Невинная для палача (СИ)

– Какая ты развратная девочка. Слова умные знаешь. Кинки, бля. У меня другие забавы в постели. Снимок для твоего отца, чтобы убедился, что ты пока ещё дышишь.
– А. Ой.
Я даже не обращаю внимания на оговорку, что дышу «пока». Куда сильнее душит неловкостью и смущением, что я подумала совсем о другом. А чего ещё можно ожидать от этого варвара?
Быстрыми движением стараюсь оттереть потекшую тушь и поправить волосы. Лащеновы не боятся – так говорил отец. А я сейчас очень далека от семейного девиза.
Валид со смешками наблюдает за моими потугами, но не мешает. Крутит телефон в пальцах, пока я не замираю. Наводит на меня камеру, быстро делает фото.
– А посмотреть можно? – боюсь представить, насколько ужасно я выгляжу.
– Ещё в инет выложи, лайки собери. Лучшая тема для блога будет.
– Я просто спросила. Вы… Вы меня для этого привели сюда?
– То, как ты меня взглядом облизала, тоже приятно. Но да, надо будет весточку отправить прокурору. Чтобы по вертолету ничем не пальнули, если засекут. За стриптиз можешь не благодарить.
– А за психологическую травму?
– Ты когда успела такой борзой стать? – Валид подается ко мне, ладонями упирается в стену. Большими пальцами задевает моё лицо. – Нужно урок послушания организовать?
– Нет. Я просто… Извините.
– А я, пожалуй, всё же лекцию проведу.
И прижимается ко мне всем телом.
 Глава 7 
Тело Валида – твердое. Будто меня между двух стен зажало. Просто одна – очень-очень горячая стена. Бугристая. А ещё двигается, сильнее впечатывая меня.
Единственно спасение в том, что я прижала к себе руки. Так хоть небольшое расстояния между нами. Пытаюсь понять, что именно мужчина подразумевает под «уроком».
Насилие? Бить будет? Снова целовать? Что-то новое придумает?
Мысли заглохли, когда одна ладонь мужчины двинулась вниз. По стенке, едва задевая моё тело. Скользнула возле талии, повторяя изгибы. Остановилась возле бедра, едва прикасаясь.
Жгло от мысли, что Валид в любую секунду может прикоснуться. Сжать мои ягодицы, как делал это в прицепе. Вот прямо сейчас. Или… Через секунду! Или…
Но мужчина ничего не делает. Только смотрит на меня, заставляя тонуть в мучительном ожидании. Кровь приливает к лицу, когда Валид наклоняется ниже. Его губы почти задевают мои, кожа к коже. Но… Не целует.
Будоражит дыханием и неизвестностью. Вжимается сильнее. Будто кислородом меня наполняет, дышит в мой рот. Я как под заклятьем, снова. Просто близость этого мужчины – она что-то непонятное творит. Приклеивает, обездвиживает, свинцом заполняет всю меня.
– Дерзкая ты, Александра, – я чувствую, как двигаются его губы. Они ведь в мои почти впечатаны. – Сложно будет.
– Я случайно…
– Случайно хамишь? Или проверяешь, как много тебе можно?
– Нельзя. Знаю. Я просто…
Лихорадочно соображаю, как из этой ситуации выпутаться. А ещё злюсь на себя, что не успела промолчать. И на Валида, потому что он… Валид! Наглый, неотесанный и грубый хам.
Я едва шевелюсь и тут же жалею об этом. Мои пальцы прикасаются к его груди. Выпуклым мышцам, которые напоминают нагретый солнцем валун. Мизинчиком задеваю край его тату, состоящей из запутанных линий.
– Красивая, – говорю первое, что пришло в голову. – Татуировка. Вы её в тюрьме делали или…
– В колонии, да.
– А как там делают? Если не машинкой… Прям иголкой тыкают?
– Иголкой. Ты мне зубы не заговаривай, красавица. Я бы в тебя тоже чем-то потыкал. С большим удовольствием. Однако… Тебе тоже будет больно первое время. Пока не привыкнешь.
Я не хочу привыкать. Ничего не хочу. Палач играется со мной, растягивает время своего удовольствия, а я пытаюсь придумать новую тему для разговора.
Боже, пап, когда уже твои бойцы появятся и вытащат меня из этого кошмара?
– Ой, – охаю, когда чувствую, что к моему животу прижимается.
– Что опять?
