Любовь и Хоккей (ЛП)

Я усмехаюсь, делая глоток своего алкоголя. С этими двумя всегда было весело, они никогда не менялись. Постоянно ссорятся. Чего большинство людей не понимают, так это того, что, хотя они ссорятся так, словно ненавидят друг друга, это всего лишь братская любовь. Я видел, как Нико так сильно припечатал кого-то в борт, что вырубил его, потому что он постучал по шлему Кая во время игры.
Это была неблагополучная, но это была наша семья.
— Прошу прощения, мастер Малакай. Я забыл, что тебе нравятся те, кто выглядит так, будто их нужно отшлепать и запереть в подвале. - Говорит Нико.
Я громко смеюсь, наблюдая, как Кай отшвыривает его, прежде чем сильно ударить по затылку. Нико, будучи сам таким любопытным, наткнулся на хлыст в доме Кая и теперь никогда не позволит ему смириться с этим. Я не знал, чем увлекался Кай, когда дело доходило до секса, и не хотел знать. Если бы я предполагал, я бы сказал, что Нико был не так уж далек от этого.
Местный спорт-бар был переполнен, но, конечно, мы получили столик после нескольких автографов. Это был небольшой бар в Чикаго, заполненный фанатами баскетбола, хоккея и бейсбола. Телевизоры заполнили все пространство. Все смотрели какой-то вид спорта.
Еще одно лето подошло к концу. Еще один год занятий спортом, который я любил. Надвигающаяся предсезонка нависла над нашими головами, но, честно говоря? Я был взволнован тем, что хоккей снова начнется. Это дало мне какое-то занятие.
Мой месяц с Финнеганами быстро подошел к концу. Девочки росли, как сорняки, теперь они были подростками. Очень девчачьи подростки. Они были одержимы бойз-бэндами и розовым цветом. У меня болела голова, но я наслаждался каждой секундой этого. Меня окружали люди, о которых я заботился, и это было все, о чем я мог просить.
Эрик все еще тренировал, а Анна все еще была светом в доме. Их любовь росла с каждым днем. Это было прекрасное зрелище. Я никогда не видел более влюбленной пары, чем эти двое. Проводить с ними время летом было одновременно и благословением, и проклятием.
Они показали мне все, чего я когда-либо хотел, и все, что я потерял.
Когда я вернулся в Чикаго, мне пришлось попросить Кая вернуть мою задницу в рабочее состояние. Еда Анны была восхитительной, но главным ингредиентом во всем было сливочное масло. Когда я не тренировался, не играл в хоккей или не был с парнями, я был один.
Я сидел в своей квартире и запоем смотрел фильмы, ел еду навынос, может быть, читал книгу. Вот и все. Я говорил как восьмидесятипятилетний старик. Честно говоря, мне этого хотелось. Я чувствовал, что прошел через столько дерьма, что это была отставка для моего разума.
Я погрузился в рутину, просто прокладывая свой путь жизни. Пытался отвлечься от того факта, что большую часть времени я чувствовал себя одиноким. Я никогда в жизни не чувствовал себя более одиноким, чем в последние несколько лет. Я никогда не мог заснуть, по крайней мере, до двух часов ночи. Я понял, что два часа ночи - это не для вечеринок или парочек.
Два часа ночи были для одиноких людей вроде меня, которые были влюблены в кого-то, кого они никогда не могли заполучить.
Я допиваю скотч и машу официантке, чтобы заказать еще. Мне нужно было прогнать эти мысли прочь. Я хотел, чтобы они были подальше от моей головы.
— Бишоп, на серьезной ноте, сколько времени прошло, чувак?
Я давлюсь огненной жидкостью, стекающей в мое горло, не ожидая такого вопроса. Я кашляю, в то время как Кай похлопывает меня по спине для поддержки, хотя на самом деле все, что он делает, это раздражает меня до чертиков. Вытираю рот, переводя дыхание.
— Так долго, да? - Замечает Нико.
Я скосил на него глаза.
— Я и сам могу получить много кисок, Саути. Спасибо вам за вашу заботу.
Ложь.
Он поднимает руки вверх, ладонями ко мне. 
— Я просто спрашиваю, черт возьми! Я не видел тебя ни с кем уже долгое гребаное время, чувак. Я волнуюсь. Твой член все еще работает? Я не буду судить, к тому же сейчас для этого делают таблетки и прочее дерьмо.
