Алые Евангелия (ЛП)

Свободной рукой он соскреб украшения с лица Настоятеля, погружая пальцы под серебряные чешуйки, инкрустированные драгоценными камнями, и отрывая их. Плоть Настоятеля оказалась мягкой и с гнильцой, как мыло, слишком долго остававшееся в горячей воде, поэтому когда Жрец начал отдирать панцирь, она легко отделялась. В считанные секунды он обнажил половину лица Настоятеля. Открылось жалкое зрелище, плоть едва держалась на кости.
И все же в глазах Настоятеля не было страха. Он набрал достаточно воздуха, не смотря на удушение Жреца, чтобы сказать: — Кажется, у нас есть общий секрет. Не только ты владеешь магией. Сейчас я жив только благодаря техникам, к которым я прибег много лет назад. Ты можешь убить меня сейчас, но я обещаю, что заберу тебя с собой.
Сообщая о своей неприкосновенности, он смотрел на Жреца Ада, не моргая, и Жрец Ада знал, тот говорит правду; он уже мог почувствовать связь, выкованную между ними Настоятелем.
— Умерщвление не единственное, что я могу с тобой сделать, — сказал Жрец Ада
— И чем дольше ты будешь этим заниматься, тем ближе окажутся инквизиторы.
Жрец Ада вгляделся в глаза Настоятеля. Наконец, он бросил Настоятеля на землю.
— Тогда в другой раз, — проговорил Жрец Ада и удалился.
Жрец Ада прибыл на опушку леса и обнаружил Феликссона, ожидавшего его подобно верному псу.
— Сделано? — спросил Феликссон. — сказал Феликссон.
— Да, — ответил Жрец Ада, оглядываясь назад, когда новый грохот донесся из крепости.
Около ворот возникла какая-то суматоха и спор о том, следует ли оставить их открытыми для сановников или закрыть для предотвращения проникновения простолюдинов. Это было последствием того, что он сделал и чего не предвидел.
Орден всегда ревностно сохранял свое привилегированное положение, казня за воротами любого, нарушившего закон или входящего, не имея необходимого разрешения, заверенного тремя подписями. Но теперь невозможно скрыть крепость и ее секреты от любопытных глаз; слишком много трупов, о которых нужно позаботиться, слишком много крови, которую необходимо отмыть. А поскольку аббат находился в состоянии психической нестабильности, в котором его оставили, в крепости не было ни единого должностного лица.
Со временем несколько отсутствующих, случайно избежавших резни, Сенобитов вернутся и начнутся предсказуемые междоусобицы. Но пока у ворот были только несколько сбитых с толку охранников, а внутри — мертвецы и проклятые, служившие им, и, без сомнения, увеличивающееся скопление мух.
  
7
 
— Гарри?
Гарри открыл глаза и сел. Норма стояла на краю сцены.
— Ты проснулся?
— Да. Что случилось?
— Гарри, кто-то пытается войти. Духи делают все, что в их силах, но говорят, что не могут их больше сдерживать.
— Сколько их?
— Двое. Что собираешься делать?
— Хочу отлить.
Он вернулся из ванной с бутылкой бренди в руке. Он отхлебнул из бутылки, передал ее Норме и направился по лестнице к входной двери.
Алкоголь быстро ударил в голову, так как ничто не могло впитать его в желудке, поэтому Гарри почти потерял равновесие поднимаясь на темной лестнице. Не смотря ни на что до верха он добрался, ничего сломав, отодвинул запоры и открыл правую створку двери. У него не было ни какой возможности сделать это тихо, потому что дверь скребла по скоплениям мусора. На улице было еще темно, что означало, что Гарри не мог проспать долго.
Он чувствовал, что призраки Нормы пришли вместе с ним, и он обратился к своим невидимым компаньонам пока поднимался на уровень улицы по усыпанным мусором ступенькам. — Никаких подергиваний. Хороший знак. Но если что-то пойдет не так, возвращайтесь к Норме и вытаскивайте её с черного хода, хорошо? На пожарном выходе были цепи, но я сорвал их, полагая, что твои приятели будут наблюдать за переулком. Так что идите с ней, меня не ждите. Я могу позаботиться о себе и найду вас, где бы вы ни окажетесь. Я очень надеюсь, что хотя бы один из вас слушает, потому что если я вдруг потеряю ее…
На этом он умолк, не в силах озвучить свой страх. Оказавшись на верхней ступеньке лестницы и, вместо того чтобы слоняться возле убежища, он направился к перекрестку, осматриваясь по всем направлениям. Поблизости никого не было, и движение по проезжей части было слабым.
 
