Месть водяному

– Угу, – сказала задумчиво Даша, – раз ты говоришь, такие как я, значит, были уже такие люди? Так почему же на земле тогда до сих пор нет царствия небесного? Опыт не удался?
– Потому, что, несмотря на наши старания, они рождались белыми, но постепенно переходили на чёрную сторону колдовства, и всё вокруг гибло. Вот вы вечно говорите об Атлантиде… Так была такая страна, и ведьма там родилась, посильнее тебя, и воспитали мы её правильно, да вот незадача, возгордилась она в итоге, и пришлось ту Атлантиду полностью уничтожить. Вместе со всеми людьми, которые там жили, а иначе погибло бы всё человечество. И так на краю стояли… И не она одна такая была, были и до неё и после такие же, но итог выходил одни. Их пришлось уничтожать вместе с городами и тысячами людей, потому что выбора уже не было.
– Угу, – опять задумчиво промычала Даша и продолжила, как будто и не услышав ответа Дормидонта, – знаешь, я не права. То, что ты описываешь, больше похоже на коммунизм. Но такая идеология у нас уже была, и она закончилась ничем. А знаешь почему? Потому что ваше всеобщее благо – это миф. Нельзя всех людей сделать одинаково счастливыми, всё равно найдётся кто-нибудь недовольный, будет считать, что ему мало дали, мало пожалели, много на него работы свалили, и всю вашу идеальность поломает. И правитель ваш всесильнейший и вседобрейший – это легенда, и останется ей навсегда, потому что не может такого человека существовать. Нельзя, вернее, невозможно всем угодить. Ты говоришь, что добро должно быть с кулаками? Так вот в итоге у вас всё время так и получается, постепенно добро превращается в кулак, – домовой уставился на Дашу, которая смотрела на него, открыв рот, – что ты на меня так смотришь, не веришь? Хорошо, вот тебе простейший пример. Вы создаёте сильнейшую ведьму, создаёте идеальное общество, и ведьма начинает править им. Она внушает всем, что уже наступил коммунизм, все восхваляют её, и тут какому-нибудь несчастному деду в толпе восхвалителей наступают на ногу. Он не может стерпеть такой несправедливости и начинает возмущаться, что ему очень больно. Но это же идеальное общество, а значит, этот дед должен замолчать. И что же делать? Озолотить его, дать, так сказать, компенсацию? Тогда другие начнут возмущаться, им тоже наступали на ноги, им тоже было больно, но они промолчали и им тоже хочется денежек. Так что же делать? И вот тогда мы вспоминаем о кулаках. Куда проще дать этому деду по башке, чтобы он замолчал, ведь если так не сделать, то придётся ублажать всё человечество, а его с каждым годом всё больше и больше, и аппетиты его будут вырастать в геометрической прогрессии. И что в итоге? Заткнул одного, заткнул другого, третьего, пятого, десятого и вот уже ваше всеобщее блаженство превращается в диктат, а эта несчастная белая ведьма загнана в угол и начала огрызаться. Вот тогда она и становится для вас чёрной. Всё, – Даша развела руками, – теперь только и остаётся, что уничтожить ведьму со всем недовольным городом. Это не мы становимся чёрными, это ваше неправильное воспитание. Это ваша дурацкая мечта о всеобщем благе. А знаете, где вы все ошибаетесь? В самом начале. Нельзя любить целый народ, как родную мать, заботиться о нём, опекать его, если ты не любишь каждого из них. Вот ты мне говоришь, зачем я ношусь с этой Танькой? А мне её жалко. Несчастная баба, загнанная в угол. Так мало того, она уже сидит как мышь в своём углу, закрывшись руками, но всё равно находятся такие паразиты, как Пашка, и пытаются её там пнуть побольнее. Если мне её не будет жалко и я ей не буду помогать, то грош мне цена, как белой ведьме. Да и не белая я уже буду, если через чью-то боль переступила.
Домовой выпучил глаза так, что на секунду Даше показалось, что сейчас они просто лопнут, и гибель Додо будет на её совести. Но её уже невозможно было остановить.
