокойная княжна не доходит до положенного срока, и не позволяли ей вставать.
 
— Он уехал, потому что я противна ему сейчас? — плакала княжна, а он гладил ее по голове, как маленькую девочку. — Я некрасивая? Да, дядя?
С ней было тяжело сейчас. Настроение Юлдуз скакало как бешеный конь, и она измучила окружающих своими капризами. Откровенно говоря, Святослав, который не слишком хорошо разбирался в психике беременных женщин, из дому попросту сбежал. Точнее, сначала он хотел слегка поколотить жену, доведенный до белого каления, но после долгой и вдумчивой беседы с повитухами плюнул и ускакал на восток, где у места впадения великого канала в Красное море заложил новый порт и крепость. Точнее, там когда-то стоял город, который носил красивое и гордое название Clysma, но он захирел вместе с каналом, и в нем едва теплилась жизнь. Никто так и не понял, почему так хохотал великий князь. И почему он, утирая слезы, выступившие от смеха, приказал город отстроить заново, но переименовать. Странно, хорошее ведь название.
— Я уродина! — зарыдала Юлдуз, которая по-своему истолковала его молчание.
— Ну, что ты, солнышко, — прижал к себе Юлдуз Стефан. — Ты у нас просто красавица. И Святослав очень любит тебя. Вон ты ему какого богатыря родила.
— Правда? — Юлдуз посмотрела на него с такой светлой и наивной надеждой, что у Стефана даже сердце защемило от нежности к этой взбалмошной девчонке.
— Конечно, правда, — прижал он ее к себе.
— А чем ты занимался сегодня, дядюшка? — с любопытством спросила Юлдуз, совершенно успокоившись.
— Мы создаем на паях с купцами общество, которое будет зарабатывать для нас большие деньги. И казна заработает, и купцы. Сейчас плохая торговля, это поддержит их.
— А зачем это нужно? — наморщила носик Юлдуз. — Они же чуть не убили нас всех. Скажи Святославу, пусть он перебьет их. Тогда и бунтовать никто не будет.
— А кто будет платить подати? — несказанно удивился Стефан. — Кто будет привозить товары и продавать их?
— Новые набегут, — легкомысленно махнула рукой Юлдуз. — Только они уже будут преданы тебе и не станут смотреть на сторону. А мы решим все свои проблемы с деньгами.
— Ты ищешь легкие пути, моя девочка? — строго посмотрел на нее Стефан. — Но это так не работает. Ты перебьешь этих купцов и заберешь их деньги. В городе воцарится хаос на несколько лет. Закроются лавки и мастерские, а люди, устрашенные такой жестокостью, побегут отсюда сломя голову. Самые умелые и полезные люди уйдут первыми. Понимаешь? Они побегут в имперские земли или к мусульманам. Они побегут куда угодно, лишь бы их семьи и деньги оставались в безопасности. Ты говоришь, придут другие? Может быть, и придут, если найдутся смельчаки, которые поверят такому жестокому тирану. Ведь если мы один раз позволим себе беззаконие, то что удержит нас от этого во второй раз? Или в третий? Нет, Юлдуз, такое решение будет гибельно для нас. Кстати, ты говорила со Святославом на эту тему?
— Не помню, — наморщила та лоб в умственном усилии. — Кажется… Может быть…
— Эх, молодежь, молодежь, — покачал головой Стефан. — Все бы вам воевать! А надо делать наоборот. Ведь когда влиятельные люди Египта будут привязаны к нам деловыми интересами, они сами задушат любой бунт.Нам не нужно будет для этого лить кровь и нести потери.
Он сделал себе зарубку в памяти. Обсудить это со Святославом. Не приведи господь, ему понравится такой простой и необременительный способ пополнения казны. Он даст почитать им обоим Светония. Там очень хорошо написано, чем заканчиваются подобные фокусы. В той главе, что посвящена Нерону. Это заканчивается восстанием легионов, перерезанным горлом и безымянной могилой в какой-то итальянской дыре… Бр-р! Стефан даже передернул плечами от такой перспективы. Пока он жив, он не допустит подобных глупостей. А там, глядишь, и княжич, наконец-то, наберется ума.