Лич добра и поддержки (СИ)
— Я могу идти? — напомнила о себе Анна.
— Иди-иди, — отпустил я её.
Наверное, можно было обратить Самайру в немёртвую рабыню, чтобы надёжно выведать все сведения о ликантропах и принудить к их форсированному производству, но интуиция подсказывает мне, что это неправильный путь. Скорее всего, культисты не конченые долбоёбы и предвидели такой способ изъятия ценных сведений, поэтому на ней, с вероятностью 95,5% стоит посмертный блок, который уничтожит эти сведения с последующим инсультом.
Мог удостовериться в этом ещё с Лакшаем, но тогда было не до того. Я умирал, мне было похуй.
Встаю из-за стола и вновь захожу в допросную комнату.
— Твой разум ведь снабжён запретом, ведь так? — спросил я.
— Откуда ты знаешь? — спросила Самайра.
— Могла просто сказать «да», — усмехнулся я. — Это называется дедукция — главное оружие гениальнейшего сыщика Шерлока Холмса.
— Не понимаю, что ты говоришь и кто это такой, — ответила на это Самайра. — Чего ты хочешь от меня? Зачем задаёшь эти странные вопросы?
— Более важный вопрос — чего хочешь ты? — добродушно улыбнулся я. — Я могу помочь тебе.
— Как мне может помочь лич? — спросила Самайра.
— Какова была твоя задача? Это ведь не секрет? — задал я следующие вопросы.
— Не секрет, — кивнула она. — Я должна была занять место при сатрапе, оказаться полезной и незаменимой при его дворе. А в будущем я должна была стать его правой рукой. Способов много. Лакшай решил создавать ликантропов, чтобы впечатлить Ариамена их мощью, но просчитался. Я же собиралась покорить его чудесами нашего лекарского искусства, но здесь нашлось что-то более совершенное. Их некроманты знают секрет давно утраченного зелья «Тёмного спасения»…
— Ха! Это я накапал! Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Но продолжай.
— Лекарское искусство персов, благодаря твоим сородичам, достигло невообразимых высот, поэтому сатрап счёл меня бесполезной и приказал запереть в темнице, — продолжила Самайра. — Думаю, он опасался, что я могу оказаться полезной для его соседей. И он был прав, потому что я собиралась пойти в Никомедию, чтобы втереться в доверие к стратигу Флавию Макронию.
— Только и разговоров нынче, что о Макронии… — вздохнул я. — Повезло, что ты не успела смыться из Сузианы. Иначе мы бы встретились чуть позднее. Геополитическая ситуация сложилась таким образом, что я собираюсь взять Никомедию на меч. Так что наша встреча была неизбежна.
— Наверное, — пожала плечами Самайра.
— Но чего ты хочешь сейчас? — поинтересовался я.
— Свободы, — ответила она.
— Это невозможно, — усмехнулся я. — Давай что-то более реалистичное. В условиях, когда тебе никуда не деться из Душанбе.
— Позволь мне служить тебе, — решилась Самайра.
— На каких условиях? — поинтересовался я. — Будешь пытаться влиять на меня и постараешься стать моей правой рукой?
— Я хочу обычной жизни, — произнесла Самайра. — Как жила раньше, до встречи с моими господами.
— А как ты жила раньше? — спросил я.
— У меня был дом, была семья, — ответила индианка. — Я была свободна и жила лекарским делом.
— Прямо свободна-свободна? — скептически спросил я. — А как же касты и всё такое?
— Откуда ты знаешь о кастах? — удивилась она.
— Просто прими тот факт, что знаю, — ответил я на это. — И ты ответь: как же касты, стихийные групповые изнасилования женщин и всё такое, сочетается с твоей личной свободой?
Мой вопрос смутил её.
А я был наслышан об Индии. Недаром ведь туристок предупреждали, что без сопровождения мужчин на улицах индийских городов лучше не появляться, а то самобытные культурные традиции индусов могут «слегка» воспрепятствовать дальнейшему беззаботному проведению отпуска. Если в арабских странах местные жители будут очень раздосадованы появлением гяурки на улице без платка на голове и без мужчины в сопровождении, после чего доложат куда следует, то в Индии есть риск группового изнасилования кучей случайных мужиков.
— Я была лекарем, — ответила она после паузы. — Мне позволялось гораздо больше, чем остальным женщинам моего народа.