– Вот ты сказал, что бабушку в Англию загнал из-за котла, а что она там пережила, тебе не важно? Я только сейчас поняла, что у неё жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, если бы не ты. И ради чего? Ради какого-то сраного котла! – домовой хотел было возразить, и открыл уже рот, но Даша его остановила. – Хорошо, пусть не сраного, пусть супер-пупер волшебного, но сути-то это не изменило. Ладно, мы сварили зелье, вылечили Лешего, но почему-то мне кажется, что мы бы это сделали и в простом котле. Ну, может, он бы не позеленел мгновенно, а через пару дней, но эффект получился бы тот же. А вообще, зачем мне этот котёл? Варить в нём волшебное зелье, которое создаст великое благо? Ты серьезно? – Даша махнула рукой. – Знаешь, Додо, пора тебе взрослеть и смотреть на мир реально.
 
Домовой посмотрел на кота, кот посмотрел на домового и сказал:
– Вот тебе и соплячка зелёная, – и тихо спрыгнул с лавочки, чтобы уйди подальше от войны домового с ведьмой.
Но войны не случилось, домовой сидел с поникшей головой, а Даша обдумывала, стоит ли добивать его или нет. Дормидонт вдруг тихо, со злостью сказал:
– И откуда ты такая взялась?
– Это ты у меня спрашиваешь? Спроси у своих счетоводов, это они чего-то там навысчитывали, – спокойно ответила Даша.
– Не счетоводы, а оракулы, – резко сказал Додо.
– Нашли, кому верить, – фыркнула Даша, – сами придумали, сами поверили, да ещё и кучу народа оболванили. А у вас что, своей головы не было? Почему вы такую чушь несёте уже много-много лет подряд? Сам же говоришь, что очень много лет живёшь, ты же наверняка кучу оракулов этих видел. Ты же наверняка знаешь, что все они врут. Ну, или почти все… Да как кому-то такое в голову могло прийти, всеобщее благо… Столько судеб поломали, столько жизней перелопатили, и ради чего? Ты уж извини, дорогой, но благо так не делается.
– И с чего ты это взяла?
– С университета вынесла, философию в наше время ещё никто не отменял.
– Я лично эту философию создавал, но такого там не было.
– Значит, ты отстал от жизни, – парировала Даша.
Домовой снова сник и растерянно спросил у девушки:
– И что же мне теперь делать? Я ведь сказочный герой…
– Какой ты, к чёрту, сказочный? – девушка подсела поближе к домовому и приобняла его. – Я уже давно в сказки не верю, а ты вот он, живой, сидишь, ругаешься на меня и имеешь, как минимум, три степени трансформации.
– У меня их намного больше, – буркнул Додо.
– Вот-вот, и совсем не удивляешься странным иностранным словам, хотя косишь под древнего старичка, нет уж… я скорее поверю в то, что ты инопланетянин, но только не в эту чушь про сказочного героя.
– Господи, и что творится в ваших головах? – застонал домовой.
– Да то же самое, что и в ваших, – спокойно ответила девушка, – только амбиций поменьше.
– Ладно, я тебя услышал, – начал деловито Дормидонт, – но позволь мне остаться при своём мнении.
– Да ради бога, – ответила Даша, – жизнь у нас с тобой длинная, поспорить ещё успеем, но я тоже останусь при своих. Только остался у меня к тебе один вопрос. Помнишь, я тебя спросила, друг ты мне или враг? Так вот, я хочу услышать ответ.
– Так чего же спрашивать, и так всё понятно, – развёл руками домовой.
– Ну уж не-ет. Ты ко мне хорошо относишься, это факт. Ты меня учишь, с этим тоже не поспоришь, ты даже в какой-то степени меня защищаешь, но почему-то меня не покидает ощущение, что ты меня тупо используешь. С какой целью, я уже спрашивать не буду, и так всё понятно, но я хочу услышать от тебя, на что мне надеяться.
– О-хо-хох, – закряхтел домовой, – и откуда у тебя такие мысли глупые лезут. А вернее, от кого? Домовой никогда не предает, даже если мы очень разругаемся. Говоришь, использую я тебя? Ну, уж извините, как умею, так живу. Не приучены мы к вашим всяким там нежностям… А заботой окружал и окружать буду. И помогать буду… И защищать…
– Вот только управлять мной не пытайся, ладно? А то мы из-за этого всё время ругаемся.
– И откуда, – начал было говорить домовой, но потом махнул рукой на Дашу, – а-а-а, ну тебя, всё равно переболтаешь. Ведьма, она и есть ведьма, – и исчез.
Даша зашла домой и только сейчас заметила, что она вцепилась в бутылку так, что пальцы на руке побелели. Она зашла на кухню, поставила бутылку на стол и с большим трудом разжала руку.