Любовь и Хоккей (ЛП)

Я делаю глубокий вдох, произнося про себя безмолвную молитву.
Господи, после этого я сразу же пойду в церковь, если ты сделаешь это безболезненно.
Там они и были. Мое солнце и моя луна. Это было мое лунное затмение. Солнце, Луна и земля выстроились в идеальную линию. Я была зажата между двумя небесными существами, которые обладали собственной силой. Мы были битвой в небе, которую могла видеть только я.
Когда я смотрела на этих двоих, я поняла больше, чем когда-либо прежде, что луна была просто отражением солнечного света.
Престон прятался в темноте, окруженный миллионами звезд. Он был чем-то таким, чего я никогда бы не заметила, если бы солнце не смотрело в его сторону. Там он стоял со своими темно-каштановыми волосами и обсидиановыми глазами. Уравновешенный, чистый, собранный, совершенный.
И там был Бишоп. Солнце. Такой чертовски яркий. Даже когда вы не хотели смотреть на него, вы все равно видели его, потому что он сиял. Его золотистые локоны были растрепаны, костюм не был свежевыглажен, а на подбородке виднелась пятичасовая щетина. Беспорядочный, дикий, свободный, совершенный.
Бишоп хватает его за руку немного грубее, чем следовало бы, встряхивает ее вверх-вниз улыбкой на лице. 
— Бишоп Маверик, я, - он быстро переводит взгляд на меня, — Близкий друг.
Я прикусываю язык, наблюдая, как этот фильм ужасов разворачивается перед моими глазами. Нико и мой отец просто стоят и смотрят, как будто это обычное явление, в то время как у меня психический срыв.
— Бишоп? Я не думаю, что Валор упоминала о вас раньше. Тем не менее, приятно познакомиться с вами. Я парень Валор. - Его хватка на моей талии усиливается.
Престон - король пассивно-агрессивных комментариев. Я много раз наблюдала за ним в действии и могу заверить вас, что он унаследовал это от своего отца.
Они перестают пожимать друг другу руки, и Бишоп улыбается. Это злая усмешка, которая говорит мне, что он думает сказать что-то неуместное.
— Парень? Черт, чувак. Я думал, ты гребаный дизайнер этого мероприятия! Костюм сбил меня с толку. Я даже не знал, что они шьют одежду такого цвета для мужчин. В таком случае, приятно с вами познакомиться.
У меня отвисает челюсть, и я слышу, как Нико выплевывает немного своего напитка. Мой отец кашляет, скрывая смех, и похлопывает Нико по спине, когда тот кашляет. Я все еще стою там, как рыба, вытащенная из воды.
Бишоп сошел с ума, черт возьми.
Лицо Престона меняется так быстро, что можно подумать, что в комнату вошел другой человек. Его хватка на моей талии движется в болезненном направлении. Он пытается пометить свою территорию, в то время как Бишоп лает на него, как бешеная собака.
Я наблюдаю, как Престон натягивает улыбку и фальшивый смех. 
— Не беспокойся. Валор настояла, чтобы я его надел. Это ее любимый. Она помогла мне выбрать его сегодня утром. Это заняло у нее несколько часов в моей квартире. Я думал, она никогда его не выберет. Разве это не так, малышка?
Челюсть Бишопа напрягается, вена на его шее выступает еще сильнее. То, как он произносит "часы", намекает на то, что у нас был секс. Когда он знает чертовски хорошо, что не продержится дольше двадцати минут. Я ненавижу это прозвище, малышка. Мой отец называет меня так, а не мой парень. Престон знает это. Я собираюсь сказать что-нибудь, чтобы предотвратить это соревнование по писанию, но я слишком медлительна.
— Я слишком хорошо знаю, сколько времени требуется Вэлли, чтобы окончательно принять решение. Она самая нерешительная женщина, которую я когда-либо встречал.
Я никогда раньше не видела Престона сердитым. Конечно, у нас бывали небольшие ссоры, но он всегда очень быстро меня уговаривал. Дело никогда не доходило до того, что мы злились. Эта его версия была чем-то таким, чего я никогда не видела. Если бы взглядом можно было убивать, Бишопа бы порубили на мелкие кусочки и бросили в реку.
— Долина (игра слов, Бишоп называет ее Vallie, а Престон сказал Valley, что переводится как долина/впадина)? Как река, которая течет между горами? Не думаю, что я слышал это раньше. - Престон громко смеется, и мое сердце немного разрывается. Нет, не так, как в такой долине.
