Портрет предателя (СИ)

Он привалился к стене, хватая воздух ртом, закрыл руками лицо и застонал:
— О нет, Скилик, что же я наделал?
Что, если она стала проституткой? Что, если через нее прошли десятки мужиков? Что, если она убила его ребенка? Что, если…
А ничего!
Она нужна ему любой. Даже если она пошла по рукам! Даже если скатилась на самое дно! Он вытащит ее оттуда, лишь бы только она была жива!
Зигурд снова взглянул на плакат. Вот он! Адрес заведения. За эти недели он успел выучить почти весь Дюбон наизусть. Это совсем рядом!
***
Вечер в «Красной туфельке» был в полном разгаре. Благодаря обширной рекламе дела у борделя шли более чем хорошо. На полу лежал новый ковер, огромные зеркала отражали шикарную мебель, а просторный зал был под завязку набит посетителями.
Подвыпившие мужчины в расстегнутых камзолах пили вино, курили и играли в карты. Вокруг них увивались девицы в неприличных нарядах, выставляющих все напоказ, а на паре куртизанок, восседавших на коленях богатых господ, были надеты лишь туфли и чулки.
Воздух казался густым от табачного дыма, приторных духов и запаха разгоряченных тел. Музыка, смех, пьяные разговоры сливались в сплошное гудение, а с верхнего этажа доносились приглушенные стоны и вскрики.
К Зигурду подошла полуголая девица, развратно покачивая бедрами. Ее пышная грудь бесстыдно торчала из корсажа, губы были накрашены ярко-пунцовой помадой, а щеки — густо нарумянены. Куртизанка томно подняла глаза с огромными от белладонны зрачками.
— Чего изволите, сударь? — кокетливо улыбнулась она. — У нас есть девочки на любой вкус! Мы удовлетворим ваши самые смелые пожелания!
Зигурд взглянул на нее. Красивое лицо под слоем вульгарного макияжа. Мраморно-белая грудь с тугими розовыми сосками. Раньше он не прошел бы мимо, но теперь… ничего в нем не отозвалось на ее манящую чувственность.
Он ткнул плакат в ярко накрашенное лицо.
— Кто это рисовал?
Проститутка недоуменно уставилась на него.
— А в чем дело? Что-то не так?
— Кто. Автор. Этого. Рисунка, — медленно по слогам переспросил Зигурд.
Девица еще раз взглянула на плакат.
— Доминика. Кто ж еще?
Сердце ухнуло в пропасть.
— Она здесь работает? — его голос дрогнул.
— Проституткой? Нет. Только рисует.
— Где она живет?
— Откуда я знаю. Спросите у госпожи Моран. Видите леди в черном платье у рояля? — девица указала на единственную прилично одетую женщину в зале. — Это она.
— Спасибо.
Зигурд решительно направился к рыжеволосой даме. Госпожа Моран удивленно взглянула на него.
— Чего желаете, сударь?
— Я ищу Доминику Финелли. Где она живет?
— Зачем она вам?
— Я ее муж.
Густо подведенные глаза изумленно распахнулись.
— Разве у нее есть муж?
— Да. Он перед вами. Вы похитили мою жену и принудили к занятию проституцией. Я сообщу об этом в полицию.
Моран вскинула ладони и торопливо заговорила:
— Уверяю вас, мы ни к чему ее не принуждали. У нас и в мыслях такого не было! Она всего лишь рисует для нас плакаты, и ничего больше!
— Адрес! — потребовал Зигурд.
— Да-да, сию, минуту!
…Он вышел на улицу, привалился к стене и с облегчением выдохнул. Огромный камень свалился с его души. Она всего лишь рисует! Она не проститутка!.. Он не спросил про ребенка, забыл от волнения. Но уже скоро он сам обо всем узнает.
Зигурд хотел тотчас бежать к ней, но на дворе стояла глубокая ночь. Она, наверняка, уже спит. Его вдруг охватила робость, совсем как подростка перед первым свиданием. Какой будет их встреча? Как она примет его? Скорей всего, она ненавидит его за то, что ей пришлось из-за него пережить.
А что, если у нее другой? Что, если она нашла себе ухажера?
«Тогда я убью его! Больше никому ее не отдам!»
А ведь она уже бросила его, когда выбрала Себастьяна. И что делать, если она его больше не любит? Если прогонит его? Он умрет без нее. Он уже пытался без нее жить и не смог… Тогда он просто ляжет на коврике под ее дверью и тупо сдохнет, как шелудивый пес.