Он неторопясь обходил квартал, останавливаясь, чтобы раскурить окурок сигары, который, по его ощущениям — вопреки ценителям, не прикасавшимся ни к чему, что познало пламя — начинал издавать приятный острый аромат после пары часов курения, нежного тушения, повторного раскуривания и повторного тушения. Теперь он созрел, словно старый носок, и его возвращение к жизни предоставило Гарри идеальный повод для того, чтобы задержаться здесь и оценить обстановку.
Он добрался до дальней стороны квартала и снова затянулся только за тем, чтобы обнаружить, что сигарета очень кстати опять скончалась у него на руках. Из кармана пиджака он достал истрепанную книжечку картонных спичек и оторвал одну, чтобы поддать хорошего жару своей вонючке. Склонив голову, он заметил периферийным зрением мужчину и женщину, приближающихся к нему с северной стороны квартала. Женщина была маленькой, но выглядела сурово; лысый мужчина рядом возвышался над ней был как минимум на полтора фута.
Это был Кэз и он привел компанию. Гарри затянулся и выпустил достойное ароматное облако. Он глянул в их сторону, но не сделал ничего, что могло бы быть истолковано как сигнал. Затем, отвернувшись от них, он проследовал вокруг здания, ожидая, пока Кэз с компанией не повернут за угол, и тогда Гарри отправился обратно вниз по ступенькам, усыпанным мусором, и стал ждать.
Только когда они достигли вершины пролета и начали спуск, Гарри зашел внутрь и остановился, ожидая, когда они последуют за ним. Гарри уже встречался с подругой Кэза однажды. Он помнил ее имя — Лана. Ее рост составлял едва ли 5 футов, но каждый дюйм был покрыт крепкими мускулами. На её теле было больше наколок, чем на Гарри и Кэзе вместе взятых, но не ее страсть к искусству была причиной тому. Вся ее кожа, включая лицо, был живым, дышащим манускриптом — энциклопедия мистических письмен и сигилл, которые, по ее словам, "едва удержали духов на расстоянии". Эта женщина была магнитом для сверхъестественного. Гарри был рад видеть ее.
— Я взял ее с собой на случай, если у нас возникнут какие-то проблемы, — сказал Кэз, зайдя в здание.
— Привет, Гарри, — поприветствовала Лана. — Рада снова видеть тебя.
Она протянула руку, и Гарри пожал ее. Ее рукопожатие чуть не раздавило его пальцы.
— Привет, Лана, — ответил Гарри — воплощение сдержанности.
— У нее есть квартира, которую она нам предоставит на столько, на сколько она нам понадобится.
— Для Нормы — все что угодно, — сказала Лана.
— Так что, увозим ее? — спросил Кэз. — Мой грузик стоит дальше по улице. Подогнать его сюда?
— Ага. Мы будем здесь, когда… — Он осекся. Потом тихо произнес: — Черт.
— Гости? — спросила Лана, стреляя глазами во все стороны.
— Что-то. Тату дернулась. Но уже затихла. Может просто прошло мимо. В этом проклятом городе ни в чем нельзя быть уверенным. Давайте просто вытащим даму из этой дерьмовой дыры. Кэз, пять минут — норм?
— Пять сгодится.
— Лана, пойдем со мной.
— Как скажешь, босс.
Гарри ощутил ноту сарказма в ее голосе, но решил проигнорировать и повел ее по тускло освещенному лабиринту.
— Иисус, Мария и Иосиф, — сказала Норма, когда они вошли в ее комнату. — А ты что здесь делаешь?
— Извини. Сказал, что он ваш друг, — ответила Лана.
— Не притворяйся, я говорю с тобой, — сказала Норма.
— Я не позволю тебе заболеть, Норма. Многие зависят от тебя. Включая меня. Так что мы решили, что ты остановишься у меня.
Гарри сморщился, ожидая, что Норма заявит Лане еще какое-нибудь возражение, но она просто сидела там, улыбка появилась на ее лице.
— Что смешного? — спросил Гарри.