Сказка про попаданца (СИ)

Именно здесь, в другой исторической реальности, создавалась промышленная мощь США, так что велосипед изобретать не требуется, просто всё повторить, проведя работу над ошибками, которых там хватало.
Итак, первым делом нужны пароходы. Причём пароходы-буксиры лёгкого ледового класса, способные взламывать тонкий лёд на озёрах и в протоках между ними и работать круглый год.
Верфь так и просится в Нью-Йорк. Сталь в слябах из Европы уже везут, леса под пережог в древесный уголь в округе навалом, всё равно поля под пашни расчищать нужно, так что верфь может начинать работу на следующий день, после своей постройки. Это объект номер один.
Объект номер два — сталеплавильный завод в окрестностях Тауантинсуйу, южнее по течению реки Детройт (кстати, река пусть так и называется), у входа в озеро Эри. Завод именно сталеплавильный, а не комбинат полного цикла. Содержание железа в руде с месторождения Месаби, расположенного на западном берегу озера Верхнее, семьдесят четыре процента. С этого показателя начинали там, а здесь мы ещё и обогатить сумеем, процентов до девяносто пяти — девяносто семи, так что получим практически чистое железо в порошке.
Отсюда третий объект — город-порт на озере Верхнее, с обогатительным производством, а значит собственной электростанцией. Тамошний Дулит для этого отлично подходит — и речка там подходящая протекает, и дамбу на ней известно где нужно строить.
Четвёртый объект — город и порт на острове Новая Шотландия, возле угольного месторождения Уэствилл. Там город назывался Новый Глазго, пусть и здесь называется так же. Шурину, лорду-канцлеру Британского королевства, сэру Томасу Мору, приятное сделаем, он ведь теперь ещё и герцог Глазго, помимо всего прочего.
Ну, а сам Тауантинсуйу, получается — объект только номер четыре. Здесь запросто можно строить из кирпича, а значит, с кирпичного завода наша новая столица и начнётся. Это помимо уже традиционной центральной площади, с четырьмя зданиями-дворцами по углам. Вот исходя из этих приоритетов, имеющийся в наличии народ, по строительным площадкам и нужно распределить. Ничего сложного.
Интерлюдия. 17 июня 1528 года.
Василий Третий Иванович Рюрикович уже третий день обследовал свой новый флот, корабль за кораблём, и недоумевал. Почему этот совсем молодой император из Нового Света так благоволит к Русскому царству? Ведь подарок этот даже не царский-королевский-императорский, а действительно Божественный. Четырнадцать кораблей, равных которым не имеет никто в Европе. Строят и побольше размером, те же галеоны, но артиллерия на них бронзовая, собственного дремучего производства, которая дальность стрельбы имеет втрое меньшую, против стальной инкской.
Каждый корабль несёт всего по двенадцать пушек — погонную, ретирадную и по пять на борт, но этого за глаза хватит даже для эскадры галеонов. Эти пушки не бьют залпами в ту сторону, авось что-нибудь да попадёт, эти попадают почти всегда, а всего трёх, много четырёх, попаданий галеону достаточно для утопления. По три четыре выстрела, эти пушки делают за минуту, вот и считайте.
Снаряды для них жутко дороги, но и их привезли по сотне выстрелов на ствол. А ещё три батареи полевой артиллерии, три роты охраны, специально подготовленную роту разведки и диверсионной борьбы и полуроту музыкантов. Всех в полном снаряжении, с вооружением, боеприпасами и инструментами, подготовленных по инкским уставам. Да и опытные все уже, никто меньше полутора лет не служит. В боях пока не участвовали, но у них, говорят, там учения, как у нас тут бои. Из присланных тысячи семисот человек, полторы тысячи наших, православных, которых император выкупил у османов. Выкупил! Выкупил, откормил, научил воевать, снарядил, вооружил и подарил, вместе с кораблями — сильнейшим, хоть и небольшим, флотом Европы.
Не холопов зависимых подарил, сами то по себе, все они теперь свободные имперские подданные, но, по присяге, свой срок отслужить обязаны, иначе, это будет считаться дезертирством. Тяжким преступлением, за которое в Империи пожизненно сажают в яму со свиньями. Затейники, да. Вроде и не казнят, но лучше уж на колу по-быстрому отмучиться, чем так доживать — со свиньями за объедки драться.
