Варторн: Уничтожение

Что было важно и что ее заботило гораздо больше – так это постоянное пополнение запасов наркотика. Она брала свежие и сильные листья. По качеству они намного превосходили ту сушеную дрянь, которую привозили с Перешейка к ним в Диллокви. И пока Радстак сражалась па севере, зарабатывая себе средства на жизнь, она постоянно переживала то пронзительное, почти неестественное состояние ясности, которое давал ей мансид.
Однако она не могла оставаться здесь постоянно – рано или поздно ей приходилось возвращаться домой. Она везла с собой столько листьев, сколько имело смысл хранить, не теряя в качестве. Надо ли говорить, что в какой-то момент эти запасы кончались и она оказывалась в таком же ужасном состоянии, как сейчас. Ей приходилось справляться с этим. И переживать. И прозябать в родном Диллокви без ежедневной дозы мансида. Так тянулось до того момента, пока не наступала пора снова отправляться на север.
Утопая в этом синем сумраке и сгущающемся хаосе. Радстак все же каким-то шестым чувством понимала: Део оставался рядом с ней. Как умел, он поддерживал девушку, стараясь не выходить из заданного образа идиота. Ей становилось все хуже, она перестала воспринимать слова. То есть она слышала, что ей говорят, выхватывала отдельные слова и словосочетания, но уже была неспособна осознавать фразы и выстраивать логические цепочки.
Но даже в таком состоянии Радстак сохраняла контроль над собой. Просто сидела и ждала. Она не станет уподобляться тем жалким слюнтяям, которые оказываются не в состоянии совладать с собой в состоянии ломки.
Когда наконец заветный листок достали и принесли в таверну, девушка уже была не в состоянии самостоятельно поднести его ко рту. За нее это сделал Део.
К тому моменту она уже воспринимала его как некий зыбкий, колеблющийся образ… почти бесплотный, во всяком случае, не поддающийся идентификации.
Радстак откусила примерно четверть листа и по той боли, которая пронзила зубы, поняла: то, что надо. После этого следовало подождать еще совсем немного, чтобы пугающая синева рассеялась и уступила место неестественной четкости. Это произошло достаточно быстро.
Не теряя самообладания, девушка поблагодарила человека, доставшего для нее наркотик, и отсчитала необходимое количество фелькских бумажек в покрытие его стоимости, Рядом с ней стоял Део, бледный как полотно. Он пытался увести ее из таверны. Но до комендантского часа оставалось еще почти полстражи, и Радстак решила продолжить концерт. Део снова взялся за инструмент, и вновь – в который раз – публика восторженно хлопала и подпевала. Людям нравились их песни.
* * *
Глашатаи прокричали первое предупреждение. До комендантского часа осталось четверть стражи. Део и Радстак шагали по улице, направляясь к своей гостинице. Вечер принес неприятную прохладу, время от времени налетал сырой, порывистый ветер.
Они не разговаривали. Део хранил неловкое, смущенное молчание, в котором сквозила тревога. Радстак просто молчала. У спасшего ее человека она узнала, где можно впредь доставать листья.
Улицы пустели на глазах – быстро и организованно. Горожане прекрасно знали правила оккупации и строго их соблюдали. Если бы не Рассеченный Круг, Каллах мог бы служить образцом покоренного города.
Когда до их гостиницы оставалось совсем немного, на углу пустынной улицы Део, все такой же напряженный и встревоженный, вдруг выпалил свистящим шепотом:
– Если мы обнаружим мятежников, я присоединюсь к ним.
Девушка ничего не ответила, только искоса взглянула. Остаток пути они молчали и вернулись к этому разговору только в своей обшарпанной комнате на третьем этаже.
Радстак откусила не слишком большой кусок от принесенного листа. Мансид стабилизировал се состояние, остановил распад личности, но не принес желанной степени ясности.
– Зачем? – наконец спросила она.
Део поставил в угол свой меллиглос и ответил:
– Потому что это поможет в борьбе против Фелька.
– Примерно так же, как покушение на генерала Вайзеля?
 
