Демонический Любовник (ЛП)

Сердце Вероники сжалось от его слов. Так ее работа все же не была безопасной? Неуверенность и новая порция переживаний, зародившихся в ней, заставили ее смиренно согласиться с просьбой Лукаса о том, чтобы она не покидала дом в течение нескольких дней. Он задержался еще на несколько минут, разговаривая с ней вежливо и тепло, желая, очевидно, успокоить ее и заставить ее ощутить себя устроенной и всем довольной. Более того, его слова сделали свое дело; Вероника, понимавшая, что ей нужно делать, могла бы начать обо всем расспрашивать и спорить с озвученными условиями, но Вероника, не уверенная ни в чем, отчаянно цеплялась за должность, страшась лишиться работы и увидеть черную метку напротив своего имени в школьном регистре. Любой ценой ей нужно было сохранить свою первую работу на срок, достаточный для того, чтобы получить хорошие рекомендации. Единственной фразой он добился ее покорности. На протяжении недели она будет выполнять все самые странные его команды, ничему не сопротивляясь. А неделя была как раз тем временем, которого Лукасу было достаточно для устройства своего оккультного телефона.
ГЛАВА 4
Следующим утром Вероника ждала прихода своего работодателя ровно в девять; затем к десяти, но он так и не пришел; наконец, в одиннадцать часов он явился, невероятно бодрый, опрятный и пахнущий мылом, и они приступили к утренней работе. Вероника узнала, что ей было дано кошмарное задание переписать огромную кипу документов, каждый из которых был зашифрован; букву за буквой она переписала и сверила странную тарабарщину. Однако
когда она закончила с этим, то оказалось, что не было больше ничего, что она могла бы сделать; сам Лукас неутомимо работал, но, по-видимому, не нашел никаких других дел, выполнение которых он мог бы ей доверить. Она сидела за своим столом, сложив руки и наблюдая за его согнутой спиной; время все шло и шло, и он все также работал, а она все также ждала. В час дня он объявил перерыв на обед, велев ей вернуться к двум. Но когда она вернулась и поинтересовалась, чем ей заниматься теперь, он очень озадачился, как если бы не ожидал подобного вопроса, и неопределенно обвел взглядом окружавшую их мебель, как если бы спрашивая, не нуждалась ли та в его услугах. Не получив никакого ответа, он снова посмотрел на Веронику, пытаясь, как ей показалось, скрыть улыбку.
– В настоящий момент у меня нет никакой работы для вас, – сказал он, – Вы можете посмотреть вот это, если хотите, – и он указал на стопку утренних газет, лежавших на стуле.
До пяти часов Вероника читала о том, что консерваторы говорили о либералах, а либералы о консерваторах, и что думали о них социалисты, пока Лукас, который беспрерывно работал, не встал и не заявил, потянувшись, что он вынужден уйти.
– Я еще потребуюсь вам этим вечером? – поинтересовалась Вероника. Он помотал головой.
– Я вернусь поздно.
– Тогда не будете ли вы возражать, если я просто пройдусь до общежития? Оно всего лишь в соседнем сквере. Управляющая просила меня прийти и увидеться с ней.
Вероника встретилась с ним взглядом, пока говорила, и к своему удивлению заметила, что его зрачки полностью исчезли; два зеленовато-коричневых диска, нечеловеческих, злобных и ужасающих, смотрели на нее без всякой доли выражения. Ничего более зловещего, чем человеческое лицо, с которого внезапно стерлись все человеческие черты, было невозможно себе вообразить. Она замерла, будучи не в силах пошевелиться, и смотрела на этот кошмар до тех пор, пока голос Лукаса не разрушил чары.
– Я бы предпочел, чтобы пока вы никуда не уходили, о чем и просил вас ранее, – сказал он, -Телефон может зазвонить, – добавил он в качестве объяснения. Зрачки его глаз начали медленно возвращаться к нормальному виду. Он пристально посмотрел на нее, заметив ее оцепенение. – Что случилось? – поинтересовался он.
– Ничего, – ответила Вероника. Она не смогла бы внятно объяснить ему, что именно его ужасающее лицо стало причиной ее оцепенения. Он продолжал смотреть на нее, но не с оскорбительным выражением мужского любопытства, а совершенно отстраненно. Вероятно, увиденное его не удовлетворило, ибо он шагнул ей навстречу. Инстинктивно Вероника отступила назад. Лукас сделал еще один шаг к ней, и Вероника вновь отдалилась; теперь она оказалась у стола, отступать ей было больше некуда, и Лукас, вплотную подошедший к ней, посмотрел ей прямо в глаза; она была бессильна отвести взгляд и беспомощно смотрела на него, очарованная. Он не был высок и его лицо находилось на одном уровне с ее собственным, но от него исходила сила, которая невероятно завораживала ее, и сам он тоже все смотрел и смотрел на нее, не желая отводить взгляд; эти глаза излучали жизненную энергию, интенсивную и непреодолимо манящую. Вероника не могла отвернуться.
