Уравнение времени (СИ)
— Так! — Саша была согласна с другом более, чем полностью. — Еще как так-то-о-о-о!..
Конопуш в очередной раз прыгнул! И ландшафт резко сменился — с жаркой пустыни на узенькую тропку в горах, покрытых кислотно-синим шипастым кустарником. Четвероногим приходилось теперь ступать очень осторожно, то и дело отдергивая лапы, чтобы в них не впился острейший и наверняка ядовитый шип. И тогда псы балансировали, а их наездники молились — чтобы не упасть… Но, не успели псы приноровиться ставить лапы так, чтобы шипы в них не впивались, как им пришлось снова прыгать! И, чтобы не угодить прямо в раскаленное багровое озеро, — прыгать опять. А потом еще раз! Причем прыгать, всякий раз отталкиваясь от чего-то, неуловимого человеческим глазом… Надо ли говорить, что от таких скачков все умствования прямо-таки улетучились из головы девушки!
А там и Конопуш прыгать перестал. На этот раз путешественники обнаружили себя в оазисе, под сенью раскидистой финиковый пальмы. Здесь, несмотря на раскаленные солнечно-желтые пески, было относительно легко дышать. Неподалеку сверкало бирюзой небольшое озерцо — глядя на него, так и захотелось пить! Саша опрокинула в пасть Конопушу целую литровую фляжку! И только потом сделала сама целых три глотка…
— Вкусно, — вздохнула девушка. — Но мало. Вот бы… Вот бы вон в том озере искупаться! — указала она на водоем. — Или хотя бы рукой до воды дотронуться!
А прохладная на вид, бирюзовая, не какая-нибудь сиреневая или оранжевая, гладь озерца так и манила…
— Не советую, Саш, — спокойно сказал Звеновой. — Я читал, что в местных водоемах водятся мзрюки.
— Кто-кто?..
— Гады какие-то, так и не понял, какого именно вида, — пожал плечами парень.
Тут-то по оазису, набирая громкость, и разлились звуки флейты. Тихие, еле слышные поначалу, они крепчали, будто набирали вес и смелость.
— А это еще что такое? — Саше вдруг стало очень страшно.
Если здесь водятся какие-то мзрюки, то, может, еще какие гады умеют издавать музыкальные звуки? И они их учуяли, и ползут к ним! Может быть, уже окружают!
Саша огляделась… гадов не было. Только колыхался нагретый серовато-буро-красными камнями воздух.
— Нервы у тебя ни к черту, сестренка, — усмехнулся Амвросий. — Даже меня напугала! А между тем, это же знаменитое «Болеро». Ну сама подумай. Не могут же какие-то гады играть Равеля?
— Она просто устала, — осуждающе посмотрел на товарища Звеновой. — Равно как и наши псы. Вы не замечали, им с каждым переходом становится идти все труднее и труднее. Думаю, нам надо найти этого пианиста и… А это еще что такое?
Звуки смолкли так же внезапно, как и начались. Из-за пальмы показался невысокий худощавый человек.
— А вот и слушатели! — возопил, картинно раскинув руки, он. — Рад вас видеть, путники! Не угодно ли будет вам проследовать в мое скромное жилище?
***
Его звали Борис, и он был призраком. То есть, призрачным исполнителем музыкальных произведений Борисом Кудрявцевым. Саша даже припомнила, что в Школе на истории мировой культуры они изучали творческий путь: Борис мог сыграть любое произведение любого композитора, владел чуть ли не всеми возможными музыкальными инструментами. Портрет Бориса школьникам тоже показывали.
Кстати, Борис явно преуменьшил достоинства своего жилища. Оно было отнюдь не скромным — царским! Иначе, как можно было назвать большое бунгало, внутри которого была абсолютно комфортная температура? А вот снаружи, как было пекло, так и им оставалось — Саша высунула руку из окна… и вдруг отдернула!
— Осторожнее, юная леди, — укоризненно покачал головой Борис. — Вы очень рискуете. Температура, окружающая бунгало, немного выше, чем в пустыне.
— Если где-то что-то убудет..? — иронично хмыкнул Звеновой.
— То в другом месте обязательно прибудет. — Саша потрясла ошпаренной раскаленным воздухом рукой. — Надо же, и тут законы сохранения действуют!
