Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ)
– Милосердная! Она умерла! Мадлен! Позовите лекаря! Лекаря, срочно!
– Опоздали, – прошептала герцогиня и бросилась к двери, за которой исчез огонёк.
Вокруг тела женщины столпились причитающие служанки.
Я наклонилась к отравленной, но тут же почувствовала, что ничего не могу: магия ещё не вернулась. Посмотрела внимательно и замерла. У Мадлен, аккуратной полной женщины средних лет, хозяйки чепчиков, передников и накрахмаленных до хруста манжеток, были тёмные круги вокруг рта и глаз.
– Отойдите! – Брази уже спешил на помощь. – Все прочь!
Служанки бросились врассыпную, но их крики заглушил спокойный, решительный голос герцогини Норфолк:
– Успокойтесь, сейчас ей помогут. Никто не расходится. Вызовите господина Рагира.
Лекарь ловким движением уже вливал женщине противоядие из пузырька, который вытащил из кармана, и я мысленно похвалила Брази за то, что он, как настоящий целитель, в столь тревожное для всех нас время был во всеоружии, с противоядием в кармане!
Мне же опять стало стыдно, теперь уже за то, что я сама его с собой не ношу. Любовь – это, конечно, счастье, но это и зло! Что с тобой, Джоан? Ну нельзя же так терять голову!
Мадлен хрипло со свистом задышала, испуганно вращая глазами.
– Всё хорошо, – я взяла её за руку. – Не бойтесь. Говорить можете? Что случилось?
– Пропала, – еле слышно сказала женщина, скосив глаза в направлении аккуратно сложенных выглаженных стопок белья. – Форма… пропала… Я… я хранила столько лет! Память.
…
– Нашли отравительницу? – спросил его величество, когда вновь потерявшую сознание Мадлен унесли.
Охраны при служанке больше, чем при короле! Брази унёсся за процессией, заявив, что вытащить бедную женщину для него вопрос профессиональной чести.
– Это она хотела отравить мою жену?
Мы с герцогиней Норфолк переглянулись.
– Понятно, – нахмурился Альфред.
– Мы искали ее, чтобы спросить о форме чепца для прислуги, – я протянула королю рисунок. – У Мадлен чёрные круги вокруг глаз и рта. Странно, что раньше их никто не замечал: они должны появляться сразу. Думаю, если хорошо поискать, сыщется и заветный пузырек с ядом.
– Интересное дело получается, – нахмурился Альфред, у которого с ядами и отравителями с тех самых пор, как он однажды, умирая, рухнул мне под ноги в этом самом дворце, были свои особые счёты. – А вы как считаете, герцогиня?
– Я согласна с госпожой графиней.
Король оглядел нас и покачал головой.
– Ваше Величество, – Эйлин побледнела. – Могу я обратиться к вам с просьбой?
– Можете, – скривился король. – Но ваш муж всё равно останется в подземелье, составит нашему гостю из Скалистых гор компанию. Страшно чудовищу одному. И вам нельзя в подземелья, если вы об этом.
Герцогиня опустила голову.
– Итак, – король, похоже, повеселел. – Госпожа Норфолк присоединится к её величеству. Подумайте на досуге, герцогиня, как навести порядок среди фрейлин королевы. Хочется спокойно спать по ночам, а то от наших барышень всего можно ожидать, – он недовольно посмотрел на меня. – Вот не знал я правды, Джо, и было мне спокойно. А теперь? Кто ж тебя надоумил улучшить это правдивое зелье?
Я развела руками.
– Джо, я хочу, чтобы ты съездила в Академию. Что там они выяснили с теми, прости Милосердная, спорами, которые привезли люди Ролана?
– Но мы должны были ехать вместе с Брази.
– Лекарь занят, он вытаскивает нашу подозреваемую, – отрезал король. – Не зря же её так резво убирали…
Мы поклонились и отправились выполнять приказы его величества.
Я забежала к Брази. Мадлен ещё не пришла в себя, но уже дышала. Не то, чтобы ровно, но если всё пойдет благополучно, то через сутки с ней можно будет разговаривать.
