Фригидная для оборотня многоженца (СИ)
С трудом отрываюсь от невероятной картины. Совершенство природы во всем его великолепии. Подхожу к оборотню. Он замер в стороне. В глазах грусть и боль, что совсем не вяжется с этим местом. Тут в этом райском уголке не должно быть страданий. Нет. Только не тут. Мне хочется стать волной, которая навсегда смоет грусть из его глаз.
— Чей это дом? Что это за удивительное место? — от него исходит жар. Никогда прежде я не ощущала его настолько явственно. Словно внутри оборотня разгорается костер, и пламя норовит вырваться наружу, его не удержать в тесных оковах тела.
— Мой… я его построил давно… — запинается, смотрит на небо, — До тех событий…
— Так вы же жили в Долине грез. Ты хотел покинуть стаю?
— Нет. Я хотел создать особое место для истинной. Только наш уголок на земле, — сейчас я отчетливо вижу, как золотые искры осыпаются колючим дождем прямо в душу. Как они терзают его, ранят. И это привычное состояние. Волк привык к боли. Она стала его неотъемлемой частью. Вечной спутницей.
— Ты так сильно ждал истинную?
— Ждал… всю жизнь, — закрывает глаза. Делает глубокий вдох. Загоняет боль в глубину сердца. С силой. Нанося себе очередные раны. — Пойдем, покажу твою комнату, — голос вновь стал спокойным. Нарочито небрежным. Боль снова под замком, бьется в сердце, режет его изнутри. Но снаружи порезов не видно. Он мастерски прячет их.
Рэймонд приводит меня в светлую комнату. Окна от пола до потолка. Пол под ногами не ощущается. Кажется, я хожу по небесам. И каждый мой шаг озаряет солнце.
— Отдохни, — бросает тихо. Уходит бесшумно, оставляя отчетливый шлейф грусти.
Стеклянный стол. Прозрачные стулья. Тут все создано, чтобы впитывать и отражать свет. Невесомое легкое. Белоснежная широкая кровать. Мягкая перина. Тут можно утонуть. Тут хочется встречать рассветы и закаты. Я бы осталась тут жить навечно. Забыла о городской суете, проблемах. И растворилась в этом оазисе чистоты и спокойствия.
С окна я вижу бескрайний горизонт и море. Непорочный танец страсти, единение двух стихий. Невероятная картина, в ее первозданном великолепии.
Рэймонд позаботился обо всем. В шкафу одежда. Горничная приносит обед. Молчаливая. Тихая. Незаметная. Только сейчас осознаю, насколько голодна. За несколько минут съедаю все дочиста. Откидываюсь на перину и проваливаюсь в сладкий сон. Тело расслабляется. Впервые за долгое время позволяю себе дышать спокойно. Тревоги отходят. Растворяются в райских ощущениях покоя и дивного душевного умиротворения.
Просыпаюсь на закате. Когда солнце окрашивает горизонт в розовый цвет. Небо — полночная синева. Ни одна кисть художника не способна передать красок природы. Сочных, насыщенных, искренних. Волны омывают солнце, убаюкивают, отправляя на покой. Морская гладь приобретает розовато-золотой оттенок.
Замечаю фигуру Рэймонда. Он сидит спиной к дому. Голая спина. Прощальные лучи солнца играют в его волосах. Словно языки пламени создают на них неповторимый узор. Его фигура отбрасывает тень, и это зверь. Отчетливо вижу очертания волка. Он напряжен. Ждет своего звездного часа, чтобы вырваться на волю.
Надеваю голубой сарафан и спускаюсь к оборотню. Не знаю почему, но во мне стойко растет чувство — сейчас я должна быть рядом. Меня тянет к нему, как магнитом, непреодолимой силой. Пугающей и в чем-то прекрасной.
Подхожу. Рэймонд не двигается. Продолжает смотреть вдаль. Провожает солнце. В глазах отражается розовый закат. Золото во взгляде озаряется волшебным маревом. Сажусь рядом. Не прикасаясь. Ощущаю его жар. Мне горячо. Кажется, еще немного и мы вместе сгорим. Рассыплемся пеплом по земле, и ласковый ветер подарит нас морю.
Каждый мускул оборотня напряжен. Он сидит в позе лотоса. На нем лишь шорты. Ноздри раздуваются. Дыхание шумное. Рэймонд молчит, словно даже не замечает моего присутствия. Полностью погружен в себя. В свою борьбу. У себя в сознании я слышу вой зверя. Отчаянный. Надсадный.
