Перевернутая луна (СИ)

Ночь в мотеле прошла без происшествий.
Комната, снятая девушкой, оказалась на диво приличной, с аккуратным ремонтом, собственным душем, кофеваркой и микроволновой печью. Звуки из бара не мешали спать, поскольку увеселительное заведение располагалось в противоположном крыле здания, а его окна выходили на парковку. Из номера Наоки открывалась панорама ночного поселка. Мощеные булыжником улочки причудливо извивались в тусклом фонарном свете. Террасы отдельных домов были подсвечены галогенными лампами, но в целом поселок спал и производил впечатление тихого, медленно приходящего в упадок местечка.
Утром пришлось поколесить по кривым переулкам в поисках обменника. По ту сторону границы песо не котировались. Оборотни, несмотря на всю свою одичалость, сумели выстроить некое подобие экономической системы, которая успешно работала днем. И в этой реальности звериные кланы пользовались кетсалями — примитивными чеканными монетами с изображениями птиц и сухопутных животных. Кетсали чеканились из меди и никеля, самые дорогие номиналы — из полновесного серебра. Наоки попросила наменять ей разных монет, чтобы поменьше контактировать с перевертами при отсутствии сдачи в магазинах. Хозяин лавки смотрел на нее, как на сумасшедшую. Тем не менее, деньги вражьей стороны в загашниках обнаружились. И в приличном количестве.
При выезде из поселка качество дороги начало ухудшаться. Наоки была вынуждена сбросить скорость до восьмидесяти километров, а затем и вовсе потащилась вперед на полтиннике. Следовало ожидать чего-то подобного. К промедлению девушка отнеслась стоически.
Оборонные укрепления выступили на горизонте практически сразу. Поначалу это выглядело, как непонятные штыри — нечто среднее между башнями и телеграфными столбами. Затем на небосклоне проступило пульсирующее сияние. Чем ближе джип подъезжал к границе, тем явственнее проглядывал размах замысла.
Башни надвинулись на девушку тысячетонными громадами, облицованными белым мрамором. Исполины возносились в блеклое небо, от них исходило едва уловимое гудение. Между «звеньями» этой цепи пролегало расстояние в десять километров. Вершины башен закруглялись — их венчали многогранные кристаллы кораллового цвета. С интервалом в несколько секунд через кристаллы проскальзывали дуговые фиолетовые разряды, окутанные тем самым сиянием. Кристаллы прятались в темно-синее гало — сферы достигали метров ста пятидесяти в диаметре. Сами кристаллические структуры вспыхивали ярче солнца, горели белым пламенем три секунды и вновь гасли. До следующей пульсации.
Ночью, подумала Наоки, здесь должно быть красиво.
Всполохи загромоздили всё небо, окрасили пустыню в необычные цвета. Наоки остановила машину и несколько минут любовалась зрелищем. Увиденное записывалось в имплант памяти.
Шоссе пролегало на равном удалении от двух башен. Наоки видела циклопические тени, протянувшиеся через пустыню на запад. Когда ее нога вдавила в пол педаль газа, перед глазами всё еще стояли пульсирующие вспышки.
Дорожное полотно упиралось в горизонт.
Ехать приходилось аккуратно, огибая глубокие выбоины и трещины. Через полчаса пульсация отпустила мозг, а башни уменьшились до размера крохотных столбиков. Наоки держала шестьдесят километров — достаточно, чтобы не навредить подвеске и не перевернуться. Путешествие обещало растянуться на неделю-полторы — при условии, что состояние дороги останется неизменным.
Пустыня казалась бесконечной.
Наоки гнала «Мерседес» до полудня, изредка прикладываясь к зачарованной фляге с водой. Жидкость не нагревалась благодаря простенькой руне, врезанной производителями во внутреннюю стенку. Когда солнце вмонтировалось в зенит, раскалившись до безобразия, девушка решила перекусить. Свернув на ровную глиняную поверхность, иссеченную трещинами, Наоки заглушила двигатель. Кондиционер, работающий на минимальной мощности, тут же вырубился. Некоторое время продолжал тихо шелестеть вентилятор. Чтобы не расходовать попусту энергию, Наоки повернула ключ в нулевое положение. Открыла дверь со стороны водителя и выбралась наружу — размять ноги. Жара обрушилась на путешественницу с неотвратимостью гильотины.