— И ты хочешь некой метафорической свободы, так? — подытожил я. — Тебе повезло, у меня есть такая метафорическая свобода! Будь она материальной, ты могла бы черпать её совковой лопатой прямо с бетонных тротуаров! Душанбе — это город настоящей свободы! Сословные ограничения и касты? Не в мою смену! Политические преследования по цвету кожи, языку или вероисповеданию? Я против этого дерьма! Право на труд? Да у нас все работают и тунеядцев я не потерплю! Личным жильём обеспечиваем, работу даём, занимайся, чем хочешь! А ещё, скоро будет налажено снабжение всех обитателей Душанбе сахаром и экзотическими сладостями — как в лучших дворцах соседних стран.
— Зачем всё это делать личу? — недоверчиво посмотрела на меня Самайра.
— В мире, из которого я пришёл, люди жили именно так, — ответил я. — Хочу, чтобы Душанбе стал похож на мой родной мир. Так что у остальных мудаков, называющих себя королями, герцогами, сатрапами и стратигами, нет никаких шансов. Скоро будет налажена работа моего специалиста по моему благоприятному образу и моё победное шествие будет не остановить…
— Но зачем? — недоуменно спросила Самайра.
— Как это зачем? — спросил я удивлённо. — Чтобы захватить этот грёбаный мир! Это ведь можно сделать разными путями!
И после этих моих слов она крепко задумалась.
— Что я должна буду делать? — спросила она.
— Создавать мне ликантропов, — ответил я.
— А если придут мои господа, ты сможешь защитить меня? — задала она ключевой вопрос, свидетельствующий о том, что она уже всё решила.
— Сильно зависит от того, что они могут… — заулыбался я. — Ты ведь расскажешь мне?
— Только после заключения устраивающего меня соглашения, — улыбнулась Самайра в ответ.
— А вот такой подход мне нравится!
/пригороды города-государства Маркбург/
—… если я подохну, пообещай мне… — попросил Велизарий.
— Зависит от того, что ты хочешь, — сказала на это Эстрид.
— Я не хочу становиться немёртвым… — выдохнул он.
Конечности его были обморожены ледяной бомбой, а затем руки и ноги треснули от веса его тела. Нательная броня и глухой шлем надёжно защитили тело, лишь обморозив кожу, но руки и ноги так хорошо защищены не были. Велизарий сейчас слеп на один глаз, а лицо его имеет чёрный ледяной ожог в форме буквы «Т».
Первые два штурма маркбургцы успешно отразили, существенно сократив численность штурмовых отрядов Эстрид, но воинов у неё ещё много. Более того: с каждым днём их становится всё больше и больше, потому что это только Маркбург может похвастаться крепкими стенами, чего нельзя сказать об окрестных городках.
Флавий Велизарий же пострадал от действий секты убийц, защищающей Маркбург. Они действуют вне стен, активно пользуются скрывающими чарами и создают большие проблемы осаждающим, но они не бессмертны и умирают от мечей воинов Эстрид. Очень сложно скрытно подобраться к тому, кто никогда не спит.
— Не могу пообещать тебе ничего подобного, — покачала головой Эстрид. — Но ты не подыхаешь, Велизарий. Выпей это.
Она поднесла к его рту фиал с концентрированным «Тёмным спасением».
«Алексей так легко делился со мной сокровенными знаниями, будто они не стоят вообще ничего…»
— Что это такое?.. — отодвинув голову, спросил Велизарий.
— Это «Тёмное спасение», — ответила она. — Не опасайся понапрасну, желай я тебя убить, использовала бы более надёжные средства, нежели яд.
В её арсенале имелось новое заклинание, полученное из архивов Таерана — «Поцелуй Смерти». Это заклинание, как уже сумела установить Эстрид, дарует жертве мгновенную смерть, не повреждая при этом мозг. Боевой потенциал был бы отличным, не будь оно столь долгим в применении…
Велизарий выпил содержимое фиала и откинулся головой на подушку, закрыв глаза.
— Не знаю, как быстро отрастут конечности, но от этих смешных ледяных ожогов ты избавишься до сегодняшней ночи, — сообщила ему Эстрид. — С этого дня тебе запрещено применять «Тёмное спасение» в течение следующих трёх лет.