Сказка про попаданца (СИ)
Могли выжечь пиратство французы, но и Франциск Первый не хотел распылять свои силы, у него и на своей территории забот хватало, в той-же постоянно тлеющей Сицилии. Французы перевели свою торговлю из средиземноморского Марселя в новый порт Гавр, в Нормандии, и ходили теперь в Новый Свет по прямой, очень далеко от зоны действия пиратов.
Венецианцы тоже перешли к практике конвоев, в горловине Гибралтара остались только свободные торговцы, а на них всем было наплевать. Всем, кроме Империи Инков. Именно свободные торговцы давали лучшую цену на товары Нового Света и сбивали её на товары европейские, чем существенно поддерживали рынок в пользу Империи. Всё равно ведь в Испании собрались бучу начинать, так что на Канарах получится заодно — два шара в одну лузу, раз второй «дурачком» заходит, пусть будет.
Пусть будет ещё одна база военно-морского флота, станция бункеровки на пути из Маракайбо и Нью-Йорка в несуществующие пока Севастополь и Кейптаун.
Застигнутые на суше, пираты дрались яростно, но силы были слишком неравными. Выжили только те из них, кто сразу додумался сбежать вглубь островов. Впрочем, пробегают они не долго. Острова до сих пор остаются довольно плотно населенными местными племенами, не успели ещё испанцы всех загеноцидить; а аборигены на пиратов очень злы.
Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, вручил заложникам-вождям-гуанчам, освобождённым из плена в Лас-Пальмасе и Санта-Крусе, короны-символы туземной власти, раздал их воинам, захваченное у пиратов, оружие, и объявил награды за головы негодяев.
Вожди гуанчей были взяты в заложники ещё испанцами и пиратам они достались «по наследству», а потому измены от них никто не ждал. Наоборот — это будут одни из самых преданных подданных Империи Инков. Научились уже привлекать на свою сторону туземцев. Лаской и торговлей, невмешательством в их жизнь и помощью в трудные времена.
В общем, местными жителями Инки воспринимались друзьями и защитниками от всяких алчных мерзавцев, с которыми аборигены, за тридцать лет колонизации, уже успели близко познакомиться.
Империя планировала построить на архипелаге семь городов, или факторий для торговли, на семи крупных и заселённых островах: Тенерифе, Гомера, Иерро, Пальма, Гран-Канария, Фуэртевентура и Лансароте, и распахать немного земли в округе, а всё остальное пространство оставить заповедным, так что конфликты хоть и не исключаются совсем, теперь они точно не будут носить системный и непримиримый характер.
Владетельным графом де Канариас стал вице-адмирал Тако Котага. Ещё довольно молодой (тридцать пять лет), но уже очень опытный моряк и администратор; а его баронами семь лучших ротных командиров батальона Перуанской бригады, который оставляли на островах — по две роты на Тенерифе, Гран-Канария и Фуэртевентура и по одной на Гомера, Иерро, Пальме и Лансароте.
Оставались на архипелаге и три трофейных шхуны: «Цезарь», «Помпей» и «Антоний». На всякий случай, вдруг понадобится срочно послать гонца на «большую землю», или перебросить подкрепление на один из островов. Этих корабликов не жалко — и достались они легко, и заработали уже немало. У пиратов ни одного приличного корабля не оказалось, только древние каракки и каравеллы, которые разобрали на строительные материалы. Зато награбленного негодяями добра захватили прилично, примерно на восемь тысяч французских ливров серебром, не считая освобождённых пленников-заложников.
Интерлюдия. 17 апреля 1526 года.
Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (пока ещё не Парацельс), освобождённый из пиратского плена теми самыми загадочными инками, к которым он и направлялся почти полгода назад, по приглашению Папы Климента Седьмого, присутствовал в качестве наблюдателя при операции раненого герцога Франсиско де Гарай де Ямайка.
Герцогу де Ямайка в голень попала аркебузная пуля и чуть не оторвала левую ногу ниже колена. Для спасения жизни раненого, ногу требовалось срочно ампутировать, но инкские хирурги решили, что ещё есть шанс её спасти, и пригласили Филиппа фон Гогенгейма поприсутствовать при операции.