Его волк зовет меня. Просто понимаю. Осознание приход свыше. Он хочет разорвать человеческую оболочку Рэймонда. Когтями и зубами выгрызть себе путь на волю, ко мне. Он жаждет меня с какой-то неистовой, звериной одержимостью. Мне должно быть страшно. Я должна испугаться. Нет. Я не боюсь зверя. Он меня не тронет. Протягиваю руку, провожу по плечу волка. Жидкий огонь. Чувствую, как под кожей растекается лава, его кровь. Кожа под моими пальцами, становится мягкой, податливой, пропускает меня внутрь. Прямо к зверю. Я глажу рукой по шерсти зверя. Мне хочется успокоить его. Усмирить.
Сейчас я ощущаю свою власть. Могу дать зверю свободу. Отпустить его. Навсегда. Так что он забудет про людскую форму. Вернется к первобытным истокам. А могу усыпить на время. Даровать успокоение.
Во мне клубится непонятна сила. Я ощущаю ее прикосновение. Сильное, оглушающее, манящее. Сейчас впервые связь, о которой говорил оборотень, осязаема. Ее можно потрогать руками, ощутить на вкус.
Я могу помочь зверю обрести свободу. Он меня не тронет. Убежит навеки прочь. К своему вечному одиночеству. Или я могу остаться, сделать шаг навстречу и погасить его жар. Дать ему необходимую прохладу.
Кажется, у меня есть выбор. Но выбора нет. Есть единственно верное решение, и я принимаю его. И впервые в жизни на сто процентов осознаю — я поступаю правильно.
Глава 33
— Рэймонд, — шепчу, — Сделай… проведи ритуал… если это поможет обуздать зверя. Я хочу помочь… готова…
Легкое движение головы в знак согласия. Небрежное скольжение черного золота по моему телу. И снова взгляд устремлен к горизонту, где небеса сливаются с морем.
На миг сомнения прокрадываются в душу. Что дальше? Что за странная реакция? Или внутри уже давно зверь установил контроль, и Рэймонд даже не понял смысла сказанных слов? Оглядываюсь по сторонам. В душе неспокойно, то, что казалось верным всего минуту назад, сейчас кажется безумием. Лучше уйти, оставить его.
Делаю попытку подняться. И сразу же опускаюсь назад. Я не хочу уходить. Совсем. Ни капли. Сомнения падают с обрыва прямо в море. Их уносят волны, прочь от нас. Успокаиваюсь.
Смотрю на оборотня, неподвижно сидящего рядом. Рассматриваю золотистую кожу. Рельеф мышц. Впитываю исходящий от него жар. Не отталкиваю, вбираю в себя. И тут приходит голод. Странный. Непонятный. Завораживающий. Я хочу испить его, впитать энергию сквозь кожу, слиться, дотронутся до него там, внутри. Непонятные странные желания только усиливаются. Во мне пробуждается что-то звериное. Словно я неполноценная единица, лишь половина, и мне сегодня жизненно необходимо обрести себя. Дыхание учащается, сердце бьется о грудную клетку в ритме странного призыва. Будто зовет зверя. Хочет подпустить его ближе, ощутить прикосновение меха, согреться.
Это не похоть, не возбуждение. Нечто более глубокое интимное. Словно во мне пробуждается то, о чем я понятия не имела.
Рэймонд наклоняется ко мне. Подхватывает на руки, и усаживает между своими вытянутыми ногами. Спиной прижимаюсь к его груди. Горячо. Жарко. Кажется, ткань платья сейчас сгорит, на коже останутся ожоги. Волк носом зарывается в мои волосы. Дыхание на затылке порождает огненные вибрации во всем теле. Мне хорошо и слишком горячо. Огонь не ранит, он призван пробуждать, воспламенять, подводить к неведомой черте.
— Слушай песню, — бархатный голос ласкает слух, губы легким касанием проходятся по уху.
— Какую песню? — пробую повернуться, посмотреть на него. Не позволяет.
— Природы, — руки поглаживают мои плечи, спускаются ниже, к локтям, сплетают наши пальцы. Каждое движение пропитано невероятной чувственностью, грацией.
И вместе с Рэймондом меня касается его зверь. Проходится мехом по разгоряченной коже. Ластится. Признает меня. И меня тянет к этому волку. Сейчас я в полной их власти. И это правильно. Так должно быть. Ничего сейчас не имеет значения, кроме его прикосновений. Кроме близости его тела. Я хочу чувствовать и гладкость кожи и касание шелковистого меха. И я получаю это в избытке.