Я качаю головой, закатываю глаза, указательными пальцами потираю виски. Этот идиот.
  
Честно говоря, я не уверен, что мой член все еще работает. Я бы не знал, учитывая, что у меня не было секса чуть больше четырех лет. Мне отсосали член, или я должен сказать, попытались отсосать мой член на вечеринке после игры, но девушка была брюнеткой. Поэтому, когда я посмотрел вниз и не увидел тех красных волн, разливающихся вокруг меня, или тех зеленых глаз, когда она подняла взгляд, я не смог продолжать в том же духе. Секс теперь казался бессмысленным. Все, что требовало от меня каких-либо эмоциональных усилий, казалось чертовски неуместным.
Все, что было после нее, казалось мне пустой тратой времени.
— Эй, чувак, переключи канал с этого дерьма!
Я слегка поворачиваюсь и вижу безумно полного мужчину, ругающего бармена за то, что он переключил то, что, как я полагаю, было ESPN. Люди и их виды спорта. Я начинаю оборачиваться, когда слышу что-то, что вызывает у меня интерес.
— Это сейчас показывают по всем спортивным каналам, чувак. - Бармен огрызается в ответ: — Эта цыпочка, очевидно, побила чертову кучу рекордов. Она должна быть выбрана в первом раунде драфта.
У меня по спине пробегают мурашки, на языке появляется вкус лимона, и на мгновение мне кажется, что я чувствую запах ее лавандового шампуня. Перевожу взгляд на экран телевизора, на котором они сосредоточены, пытаясь унять комок в горле.
Экран гаснет перед началом воспроизведения видео. Высокая фигура пробирается через хоккейный туннель, на ее футболке жирно напечатан номер тридцать три. Длинные рыжие волосы колышутся взад и вперед, когда она идет. Как только она достигает конца туннеля, на видео звучит голос.
— Дочь легенды, – начинает он перед тем, как показать основные моменты младшего Салливана во вспышках. «Я переживаю один из таких моментов», - думаю я про себя. Мои глаза прикованы к телевизору. Они не сдвинулись бы с места, даже если бы я захотел.
— Хоккейный вундеркинд, который проявил свой талант в юном возрасте ... - Видеоклипы о маленьком ребенке, который обыгрывает других детей, забивает голы, празднует вместе со своей командой. Это монтаж всего, что она есть, всего, чем она стала, всего, чем она будет.
— Она била рекорды, выигрывала чемпионаты, создавала историю. - На экране появляется коллаж из голов. Основные моменты из ее школьных и студенческих лет. Видео показывает моменты, когда она выигрывала чемпионаты, время, когда она била рекорды, к которым никто не прикоснется годами.
Моя грудь горит от гордости, у меня нет на это права. Но я все равно это чувствую. Этот момент, ради которого она так чертовски усердно работала. Все эти утренние тренировки, волдыри, сломанные ребра. Теперь все это стоило того. И все же я здесь не для того, чтобы отпраздновать это вместе с ней.
Теперь на экране видно, как она сидит в раздевалке своего колледжа, ее голова опущена, звуки громкой музыки звучат на протяжении всего видео. Ее волосы спадают на лицо, локти опираются на мягкие колени. Клип увеличивает изображение того, как она обматывает лентой свою клюшку в замедленной съемке.
— Сейчас? Она придет, чтобы изменить правила игры в женском спорте. У нее есть незаконченное дело. Все, чего она ждет, - это чтобы ее назвали по имени. Вы готовы увидеть, что будет дальше? - Камера поворачивается к ее конькам, прежде чем переместиться к ее лицу.
Я смотрю, как она поднимает голову, чтобы посмотреть в камеру. Эти зеленые глаза пронзают меня сквозь экран, удерживая на месте. Я делаю слышимый вдох, когда ее имя появляется над ее лицом, заканчивая видео.
Я не хотел смотреть на это, но я не мог не смотреть на нее. Я был многим ей обязан.
Я не могу поверить, что забыл о женском драфте сегодня вечером. Черт возьми, как это прошло почти четыре года? Как это я так давно ее не видел? Раны, которые я пытался залечить, снова широко открылись. Я истекаю кровью прямо посреди этой забегаловки.