Подумать только, хранить форменные платья и чепцы служанок... Тряпки, которым куча лет! На кой они ей понадобились? И откуда преступник узнал об этом? Видимо, он хорошо знал Мадлен: вряд ли она всем и каждому рассказывала об этом своём увлечении. И все же как преступник проник во дворец? Ни у кого из служащих замка следов отравления не было, так? Противоядие? Возможно. Тогда тот, кто пытался отравить королеву, по-прежнему во дворце? Милосердная. Да это может быть кто угодно!
Но зачем? Зачем ему это понадобилось?
Ладно, Джо. Забудь. Займись лучше спорами таинственных грибов. Что сказал король? То, что происходит здесь, во дворце, не отменяет того факта, что в Приграничье, у Скалистых гор, умирают люди или, того хуже, превращаются в чудовищ. Я же обещала себе, что спасу этого парня.
– Графиня Вержи́, – торжественно объявил слуга, распахнув передо мной двери покоев королевы.
О как! Торжественно. Улыбки, поклоны и приторная любезность – от всего этого зубы сводило. Зато то, что сама королева изменила отношение ко мне, не могло не радовать! А когда уши заложило от искренних воплей Ришки, так и вовсе потеплело на душе.
– Джо! – маленький смерч сбил с ног и повис на шее.
Взглянула на старшую сестру – на Ульке придворная жизнь отразилась сильнее – улыбалась девочка сдержанно. Зато в роскошном платье (со шлейфом, как же иначе) она выглядела настоящей принцессой! Только немного растерянной.
– Ваше Величество, – поклонилась я. – С вашего позволения, я заберу девочек с собой.
– Хорошо, – кивнула Лея. – Но, может быть, младшую оставите? У неё через час урок чистописания.
Ришка скроила недовольную мордочку.
– А потом рисования, – подсластила пилюлю её величество, – Гвардейцы монсеньора Ролана обещали отвести её в конюшню проведать Колокольчика и поучить летать.
Ришка умоляюще посмотрела на меня. Я восхитилась Леей: в Академии нас ждали долгие разговоры, Ульку непременно надо показать преподавателям, и, что делать с младшей, я никак не могла придумать: не возьму с собой – ведь обидится! А так получалось просто замечательно.
Мы выехали через полчаса.
Глава двадцать пятая
Осень… Бывают осенью такие дни: воздух холодный, а небо синее-синее… чистое, ни облачка, солнце улыбается в золотых листьях. Красиво. Карета мерно покачивалась из стороны в сторону, Улька так высунулась из окна, что страшно смотреть!
– Уля! – я не выдержала, пересела к ней. – Осторожно! Вывалишься!
– Смотри, Джо! Вон там, тот господин в шляпе. У него собака на поводке! А вон идут дети, они одеты одинаково: от ботинок до шляпки, честное слово! Мальчишка чистит обувь всем желающим прямо на улице! Ой, продают пирожки, видишь? И газеты!
Я улыбалась, слушая всю эту восторженную болтовню. В Биргенгеме собак не держат на поводке, не чистят обувь на улице, и никому в голову не придёт одеть детей одинаково, даже если они близнецы: им достанется от старших, что придётся.
Я же, напротив, вспоминала Приграничье… Представляю, какая сейчас красота в горах в такую-то погоду! Я поняла, что привязалась к тем диким местам всей душой. А Уле нравилось в столице... Ей тут всё в диковинку, словно она попала в мир волшебных грёз. Надо будет поговорить с Элеонорой Ардер – магистром кафедры зельеварения. Пусть посмотрит девочку. У нас сложились тёплые отношения, когда я пыталась вписаться в учёбу сразу после войны. Мы как-то сразу нашли общий язык! И потом Брази говорил, что именно ей отдал споры гриба, но обещали, что соберут всех ведущих специалистов. Хорошо бы! Надеюсь, они что-то нашли.
– Пррр! Приехали, ваше сиятельство! – крикнул кучер, и мы с Улей вышли из кареты.
Честно говоря, принадлежащий Академии замок мне всегда казался слишком мрачным: огромное величественное серое здание, над воротами из камня вырезано какое-то изречение на древнем языке (какое именно я напрочь забыла, хотя мне и рассказывали об этом, и сейчас я мысленно просила Милосердную, чтобы Уля об этом не спрашивала!).
– Какой чудесный замок! – прошептала девочка, открыв рот и задрав голову.
– Идём, – я взяла её за руку (спасибо, Милосердная!).