От Земли к Андромеде (СИ)

   - Да, да - двигатель в форме ступы и метла сбоку... сказки я сам умею рассказывать, - ответил с усмешкой Собянин.
   - Вы все-таки обязаны моей семье, Яков Станиславович, приглашаю вас к стенду от имени моей супруги, - хмуро произнес Ковалев.
   - Бьете ниже пояса, Николай Петрович, вынужден пойти.
   На испытательном стенде он изумленно-шокирующе разглядывал работающий двигатель, лично проверял показания приборов, измеряющих тягу, замерял уровень радиации и ничего не понимал, повторяя: "Этого не может быть, этого не может быть". Он все ходил около ревущего двигателя, возвращался к приборам и вновь к двигателю.
   Только через час они вновь собрались в кабинете Ковалева.
   - Предлагаю оставить восхищения и поздравления для других сотрудников наших КБ. Принцип работы ядерного двигателя известен давно и реально его пытались сделать еще в середине прошлого века. Основная схема сохранилась и в моем двигателе, ничего нового я здесь не изобрел. Однако, инновации все же присутствуют - это особо прочный корпус, толщина которого до последней минуты вызывала у некоторых сомнения, само радиоактивное вещество, замкнутость цикла. Двигатель не подлежит ремонту, он не разборный, срок его службы пятьдесят лет, после этого его можно переустановить на автомобиль из-за потери тяги, но для машины она будет достаточной еще не один десяток лет. Самолет с таким двигателем не требует топлива и может находиться в непрерывном полете сколько угодно по времени, хоть все пятьдесят лет без посадки. Вся соль в этом тоненьком корпусе, который способен удержать реакцию ядерного взрыва, его температуру и не требует охладителя. Так что никто над вами не издевался, Яков Станиславович, и ниже пояса не бил, чертежи вам прислали настоящие. Не хотите брать двигатель - не надо. Другие КБ и места найдутся. Извините, не планировал столько времени тратить на уговоры упертых питекантропов от академии, другие дела имеются. До свидания.
   Он первым вышел из кабинета, оставив ошеломленных гостей. Они кинулись следом, но Ковалева уже след простыл. В приемную неожиданно вошел Войтович, представитель государства, если можно так выразиться. В Москве знали о разногласиях Собянина и Ковалева, о их встрече и специально направили Войтовича, чтобы два конструктора дров не наломали.
   - Извините, рейс задержали, не успел к началу разговора. Устранили спорные вопросы? - первым делом спросил он.
   - Не было никаких вопросов, кроме моего неверия в гениальность Ковалева. Обидел человека, - с сожалением ответил Собянин, - вел себя, как упертый баран и не оправдываю себя тем, что в это действительно невозможно поверить. Он действительно даже не кандидат наук?
   - Действительно, - подтвердил Войтович, - говорит, что некогда ерундой заниматься, жалко времени на никчемную писанину. Профессор или не профессор - что это меняет для дела?
   - Владимир Павлович, вы не правы, - возразил Собянин, - ученая степень, звание - это все-таки признание, это, наконец, деньги, пусть и небольшие. Он мальчишка еще совсем, но в науке всех нас обошел. Не правильно, - повторил Собянин, - не правильно, такому можно присвоить ученую степень без защиты по результатам. И не можно, а нужно. Я академик и со своей стороны этот вопрос инициирую. Надеюсь вы, Владимир Павлович, меня поддержите?
   - Безусловно поддержу и сам, в том числе, выйду с соответствующим ходатайством, - довольно ответил Войтович.
   * * *
   Петровский Федор Иннокентьевич с женой и дочерью Ольгой ужинали. Она так и не вышла замуж, не видела достойных кавалеров вокруг себя, все ища принцев на белом коне. Кто-то не подходил фигурой и лицом, кто-то образованием и положением обществе. Характер, душа, наклонности Ольгу не интересовали. Родители прекрасно это знали, но сделать уже ничего не могли - поперек лавки не положишь.
   - В нашей научной среде еще один доктор наук появился, совсем еще мальчишечка, двадцать два года, - произнес Петровский.