 
Для поездки девушка подобрала соответствующую экипировку. Легкие армейские штаны пятнистого серо-бурого цвета, такую же рубаху навыпуск и бандану для защиты от солнечного удара. Темные очки девушка не покупала — просто внесла кое-какие правки в зрительные настройки. Глаза не слезились, щуриться почти не приходилось.
Наоки пообедала, сидя в салоне. Пачка крекеров, горсть сухофруктов, кусочек вяленого мяса. Провизию она предпочитала экономить до въезда в ближайший город перевертов.
Остаток дня Наоки двигалась через однообразную местность, сражаясь со сном. Раза три или четыре девушка останавливалась, чтобы сходить по-маленькому. Сказывалось повышенное потребление жидкости.
Ландшафт не менялся.
Никаких заправок, мотелей, ремонтных мастерских, постов дорожной полиции. Вообще ничего. Только пустыня, редкие руины заброшенных десятки лет назад зданий да сюрреалистически прямая стрела шоссе. Дорога сделалась настолько убитой, что Наоки сбавила обороты до сорока километров. За десять часов она сумела преодолеть чуть больше трехсот километров — с учетом стоянок, перекусов и непродолжительного сна в четыре часа пополудни. Наоки планировала перевести себя в режим совы, чтобы бодрствовать по ночам и отсыпаться днями. В условиях нарастающей угрозы со стороны перевертов такой шаг казался разумным.
Вечером девушку вновь сморил сон.
Уже несколько суток кряду ее терзал непрекращающийся джетлаг. Частая смена часовых поясов в разных мирах не лучшим образом сказывалась на организме. Наоки устала, ее терзала депрессия, виски сдавливала боль. Вдобавок пошли месячные, что стало поистине неприятным сюрпризом — цикл сместился на добрых четыре дня. К счастью, она предусмотрительно запаслась прокладками.
В семь вечера, не выдержав нескончаемой гонки по пересеченной местности, Наоки остановила машину.
Солнце стояло низко над горизонтом.
Хотелось приготовить еду на костре — для этой цели она даже запаслась связкой хвороста и мешком древесного угля. Распихала по тайникам еще немного топлива, разной еды, баки с горючим и походный примус с кое-каким туристическим снаряжением. Благодаря этому фокусу удалось разгрузить багажник и убрать подальше скоропортящиеся продукты.
Быть мастером тайников — удобно.
Впрочем, Наоки собиралась освоить в пути и ряд боевых техник, применяемых ведунами профсоюза. Она слишком хорошо понимала, что примитивное оружие бессильно против вендиго и диаблеро. На флешке Наоки держала собранную в профсоюзе информацию об основателях, их повадках и возможностях. Всё это следовало изучить во время краткосрочных стоянок.
Не в этот день.
Джетлаг мешал думать и колдовать, выводил из равновесия, наполнял всё существо Наоки депрессией и раздражением.
Или всё дело в месячных?
Так или иначе, она решила отдохнуть до половины пятого утра. Отъехала на пару сотен метров от магистрали, заглушила движок, сходила в туалет и кое-как привела себя в порядок влажными салфетками. Быстро перекусила и легла спать, заблокировав все двери. К боковому стеклу Наоки прилепила сигнальный амулет, добытый в профсоюзном арсенале. Еще парочка охранных знаков украсила капот и крышу автомобиля. Лишним не будет. Справившись с обязательными ритуалами, Наоки тут же уснула.
В полпятого цифровая магнитола наполнила салон звуками африканских барабанов.
Наоки дернулась.
Поморщилась, нехотя разлепила глаза.
До восхода — целых сорок минут, о чем возвещал встроенный в приборную панель таймер. Пустыня — в непроглядной тьме. Из окон машины видны яркие звезды. Колючие и злые.
Наоки выбралась из спальника в холодную мглу салона и тронула сенсор, вырубая барабанную дробь. Тишина принесла облегчение. Захотелось отлить, но перед этим следовало одеться потеплее — ночью пустыня остыла. Температура опустилась до семи градусов, а про печку девушка не подумала. Стуча зубами, Наоки принялась облачаться в штаны, рубаху и плотную худи с утепленным капюшоном. Натянула полосатые носки и высокие кроссовки с усиленной амортизацией. После этого выбралась из джипа — в стужу и ветер.