Битва за Севастополь. Последний штурм

По южному берегу от 35-й батареи до маяка держали оборону остатки 9-й бригады и батальона Бондаренко из 7-й бригады. Здесь же в окопах засели артиллеристы 110-го полка вместе со своим командиром полковником В.А. Матвеевым. Правее их находились бойцы 953-го полка подполковника В.В. Полонского. В районе 35-й батареи встали в оборону красноармейцы и краснофлотцы разбитых дивизий и бригад Приморской армии и сводных частей береговой обороны и флота. Поддержку им оказывали немногочисленные орудия и минометы. В боевых порядках находилось зенитное 45-мм орудие 551-й батареи, 76-мм орудие из артиллерийского дивизиона 79-й бригады. Возле самой батареи были установлены две пушки, доставленные с аэродрома. Командовал ими командир 177-го дивизиона майор В.Ф. Моздалевский. Ему довелось отражать атаки пехоты 170-й дивизии, поддержанные танками и штурмовыми орудиями. В ходе боя артиллеристы подбили несколько бронированных машин, но и сами погибли. Был убит и майор В.Ф. Моздалевский [493].
Уже первым ударом полкам 170-й дивизии удалось добиться значительного успеха. Утром 2-й батальон 57-го пехотного полка предпринял атаку в сторону ПМ 024. К полудню полуостров между Камышовой и Казачьей бухтами был занят, в плен было взято около 7 тыс. человек. Остаток дня батальон проводил зачистку, его пулеметная рота была выдвинута в район севернее хут. Гречихина. До вечера он вел обстрел советских позиций у хут. Михайли.
1-й батальон, усиленный ротой саперов, используя дым от пожаров как прикрытие, после полудня перешел в наступление в южном направлении. К 17.20 противник обошел орудийные башни 35-й батареи с востока и изготовился к штурму бетонного массива. Но продолжению атаки помешала случайность: неожиданно группа Ju-87 нанесла удар по 35-й батарее, хотя целью налета являлись позиции по высотам западнее хут. Михайли. Бомбежка нанесла немцам большие потери, количество убитых и раненых составило 7 офицеров и 150 унтер-офицеров и солдат. Среди них оказались командир и адъютант батальона и два командира рот.
Как только налет завершился, немцам пришлось отражать контратаку. Особенно пострадавшая 2-я рота не выдержала удара и стала отступать. Понеся новые потери, 1-й батальон 57-го полка был вынужден отойти к ПМ 022. Только 2-я рота из 80 человек потеряла в этом бою 55, а весь полк за день потерял 125 человек убитыми и 135 ранеными.
В последующих боях на мысе Херсонес 57-й полк потерпел дополнительный урон. Он вступил в бой 2 июля в количестве 34 офицеров и 1216 унтер-офицеров и солдат. К вечеру 4 июля его потери составили убитыми 8 офицеров и 124 унтер-офицера и солдата, а ранеными соответственно 9 офицеров и 252 унтер-офицера и солдата, 34 человека пропали без вести [494].
В сложившейся ситуации новая атака уже не казалась генералу Э. Зандеру делом первой необходимости. Он решил перенести наступление на следующий день, чтобы не нести новых потерь из-за несогласованности действий родов войск. В качестве усиления 170-я дивизия получила от командования корпуса 116-й полк и от 72-й дивизии – 401-й полк. Еще один полк румынской 1-й дивизии, который в соответствии с приказом по 11-й армии был подчинен корпусу генерала М. Фреттер-Пико, был переброшен в район ПМ 010.
Атаки пехоты на 35-ю батарею прекратились, но обстрел из орудий и бомбежки продолжались. В 18.20 с противоположного берега Казачьей бухты 2 немецких танка начали прямой наводкой обстрел дота командного пункта 3-й Особой авиагруппы. В доте находилось несколько десятков человек, среди которых были интендант 1 ранга И.И. Губкин и полковой комиссар Б.Е. Михайлов. Как только начался обстрел, комиссар Б.Е. Михайлов приказал забаррикадировать вход. Огонь продолжался около часа. Так как вентиляция не работала, помещение постепенно заполнялось дымом, поднималась температура воздуха. Когда обстрел прекратился, комиссар Б.Е. Михайлов решил выйти и подышать свежим воздухом. Но в 19.15 у вентиляционной трубы раздался взрыв, убивший полкового комиссара.
