Железный Феникс 3 (СИ)

Болото, насколько хватает взгляда, заливает кровь. Под нами — огромная куча мелко нарубленного осьминожьего фарша. В него же превратились остальные твари.
— Я всё понял, — произношу задумчиво. — Тебя, Гайла, лучше не злить.
— Она сказала, что с тобой так не получилось бы, — любезно сообщает Эфения. — У тебя скелет слишком крепкий, так просто не порубишь. Вот покалечить чуток — это да.
Спасибо тебе, скелет, огромное. Хотя, зная Гайлу… При необходимости она обязательно что-нибудь придумала бы.
Подлетаю поближе к радующимся победе бойцам и ставлю Цеада на относительно чистое место.
— Ты — чокнутый ублюдок, так и знай, — сообщаю ему серьёзно. — Вместе спуститься не судьба уже?
— Не судьба, — качает он головой. — Мне нужно было оказаться с врагом один на один и победить.
Ну… Если только формально и с огромной натяжкой… Но на этот счёт предпочитаю промолчать.
— Кхелотские традиции? — усмехаюсь.
— Личные заморочки, — улыбается и он.
— Смерти ищешь?! — на нас налетает Ешиля в человеческом обличьи. — Так и скажи сразу! Башку отгрызу — и привет!
Цеад вдруг охает, хватаясь за бок. Девушка бледнеет и придерживает страдальца под руку, чтоб не упал.
Отхожу от воркующей парочки подальше — поближе к сбившимся в кучку воинам. В центре группы стоит бывший храмовый служка Кемид и вдохновлённо вещает:
— …и обратили они клинки свои против подобного горе монстра. И пал он под их натиском, подобно порубленной на куски рыбине. И молвил тогда саль-бат…
— Ещё раз меня этим саль-батом назовёшь, пасть порву, — прерываю болтуна.
— А мне понравилось, — ухмыляется Капец. — У парня определённо есть талант.
Киваю на небо, которое вижу поверх его плеча:
— Да я даже не спорю. Только лучше всё-таки послушать его в городе.
От линии горизонта вверх и вниз расползается чернильная темнота. Не ночь или сумерки, а словно ничто, небытие.
Бездна.
Видимо, после смерти монстра созданная им реальность начала распадаться. И неплохо было бы нам убраться отсюда, пока ещё можем.
Присмиревшие кхелоты и тролль грузятся на дракона. Среди них есть раненые, но удалось обойтись без потерь. Всё-таки хорошо, что они сюда явились — не пришлось разрываться между защитой выхода и уничтожением монстра.
В общем, забираю свои слова про них, хоть и не высказанные, обратно.
Дружно летим в сторону знакомой деревянной площадки с выходом. Но меня беспокоит один вопрос. Как Ешиля собирается протискиваться туда в виде дракона?
Оказывается — никак.
Перед выходом кхелоты безропотно спукаются с её спины и дракон вновь превращается в девушку.
На винтовой лестнице и во дворе навалены останки монстров — некоторые, видно, обошли защитников стороной. Но основная их масса всё равно остаётся в исчезающем пространстве.
Небесные покои тоже растворяются в воздухе, стоит дракону взлететь со двора. Неужто на этот раз всё и правда закончилось?!
Мы слетаем на площадь столицы под приветственные крики толпы.
Приземляюсь — и тут же лишаюсь брони и меча. Зато рядом со мной появляются две девушки — черноволосая Гайла и Эфения с кудрявой розовой шевелюрой.
Кхелоты и представители других народов на нас буквально набрасываются — с вопросами, поздравлениями и прочим трёпом. По всему видно, что нас ждали.
— Пропустите! — раздаётся вдруг крик. — Дайте пройти! Бабушка Улу…
Пожилую женщину тащат к нам на носилках и поначалу мне кажется даже, что она мертва. Но стоит её помощникам остановиться, как Улу упрямо распахивает красные глаза.
— Гайла, — буквально шепчет она, протягивая к девушке руку. — С возвращением.
— Я здесь, бабушка! — девушка осторожно сжимает хрупкие пальцы.
— От имени нашего народа скажу, — то ли обещает, то ли грозит бабушка. — Ты свободна, Гайла. Отныне выбирай свой путь самостоятельно.
Улу бросает на меня красноречивый взгляд и находит Рах Шана.