– Рука, – выдаю, стараясь отодвинуться. – Точнее… Запястье. Задела. Оно очень болит.
  
Валид хмурится, не верит, наверное. Но шаг назад делает. Касается моей кисти, снова долго рассматривает повреждённую кожу. Недовольно вздыхает, будто это я виновата. А после отходит.
Кажется, моя ложь сработала.
Я стою на месте, пока мужчина натягивает футболку. Одевается – это хорошо. Глупо потом снова избавляться от одежды, чтобы со мной переспать. Но всё равно напрягаюсь, когда Хасанов возвращается ко мне.
– Эй!
Я не сдерживаюсь, когда меня резко поднимают вверх. Рукава футболки плотно обтягивают мускулы, вижу, что мужчина даже не напрягается. Легко держит меня на весу, а я от испуга прижимаюсь к нему. Обхватываю ногами бедра, сама забрасываю руки на его шею. Я стараюсь ухватиться всеми способами, боюсь, что сейчас рухну вниз.
– Забыл, что ты теперь русалочка, – усмехается, держит меня за ягодицы. – Нехрен босиком по заброшкам шастать.
– Раньше вас это не беспокоило.
– И «выкать» мне тоже нехрен. Я твой рот языком таранил, малая, это ведь смахивает на близкое знакомство?
Мой ответ гаснет в вое полицейских сирен.
В первую секунду мне кажется, что начинаются галлюцинации. Ну, бывает же, от стресса и страха. Но считываю реакцию Валида и понимаю, что не у меня в голове звенит.
Мужчина напрягается, на его лице мелькает выражение чистейшей ярости. Будто сейчас готов здесь всё разнести, любому, кто помешает, шею свернуть. И в подтверждение его силы – Валид сильнее вдавливает пальцы в мои ягодицы.
– Я снова живым щитом буду?
Спрашиваю, вздыхая. Заставляю себя не радоваться раньше времени. Шанс на спасение манящий, но может и не получиться. В колонии ведь Палач мной прикрывался и шантажировал. Снова так поступит.
Какие идиоты вообще включили сирену, а не тихо подбирались?
– Не будешь, – Валид хмыкает. – Но…
– Снова придётся покричать?
Я всегда гордилась тем, какой у меня отец. Успешный, справедливый, всемогущий. Я была дочкой Лащенова и гордилась этим! Но сейчас я впервые ненавижу эту фамилию.
Если бы не она… Меня, наверное, и на это интервью не позвали. Сидела бы себе на вечеринке с друзьями, пила коктейли и не переживала, что ладонь уголовника под моё платье пробирается.
– Нет, мышка, – Валид как-то странно на меня смотрит. С весельем и интересом. – В этот раз тихой будь. Нас же не видели. Не стоит привлекать внимание мусоров.
Не стоит. Не знают, что мы здесь. Может, они случайно мимо проезжали. Остановились из-за большой компании. Или просто территорию прочесывают в поисках Палача. И полицейские даже не подозревают, что он сейчас меня к стене прижимает.
Губами касается мочки моего уха, сильно прикусывает. Будто заточенное лезвие скользит по коже. Тихое оханье вырывается, я тут же замолкаю. В награду получаю касание куда мягче.
Валид кончиком языка прикасается к местечку за ухом, собирая мои мурашки. Дергаюсь от неожиданности, едва не бьюсь затылком. Если бы не реакция мужчины, успевшего подставить ладонь, точно бы получила сотрясение.
Боже правый!
Меня одной рукой держат на весу, второй – зарываются в волосы. Я даже не представляю, какая мощь спрятана в этом мужчине. Он по сотне килограмм в зале таскает? Двести? Может поднять…
– Приоткрой губки, Александра, – шепчет, вырывая меня из мыслей. – Порадуй меня.
Горло щекочет желанием закричать. Привлечь внимание, подсказать полицейским. Что угодно, лишь бы сейчас не целоваться снова с этим монстром. Но я понимаю, что это не поможет. У людей Палача – оружие. Их наверняка больше. Всё решится до того, как я закончу кричать.
Поэтому послушно выполняю приказ Палача. Он тут же прижимается. Берёт свое. По венам будто леску протянули, дергая, когда мужчина целует. Ласкает языком. Проникает.
Глубоко. Остервенело. Хозяйничая. Оставляя горький вкус табака на губах. Палач своей близостью – словно яд впрыскивает. Мне жарко. Костёр вспыхнул. Кровь начинает кипеть. Сердце на пределе бьётся.