Она уже приготовилась выслушать, как музыкант прокомментирует ситуацию, но призрак молчал. С интересом прислушивался к гостям.
— Лучше бы нам удачи прибыло, — Амвросий уже достаточно хорошо ознакомился с азами физики, чтобы понять, о чем шла речь. — Я имею в виду, прибыло удачи, а не только температуры. А то эти бесконечные скачки по адовым сковородкам…
— Но-но! — мигом отреагировал Звеновой. — Не каркал бы ты, братец!
— «Каркал»? Ты же ученый, нет? — подколол товарища монах. — Ты не должен верить во всякую чепуху.
— Ребята, ребята! — Саша в ужасе оглянулась на призрака.
Кажется, учительница мировой культуры говорила, что Борис под конец жизни не очень-то выносил человеческое общество. И уединенное жилище посреди жаркой пустыни, а не кватирка в какой-нибудь удобной для жизни Сугдони, на ее взгляд, было наглядным подтверждением слов учительницы. А парни, того и гляди, затеют жаркий идеологический спор!
Однако девушка волновалась зря. Борис смотрел на своих гостей с все возрастающим любопытством. Впрочем, монах и ученый и не думали ругаться. Они уже перешли на подсчет сделанных псами скачков.
— Ты же говорил, что будет четыре, — загибал пальцы Амвросий, — а я насчитал пять.
— Я говорил, что не меньше четырех, — поправил ученый. — И это, увы, только начало. Потому что нам еще ехать и ехать. Так что…
— У-у-у-у, ребятки! — Хозяин бунгало с сочувствием смотрел на псов. — Так не пойдет. Вам сегодня дальше идти нельзя, ваши собаки и так загнаны. Подождите тут, я скоро буду!
Борис был так искренен в своей обеспокоенности, так резво рванул куда-то вглубь бунгало, что Саша удивилась, уже вслух: а права ли была учительница истории мировой культуры, когда говорила о социофобии музыканта?
— Не нахожу противоречий, — хмыкнул в ответ на высказанные девушкой сомнения Звеновой. — Он уже лет восемьдесят, если мне не изменяет память, как живет… то есть, в его случае существует в тотальном одиночестве. Мог и соскучиться по общению. Кстати…
Ученый замолчал. Вероятно, о чем-то задумался: пальцы делали характерные движения, будто он чертил какие-то формулы.
— Думаешь, Иннокентий тоже может быть нам рад? — по-своему истолковала Саша недосказанное.
— Нет, с распростертыми объятиями не примет, — не прекращая вычислений в уме, покачал головой Звеновой.
— А почему ты в этом уверен? Из-за того, что его казнили, да?
Ответить Звеновой не успел: появился призрак. В руках он держал вполне современный баллончик.
— Охлаждающее, — коротко прокомментировал он, брызгая на руку Саши. — Конечно, ваш ожог незначителен, юная леди. Он пройдет быстро, но с охлаждающим еще быстрее.
Призрак оказался прав: пока он произносил эти слова, жжение в руке прекратилось.
Борис, выслушав горячее Сашино «спасибо», коротко кивнул в ответ и повернулся к псам. Те — громадные, опаленные, усталые, смотрели на него с явным подозрением. Борис протянул баллончик Звеновому:
— Вы тут сами, а я пока… А я пока над вашей ситуацией подумаю…
С этими словами музыкант направился к роялю.
Так прошел остаток дня. Борис почти все время играл, ребята слушали. В один из перерывов призрак приготовил гостям ужин на скорую руку и расстелил на полу матрасы. Сначала Саша даже пыталась подумать, откуда у призрака в доме водятся продукты (и средства первой помощи), но очень скоро перестала: и так было хорошо. Да и макароны с мясным соусом были вкусными. Она и парни с огромным наслаждением поужинали, не забыв поделиться с верными псами. А потом призрак заиграл что-то легкое, успокаивающее… Глаза начали сами собой закрываться. Саша уснула.
***
— Нелегко вам придется, ребята. — Борис покачал головой.
С утра он совсем не походил на себя, вчерашнего. Саша смотрела на этого внешне спокойного и собранного призрака и не могла поверить: неужто это он вчера играл на рояле? Играл все время, даже когда готовил гостям ужин одной рукой, а вторая в это время продолжала шевелить пальцами, будто ударяя по клавишам.