  
Бишоп хихикает. 
— Нет, это я, - он кивает головой в мою сторону, - И она, что-то вроде этого. Разве это не так? - говорит он мне, но не сводит глаз с Престона.
Мой отец смотрит на обоих мужчин в замешательстве. Наступает молчание. они просто стоят и смотрят друг на друга.  Устраивают воображаемый конкурс по измерению члена. В этом гребаном пространстве слишком много тестостерона.
— Кто-нибудь пробовал свинину в панировке? У них есть такой медово-горчичный соус для макания, он очень вкусный. - Голос Нико пытается снять напряжение, но это только делает ситуацию еще более неловкой.
Если бы я могла исчезнуть, я бы это сделала.
Я прочищаю горло, отступая с пути альфа-псов номер один и два. 
— Я иду в туалет. Сейчас вернусь.
Я не утруждаю себя выслушиванием ответа. Я просто иду в сторону уборной.  Хочу спрятаться там до конца вечера.
Как только я добираюсь до женского туалета, проскальзываю внутрь. Я оглядываюсь в поисках других людей, проверяю кабинки. Когда я знаю, что одна, снимаю каблуки. Да, я знаю, что нахожусь в общественном туалете и там есть микробы, но в данный момент мне на это наплевать. Это не значит, что в ближайшее время я буду сосать свои ноги.
У меня болят ноги, а голова раскалывается от слишком большого количества эмоций. Вздыхаю, когда они свободны, кладу ладони на раковину и опираюсь на нее. Я втягиваю голову в плечи. Ненавижу это чувство. Меня тянет в двух совершенно разных направлениях. Моя голова и мое сердце не согласны. Кажется, что они постоянно сражаются.
Я слышу, как открывается дверь туалета, и вздыхаю. 
— Извини, мне нужна всего одна минута, и я уйду с твоего пути, - говорю я, наклоняясь, чтобы поднять свои туфли.
Щелчок.
Я медленно встаю, поворачиваясь лицом к двери. Бишоп прислоняется к ней, скрестив руки на груди. Он скрестил лодыжки и смотрит на меня, как на маленького ребенка, которого только что поймали на краже конфет.
Я громко сглатываю. Мое сердце застряло у меня в горле. Я слышу, как оно бьется, тук, тук, тук. Стук не замедляется ни на секунду. Ощущение покалывания распространяется по моему животу. У меня подергиваются пальцы на ногах. Я опираюсь на стойку для поддержки, боясь, что мои колени могут подогнуться. Я заперта в уборной с Бишопом.
Чертовски фантастично.
— Он милый, малышка. Реально чертовски мил.
Голос Бишопа напоминает мне о той ночи, когда мы занимались сексом в том офисе. Темный, знойный, растирающий все мое тело. Я крепче сжимаю стойку, стискивая челюсти. Все в моем теле оживает под его пристальным взглядом. Его глаза были переключателем на мое сексуальное влечение.
— Что ты делаешь, Бишоп?
Он прищелкивает языком, качая головой. 
— Тс-с, Тс-с, - начинает он, отталкиваясь от двери и направляясь ко мне, как хищник, преследующий свою жертву. Я пытаюсь вжаться в столешницу, прижимаясь к ней всем телом.
— Это то, из-за чего твои трусики сейчас намокают? Симпатичные мальчики в фиолетовых костюмах?
Чем ближе он подходит ко мне, тем быстрее бьется мое сердце. Это должно просочиться в комнату. Гул такой густой, что я едва могу дышать. Напряжение, нарастающее в комнате, тяжелое, почти осязаемое. В любую секунду один из нас может протянуть руку и потерять над собой контроль. Скрытое пламя, что-то, что горит так ярко, но почему-то мы единственные, кто может его видеть.
— Ты спрашиваешь, трахал ли он меня, Бишоп? Это то, что ты хочешь знать? Это заставит тебя оставить меня в покое? - Я смотрю на него с яростью, спрятанной так глубоко внутри меня, что я уверена, он чувствует ее жар на своей коже. — Да, Би, он трахнул меня. Он будет...
Его рука молниеносно вытягивается вперед. Его большая рука агрессивно обхватывает мое горло, но такое положение не позволяет ей причинить мне боль. Подушечки его пальцев впиваются в мою шею, и я знаю, что они чувствуют, как учащается мой пульс.