— Прости, Рах Шан, — произносит с горечью. — Ты стал первой жертвой моей слабости. Не последней, к сожалению.
Советник слегка кланяется, пряча глаза:
— Это было моё решение, матушка.
  
Улу тяжело вздыхает, затем её губы трогает лёгкая улыбка.
— Иного ответа я от тебя не ожидала, — произносит негромко. — С сего момента ты тоже волен делать то, что считаешь нужным.
Рах Шан кланяется ещё ниже и голову больше не поднимает.
— Цеад, — бабушка чуть приподнимается на носилках.
Внук подходит поближе, но его опережает рыдающая Ешиля. Хватает женщину за свободную руку. Первую по-прежнему сжимает Гайла.
— Тебе придётся заново отстроить то, что было разрушено, — Улу вновь откидывается на подушку и смыкает веки. — А всем присутствующим — придётся в этом помочь.
Кхелоты согласно шумят, обещая сделать всё возможное.
— Я исполню свой долг, — церемонно склоняется Цеад.
— Хорошо, — шепчет Улу, не открывая глаз. — Теперь можно и умереть спокойно…
И тут в моих ушах раздаётся вороний грай. А прямо напротив появляется ворон-Азерон — и на полном ходу в меня врезается!
Ну, как обычно. Бог умер, а шуточки остались прежними.
Дальнейшее я наблюдаю будто со стороны, а моё тело будто бы начинает светиться.
— Слушайте, кхелоты, дети и последователи Вороньего бога, — произносит Азерон моим голосом. — Примите мою последнюю волю. Истинно говорю вам: вы — свободны. Нет над вами ни богов, ни демонов. Вы вольны идти, куда угодно, и делать, что вам подсказывает совесть.
Народ ропщет, не слишком довольный открывающимися перспективами.
— Ваш бог умер, — продолжает Азерон, заставляя их притихнуть. — И завещал отныне самим выбирать, кому поклоняться. Выбирайте с умом, ибо вокруг немало тех, кто желает поработить ваш разум, пожрать ваши тела и души.
Да-да. Многим из присутствующих пришлось познать это на собственном горьком опыте.
— Теперь же примите от меня последний дар и запомните этот день навсегда. Прощайте.
Азерон патетически смолкает, затем добавляет, уже в своей ехидной манере:
— А тебе, дочь моя Улу, я скажу так: рано. Ишь, намылилась. Даже не думай!
И грозит пальцем — моим, конечно же!
Сияние, исходящее от моего тела, заливает всё вокруг. Но не ослепляет, а словно обнимает — нежно, будто на прощание. А после — осыпается искрами, похожими на колкие снежинки.
Все медленно приходят в себя, пытаясь осознать божественное откровение. Моё сознание возвращается на законное место. Бабушка Улу шустро усаживается на носилках и в изумлении оглядывается вокруг.
«Там ещё и деревья с кустами все расцвели, — раздаётся вдруг в моей голове. — Видал, как я умею?»
— Корви? — шепчу изумлённо. — Ты теперь ко мне прицепился?!
— Не к тебе, — морщится Рах Шан. — Зачем-то ко мне вернулся. И не зови его так, пусть остаётся Азероном.
«Теперь меня сможет услышать любой, кому я позволю, — хвастается неугомонная божья воля. — Кроме Рах Шана — он будет внимать мне в любом случае. Как тебе такое, советник?»
Красноглазый кривится пуще прежнего. Повезло так повезло, ничего не скажешь. Наверное, открыто радоваться, что выбор Азерона пал не на меня, всё же будет не слишком вежливо.
Следующие несколько дней проходят в хлопотах. Мы помогаем местным жителям разбираться с оставленными прошлой Владычицей проблемами. А открывается их всё больше и больше — словно тянешь из шляпы фокусника бесконечные кроличьи уши.
К вечеру силы остаются лишь на то, чтобы рухнуть в постель.
Но как только у нас появляется свободное время, Гайла изъявляет желание встретиться с матерью. А мы с фейри отправляемся следом.
Когда мы подходим к отведённому под тюрьму дому, охранники радостно приветствуют нас троих.
Ещё бы! Даже если сами они ничего не видели, история о сражении с прикормленной Владычицей тварью и рассказы о нашей роли в спасении их родного острова уже успели разойтись среди всего кхелотского народа.
Ещё и Вороний бог пафоса добавил, будь он неладен.