 
Она могла бы стоять вот так до тех пор, пока не превратится в камень, но мужчина избавил ее от этого. Что-то изменилось в его глазах, сила исчезла и она увидела перед собой лицо
обычного человека с кожей оливкового цвета, гладко выбритое, далеко не невзрачное. Ее страх перед ним рассеялся и его место заняла смесь восхищения и любопытства; что он намеревался делать дальше? Ей хотелось узнать. Она следила за каждым его передвижением по комнате. Она понимала, что он был осведомлен об этом пристальном внимании, что он жаждал его и совершенно не возражал. Она беспокоилась теперь лишь о том, что он уходит; все казалось ей плоским и безжизненным, когда его не было рядом. Он оглянулся, поймал ее взгляд и улыбнулся. Она даже не попыталась отвернуться.
– Ступайте к себе наверх, – сказал он, – Мистер Эшлотт принесет вам ужин. Все будет хорошо.
Она послушно подошла к двери, которую он открыл, и когда они вышли, дверь за их спиной захлопнулась, щелкнув скрытым замком. Она пошла наверх. Когда она обернулась, сделав несколько шагов, то увидела, что он все еще смотрел ей вслед и глаза его искрились какой-то тайной радостью. Она лениво подумала о том, что бы это могло значить, но разум ее казался в этот момент замершим и не способным к работе. Она дошла до своей комнаты и упала в кровать, провалившись в глубокий сон, от которого пробудилась лишь с приходом Мистера Эшлотта, принесшего поднос с ее ужином двумя часами позже.
Она не была голодна, но сделала вид, что ест, чтобы доставить удовольствие Мистеру Эшлотту. Затем, когда еду унесли, она села у окна и стала наблюдать за закатом. Вся ее тревога испарилась; она была спокойна, довольна и ни о чем не думала. Она смотрела на огромный красный шар, растерявший свою мощь в плотной Лондонской атмосфере, и лицо ее было столь же невыразительным, как и он. Солнце медленно садилось. Край его коснулся горизонта. Постепенно оно скрылось. С его исчезновением что -то изменилось. Комната внезапно показалась ей холодной, хотя на дворе была августовская ночь. Вероника выпрямилась, и, слегка вздрогнув, попыталась взять себя в руки. Что это было? Что произошло? Затем внезапно в ней вернулся страх перед глазами Лукаса. Она вскочила на ноги. Что это был за дом, в котором она находилась? Кем или чем были Эшлотты, Лукас, таинственные «джентльмены»? А она сама – неужели она была в плену? Неужели Лукас не собирался ее выпускать? И если да, то что он собирался с ней сделать? Какие у него были мотивы? Происходило ли все это наяву или это был просто кошмарный сон? Одно было совершенно ясно: она не останется больше ни на секунду в этом ужасном месте, она должна выбраться отсюда любой ценой. По сравнению с этим ничто не имело значения.
Она надела свою шляпу и взяла кошелек. Она не беспокоилась о своих вещах, за ними можно было отправить кого-то и позже. По коридору она шла на цыпочках и толстый темный ковер под ее ногами не издавал ни единого звука. Но в нише стояла кушетка и на этой кушетке сидел мужчина с книгой в руках. Это был Лукас.
– Так я и думал, – сказал он, не отрываясь.
Вероника пришла в отчаяние. С минуту она стояла, пытаясь собраться и застыв на полпути, и затем снова ринулась вперед. Лукас не должен был услышать ее, ведь тяжелый ковер поглощал любые звуки, а она прошла уже с дюжину шагов по коридору, прежде чем он заметил ее маневр. Она буквально кинулась вниз по лестнице, с трудом перебирая ногами, завернула за угол и, держась за перила, спустилась на следующий пролет. В этот момент она почувствовала, что ее схватили сзади и прижали ее локти к бокам. Она пронзительно закричала, но ее рот закрыли рукой. Она отчаянно сопротивлялась до тех пор, пока рука, которая держала ее, не изменила захват и не лишила ее возможности не только двигаться, но и дышать. И тогда они замерли в неподвижности.