 
Общее количество военнопленных, захваченных в течение дня 72-й и 170-й дивизиями, по предварительным данным, перевалило за 10 тыс. человек. На день 3 июля генерал М. Фреттер-Пико запланировал новое наступление на полуостров Херсонес с целью окончательного разгрома оборонявших его советских войск. Бои 2 июля стоили приморцам больших потерь как среди красноармейцев и краснофлотцев, так и среди командного состава. Пропал без вести полковник В.С. Ветров, полковник Ф.Ф. Гроссман был ранен в ноги, и его отнесли под скалы.
В ночь на 3 июля в район 35-й батареи береговой обороны прорвались 5 сторожевых катеров – МО-019, МО-038, МО-039, МО-082 и МО-0108. Увидев приближающиеся корабли, собравшаяся в ожидании эвакуации толпа бросилась к ним вплавь. Но катера смогли взять на борт только 348 (по другим данным – 406) бойцов и командиров, остальным же пришлось плыть обратно. Еще 3 катера – МО-015, МО-052 и МО-078 – подверглись атакам немецких самолетов, получили повреждения и вернулись в порты Кавказа. Отправленные в район мыса Херсонес 3 самолета МБР-2 свое задание по эвакуации также не выполнили. Как потом докладывали их командиры, не был выложен знак ночного старта, к тому же вся Казачья бухта простреливалась противником. Хотя у новой пристани наблюдалось большое скопление людей, которые подавали сигналы фонарями и ракетами, рисковать своими самолетами никто не стал.
Итоги дня
Войска СОРа не смогли удержать рубежи и обеспечить эвакуацию. И в этом нет их вины. Капитан 2 ранга И.А. Заруба в своих послевоенных воспоминаниях приводил слова, услышанные им в плену от генерала П.Г. Новикова относительно эвакуации: «Люди, которые столько его защищали, были брошены на произвол судьбы!» Он привел пример, как англичане оставляли остров Кипр. Они не жалели крейсеров и любых кораблей, чтобы снять всех солдат с острова. «Ведь можно было держать Севастополь десятки дней только одним стрелковым оружием и пушками небольшого калибра, отступая шаг за шагом. А что значит оторвать офицерский состав от частей? Это развалить их, посеять панику, что и произошло. А немец, крадучись за нами, шел до самой 35-й батареи. Одновременно можно было эвакуировать людей» [495].
По данным Политуправления Черноморского флота, на 3 июля доставлено в порты Кавказа 559 командиров и политработников, 1116 младших командиров и бойцов. Остались невывезенными 32 480 чел., из них командного и начальствующего состава – 2813 чел., 470 политработников [496]. По данным, озвученным в 1961 г. Ф.С. Октябрьским, с 30 июня и в первые дни июля было вывезено 2937 человек, в том числе комсостава 1349, раненых 99 человек, остальные 1489 человек – военные и гражданское население [497].
Кроме этого в городе осталось по разным подсчетам от 20 до 36 тыс. жителей [498]. В протоколе допроса И.А. Волкова, который при немцах занимал в 1943–1944 гг. должность зав. производственного отдела Севастопольской городской управы, говорится, что в начале оккупации в городе насчитывалось 42 тыс. жителей [499].
Часто можно услышать, что эвакуация морем была невозможна и привела бы к напрасной гибели и кораблей, и солдат армии. Именно так считал и соответственно поступил командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С. Октябрьский. А вот мнение И.А. Зарубы как профессионального моряка и командира крейсера существенно иное. Он однозначно утверждал: «Улететь на Большую землю, а для снятия 80 тысяч защитников Севастополя, из них около 18 тысяч раненых, пожалеть корабли!.. Смешно и горько! Можно было бы всех их спасти и иметь потери в кораблях самые незначительные» [500].