Всё у этих инков необычно. Специальные костюмы, из белой хлопчатой ткани; специальные перчатки, из очень тонкого эластичного материала на руки; маски на лицо, закрывающие рот и нос; множество хирургических инструментов, из нержавеющей стали; а главное — требование к стерильности всего — и костюмов, и перчаток, и хирургических инструментов.
Первым делом, герцогу дали эфирный наркоз, погрузив его в глубокий сон. Чтобы, как объяснил один из инкских медиков, сердце оперируемого не остановилось от болевого шока. Рану вскрыли, удалили из неё мелкие осколки раздробленной кости, а крупные составили и скрепили странным аппаратом — четыре кольца, собранные в цилиндр направляющими штырями с резьбой, а внутри колец струны, пропущенные через кость — одно кольцо выше раны, одно ниже и два на самой ране, удерживая своими струнами все составленные осколки. Ловко, конечно, великие мастера эти инки, их медицина опережает в своём развитии европейскую на века, но всё равно, некроза вряд ли удастся избежать, тогда ногу придётся ампутировать уже выше колена. О чём Филиппа фон Гогенгейм и заявил главному хирургу.
— Артерию не порвало, главную вену тоже, кровоснабжение хорошее, а кость и мясо срастутся. Шансы сохранить всю ногу неплохие. Будем наблюдать. Если заметим некроз, ампутировать успеем, до колена от раны почти пятнадцать сантиметров, полфута, по-вашему, так быстро гангрена свои корни не пустит. Если что — успеем, а пока есть шансы — будем лечить.
Прооперированная рана воспалилась, герцог де Ямайка находился в сильном жару и бредил, но инки не сдавались. Тело герцога трижды в день обтирали водным раствором аквы-витае, и производили неведомые Филиппу де Гогенгейму действия — вводя в мышцы тела раствор какой-то соли, приспособлениями, под названием шприцы. Эти шприцы тоже постоянно стерилизовали.
— Что это за соль? Та самая философская, про которую ходит столько слухов?
— Не знаю я ваших слухов.
— Соль, которую добывают в Империи, и из которой делают всё — от бездымного пороха, до чудесных лекарств.
— Тогда да, та самая и есть. Калиевая соль бензилпенициллина. Добывают её только у нас.
Чудо случилось. Уже на третий день, жар у герцога начал спадать, воспаление уменьшилось, а рана начала затягиваться буквально на глазах. Ещё через неделю, герцог Франсиско де Гарай де Ямайка получил разрешение вставать и осторожно ходить, при помощи костылей, прямо с этим странным аппаратом на ноге. И не только герцог, выжили и сохранили конечности шестнадцать раненых инков из восемнадцати, умерли всего двое — одному аркебузная пуля угодила в бедро и порвала артерию, а другому ударом алебарды почти напополам разорвали печень.
За их жизни тоже боролись, как сказал главный медик инков — шанс был, если бы не слишком большая кровопотеря, очень ослабившая организмы раненых. Это потрясающе! Инки сшивали артерию и печень и даже надеялись на исцеление этих раненых. Не удалось, но раз пытались — значит надежду они и правда питали.
— Невероятно, мэтр. Ваше искусство поражает воображение. Точнее, я такого себе раньше даже вообразить не мог. Прошу вас взять меня к себе помощником и учеником. Согласен работать только за еду.
— Нет, Филипп, к себе я вас не возьму. Начинать вам придётся с азов. С изучения «забытого языка богов» и получения тех знаний, которые наши боги нам оставили. Эти знания очень обширны, их преподают годами, а у меня нет на это времени. Я обычный военный хирург, далеко не лучший, при этом.
Разгромленная под стенами Портсмута армия отравительницы и узурпаторши Екатерины Арагонской, была одной из трёх армий партии её сторонников, если считать армию шотландцев, присланную шотландским королём, Яковом Пятым Стюартом.
Две, пока не разгромленные армии, с каждым днём вызывали всё больше ненависти у англичан, поэтому торопиться их уничтожать Савелий не стал. Королеву-царицу Марию Генриховну должны возвести на трон сами англичане, а им нужно дать время дозреть и собраться.