   - И что тут удивительного? - усмехнулась Ольга, - это ты, папа, взяток не берешь, а другие еще как хапают. Купить докторскую - кого ты этим изумить хочешь?
 
   Отец даже поперхнулся, ответил не сразу, прокашлявшись:
   - У тебя только одно на уме - взятки и связи. Если человек продвинулся, то по блату или за деньги. Когда только осознаешь, что у людей еще голова имеется.
   - Головы, папа, в Советском Союзе остались, сейчас рыночные отношения, все вопросы решают деньги и связи. Посмотри на золотую молодежь - на Мерседесах ездят, фирмами владеют, и ты хочешь сказать, что у них головы есть? Все у них есть, кроме ума и совести. А если бы богатого папочки не было, то двор бы подметали на улице и ходили пешком.
   - Такое тоже присутствует, - согласился отец, - но большинство все же благодаря своему уму и труду пробиваются в жизни.
   - Папа, не смеши меня - умом и трудом пробиваются как раз не многие, а единицы. Ты на меня посмотри - я университет окончила, а устроиться на работу не могу: везде требуется сотрудники со стажем. Но и без стажа устраиваются по рекомендациям и взяткам, то есть опять же деньги и связи.
   - Доченька, ты нашего соседа помнишь? - вмешалась в разговор Нина Степановна, - он детдомовский, какие у него могли быть деньги и связи? Человек сам себе дорогу пробил.
   - Подумаешь... владелец завода, - фыркнула Ольга, - неизвестно, мама, как он этот завод в собственность получил. Наверняка нож к горлу подставил и заставил на себя переписать. Теперь, конечно, богатый Буратино, в коттедже живет, а квартира пустует... кому-то жить негде.
   - Сосед... когда-то ты им брезговала... девять классов, - усмехнулся грустно отец, - конечно, ты студентка второго курса, а у него девять классов. Ты только что университет закончила, а он доктором наук стал, академиком, про него я в самом начале говорил. Без всяких связей и денег... Невесту его служанкой называла, а она врач и на всю страну гремит. Если бы не твои амбиции, то могла бы и женой Николая стать, сейчас бы работала и с охраной ездила. Говорил же я тебе, что мальчик умный и перспективный, а ты, как дура, зациклилась на его девяти классах. Девять классов... академик он теперь, лауреат Государственной премии, а не девять классов.
   - Так вот оно в чем дело - зятя перспективного потеряли, - с сарказмом ответила Ольга, - я из себя служанок разыгрывать не умею и передок не подставляю. Конечно, теперь эта каланча знаменитая, пусть он на нее и заглядывается, ублажает и на цыпочках ходит.
   - Такой на цыпочках ходить не станет, - возразила мать, - не хотела говорить - видела его недавно: генерал, а на груди звезда Героя Труда.
   - Ты что-то попутала, мама.
   - Ты же умной себя считаешь, - усмехнулся отец, - подумай, кому могут генерала дать и Героя Труда, а не Героя России.
   - Академик... На оборонку что ли работает?
   - Хоть это сообразила, умница ты наша. Чего теперь рассуждать, сама все потеряла. Не писала бы на него заявление в полицию - могла бы и на работу устроиться. По связям, как ты говоришь.
   Отец вздохнул и вышел из-за стола, ушел в комнату. Нина Степановна осталась с дочерью на кухне.
   - Отца пригласили работать на комбинат, - осторожно произнесла она, - не решается он, боится, что ты что-нибудь, где-нибудь ляпнешь про нашего бывшего соседа.
   - При чем здесь Николай и комбинат? - удивилась Ольга.
   - Он там руководитель, генеральный конструктор, генерал, - ответила мать. - Комбинат - только название, это целый научно-производственный комплекс, конструкторское бюро и заводские цеха. Предлагают зарплату в два раза больше отцу, наверняка про него сам Николай Петрович вспомнил. Если отец согласится, ты уж, доченька, называй бывшего соседа по отчеству. Все-таки оборонка, там могут и телефоны прослушивать.
   - Но это же незаконно, мама.
   - Законно-незаконно... я к слову. Может и тебя потом отец на комбинат пристроит. Николай Петрович сам всего добился, я его очень уважаю.