 
А вдобавок к этому великолепию — сорок два инкских медикуса-чародея, со всеми инструментами и запасами «инкской соли» и восемь учителей для цесаревича, с целым возом книг.
«Повезло Ваньке, кто бы обо мне так в детстве заботился… Тут одними книгами на полтора пуда золота, не меньше».
Про прочие подарки можно и не упоминать, хотя и они, как всегда, с половину Русского царства стоят. И что он за всё это попросил? Не лезть Русскому царству за Одер, не нарушать договор с османским султаном Сулейманом Первым, а если возникнет нужда там повоевать каких-нибудь слишком наглых ганзейцев, то делать это следует под Британским флагом. Швецию, Данию и Норвегию воевать можно и нужно. Весь огневой припас, который будет на них потрачен, император пообещал возместить за свой счёт.
Вот и понимай, как хочешь. Знает ведь откуда-то и про обиду на Ганзу, хотя Василий Третий эти обиды ни с кем и никогда не обсуждал, и план сразу предложил очень интересный — поверстать за службу толковых и радивых княжичей и бояричей, младших сыновей, в британские бароны-рыцари, хоть бы и в той-же Дании, а после уже их руками… Всё равно ведь, все они будут подданными-вассалами Русской Империи Севера, императора Ивана Васильевича Рюриковича-Тюдор, вот и пусть начинают перемешиваться, привыкать друг к другу, к порядкам и обычаям.
Вечером, двадцать второго июня, всё тщательно проинспектировав, Василий Иванович собрал «Малый совет» — любимую жену, Британскую королеву, Марию Первую Генриховну Тюдор; канцлера Русского царства, князя Ивана Фёдоровича Бельского и посла Империи в Русском царстве, графа Михаила Камутамачева.
— Говори, граф — чем мне за такие подарки твоего императора отдариваться придётся? — граф Камутамачев получил свою, дипломатическую почту, наверняка там ему что-то объяснили, поэтому Василий Иванович начал с него.
— То — подарки, государь. Отдариваться за них не требуется, иначе — это уже не подарки, а корытный засыл. Подарки дарятся не для получения отдарков. То, что просит мой император — ты знаешь, письмо от него ты получил. Большего мне неведомо.
— Ничего он не просит. Все его пожелания — к моей же пользе, а не к его.
— Сына Солнца, нам, простым смертным, понять невозможно, государь. Считай, что твоя польза, суть есть часть его замысла, а почему — то мне уже неведомо. В моей почте он тоже ничего не объясняет. Просит девиц найти, со слухом музыкальным и голосистых, и предъявить их капитану твоей музыкальной роты Пахому Сироте, чтобы тот отобрал пару-тройку лучших, для отправки в Империю.
— Полюбовниц так не выбирают, — заметил канцлер-князь Бельский, прибывая в задумчивом состоянии.
— Сказал бы что-нибудь умное, — буркнул Василий Иванович, — это мне и без тебя понятно. Полюбовниц у него там и так целая Империя, да и вся Европа в той очереди стоит.
— Не вся. — возразила Мария Генриховна.
— Не придирайся, — вздохнул Василий Иванович, — ты меня отлично поняла. Да и причём здесь вообще полюбовницы? Я о них ни слова не говорил — вон в Бельского ядом своим плюйте, ваше королевское величество. У меня своё болит. Он ведь, на самом деле, не корабли, батареи и роты нам дарит, а через них королевства и ханства. Это до меня только недавно дошло, а он это годами тому назад запланировал. Чем мы ему так любы?
— А какая разница — чем именно? Главное, что любы. Император холост, нужно предложить ему невесту. Согласится — отлично, а откажется — тоже хорошо, он обязательно обоснует свой отказ, хоть что-нибудь понимать начнём.
— Ты про Софью?
— Конечно. Другой дочери у нас с тобой пока нет.
— Это какое-же за ней приданное давать придётся… Император своим зятьям даёт герцогства, с королевство размером. Или войска, для их завоевания, как твой лорд-канцлер в Портсмуте получил.
— Я ведь не предлагаю нам с ним равняться, это было бы слишком глупо, мой государь. Предложим, что можем — невесту и… пусть за ней будет Ирландия. Я уверена, что приданное в этом марьяже далеко не главное. Согласен, муж мой? Объявлять Софью наследной Ирландской принцессой?