Зигурд решил дождаться утра. Он добрался до гостиницы, где снимал номер, рухнул в постель и всю ночь проворочался без сна, мучительно гадая, что принесет ему завтрашний день.
 
========== 48. Встреча ==========
Как приятно выйти на улицу в самый разгар весны, насладиться солнечным светом и ласковым ветерком! Доминика неспешно прогуливалась по набережной вместе с Сюзанной — нянькой ее маленькой дочери. Бьянке недавно исполнилось два месяца, и она росла крепким и здоровым ребенком. Большую часть времени девочка спала, вот и сейчас она мирно посапывала в своей коляске, которую Сюзанна катила по мостовой.
— Чудесная погода, — заметила Доминика, любуясь деревьями, окутанными облаками белых и розовых лепестков. — Посидим на лавочке?
— С удовольствием, госпожа, — отозвалась Сюзанна.
Они подошли к кованой скамейке. Доминика аккуратно разгладила полы персикового пальто и уселась на деревянное сиденье. Нянька последовала ее примеру.
По реке проплывали лодки и шаланды, оставляя за собой рябь легких волн. Доминика залюбовалась игрой солнечных бликов на воде, наслаждаясь щебетанием птиц и благоуханием цветов.
Из коляски донеслось недовольное хныканье. Доминика склонилась над ней.
— Что случилось, моя маленькая принцесса? — нежно проворковала она дочурке.
Девочка замолчала и сердито взглянула на мать огромными светло-серыми глазами. Нянька отвернула одеяльце и ловко осмотрела ребенка на предмет обычных для его возраста неприятностей.
— Пеленки сухие, — заметила она. — Думаю, детка просто хочет на ручки.
Она осторожно достала младенца из коляски.
— Дай ее мне — попросила Доминика.
— Осторожней, как бы деточка не испачкала вам пальто, — предупредила Сюзанна. — Оно ведь такое дорогое.
— Ай, пустяки! — отмахнулась Доминика.
Она усадила малышку на колени и принялась что-то ласково мурлыкать ей на ухо. Девочка забавно сучила крохотными ручками, корчила смешные рожицы и бросала по сторонам удивленные взгляды.
Сюзанна умильно улыбнулась ребенку.
— Я все поражаюсь, госпожа, какие у нашей малютки чудесные глазки! Такие светлые и ясные, ну прямо как льдинки! Жаль, что цвет скорей всего изменится. У детей он часто меняется.
— Нет, — возразила Доминика. — Они такими и останутся. У Бьянки глаза ее отца.
— Вы, наверное, очень любили его? Говорят, такие красивые детки получаются только по большой любви.
— Очень.
До сих пор люблю. Он снится мне каждую ночь.
К глазам предательски подступили слезы. Чтобы не расплакаться, Доминика глубоко вдохнула прохладный воздух. Она крепче прижала к себе дочурку и принялась тихо напевать ей на ушко ангалонскую песенку, которую слышала в детстве от своей нянюшки.
С другого берега послышался мелодичный перезвон колокольчиков — часы на шпиле королевского суда пробили полдень.
— Нужно возвращаться, госпожа, — сказала нянька. — Пора кормить малышку.
— Да, ты права, Сюзанна. Идем!
Доминика бережно уложила задремавшую дочь в коляску и поднялась.
Они неспешно возвращались домой. На том берегу реки показались купола королевского дворца, и Доминика невольно вспомнила Себастьяна. Они больше не виделись с тех пор, как он прогнал ее, но она не держала на него зла. Сама виновата. Ни один мужчина не простит такого предательства.
Краем уха она слышала, что кузен вернулся в Монтерру и возглавил там наступление на остатки хейдеронских войск. Надо бы почитать газеты, чтобы узнать побольше новостей, но из-за кучи заказов и забот о ребенке у нее совершенно не оставалось на это времени.
Вот уже показался дом, но тут проснулась Бьянка и что-то недовольно залепетала, елозя коротенькими пальчиками по пухлому личику. Сюзанна наклонилась к коляске и принялась поправлять на девочке сбившийся чепчик, а Доминика остановилась рядом, рассеянно глядя по сторонам.
«Сегодня еще столько дел! — подумала она. — Нужно заказать Лукасу пару сотен листовок для «Красной туфельки» и с десяток проспектов для «Бокала и свечи», затем встретиться с заказчиком по поводу нового портрета…”