– Это могло сработать. Должно было сработать! – Он стоял, уперши кулаки в бока.
– Я знаю, – сказала Радстак.
Голос ее прозвучал совсем плоско и невыразительно, и она попыталась откашляться… Но затем, очевидно, передумав, подошла к мужчине и положила руки ему на плечи. Губы Део были жесткими и неподатливыми, но через мгновение они открылись ей навстречу…
Позже, уже во время комендантского часа, раздался стук у их двери. А еще некоторое время спустя они узнали об отважной вылазке, предпринятой этой ночью мятежниками из Рассеченного Круга.
  
ПРОЛТ (3)
 
На сен раз ей не пришлось долго ждать, мучаться раздумьями над собственным местом в этой судьбоносной войне – как вообще, так и в настоящий момент. Буквально через несколько минут послышались тяжелые уверенные шаги, и в дверном проеме обрисовалась массивная фигура Сультата. Боевые доспехи лишь прибавляли ему значительности; вокруг головы сиял ореол золотисто-рыжей гривы.
– Мыслитель Пролт, – пророкотал он, – благодарю за то, что вы пришли. Мне хотелось попрощаться с вами наедине.
Пролт машинально поклонилась. Она усмотрела в том еще одну уловку со стороны премьера. О, этот человек великолепно владел языком и манерами: смиренный тон, которым он благодарил ее, лишь подчеркивал заведомо преимущественное собственное положение. Великолепный манипулятор! Наверное, это необходимое качество для человека, занимающего столь высокий государственный пост.
Девушке и в голову не пришло, что Сультат может испытывать искреннюю признательность.
– Времени у нас совсем немного, – проговорил он, притворяя за собой дверь, – но, думаю, его хватит, чтобы сказать самое главное.
– И что же мы с вами собираемся обсудить?
Голос Пролт слегка дрогнул. Ей было очень важно утвердить себя в предстоящей беседе.
Они находились в небольшом кабинете в том же здании, где проходила конференция Союза. Богато обставленный, он тем не менее нес на себе некую печать необжитости – похоже, этим помещением пользовались нечасто. Пролт осталась стоять посреди комнаты.
Сультат тоже на мгновение остановился в эффектной позе – рука у пояса, на эфесе меча – затем медленно пустился в обход кабинета. Девушка провожала его взглядом. Неярко горела одинокая лампа, освещая полированные панели роскошной, но слегка запыленной мебели. На одной из стен висело живописное полотно: обнаженная женщина раскинулась в зарослях на берегу реки. Пролт обратила внимание на картину, лишь когда премьер прошел мимо нее.
– Я могу себе представить, что вы чувствуете, Пролт, – задумчиво произнес он. – Вам кажется, что собравшиеся не оценили ваш вклад в общее дело. Вернее, недооценили.
Тени, падавшие на его широкое, резко очерченное лицо, затеняли пронзительные голубые глаза.
Девушка смотрела, затаив дыхание и стараясь не моргать.
– И мне бы хотелось вас разубедить, – продолжал Сультат. – Поверьте, мы ценим то, что вы делаете. Когда все закончится, я, конечно же, пожалую вам пару-тройку побрякушек и осыплю всеми теми почестями, что имеются в распоряжении Благородного Совета Петграда. Правда, подозреваю, все это не слишком важно для вас. Естественно, я могу только догадываться о ваших чувствах…
Он снова остановился и сухо улыбнулся собеседнице.
– …но бьюсь об заклад, что достаточно верно их оцениваю, не так ли?
От волнения горло у Пролт свело, и она непроизвольно сглотнула.
– Без меня у вас ничего бы не получилось, – заявила она. Голос прозвучал хрипло и болезненно, но девушка постаралась придать ему необходимую твердость и уверенность.
– Вы имеете в виду битву на Торранских равнинах?
– Я имею в виду свои прогнозы относительно перемещения фелькской армии.
– Согласен. У нас есть свои эксперты, которые тоже изучают историю войн – с не меньшим пылом, чем вы, – но, к сожалению, не обладают вашим пониманием предмета. Эти люди используют те же карты, которыми снабжал вас мастер Хоннис в Фебретри, и пытаются предсказывать ход военной кампании. Однако они никак не могут сравниться с вами поточности прогнозов.