Никто не знает тебя

— Ты вечно это говоришь! — взвизгнул он. — И никогда ничего не делаешь!
Из глаз его градом хлынули слезы, и Себастиан сердито размазал их кулачками по щекам. Он попытался что-то сказать, но снова залился слезами.
Рид склонился над сыном, обнял, прижал зареванную мордашку к сердцу. И Себастиан, измученный, несчастный Себастиан, обхватил ручонками предателя-отца, хотя предатель-отец знал, что Себастиан его ненавидит. И что ненависть эта, возможно, никогда уже не утихнет.
В комнате повисла тишина, прерываемая судорожными мальчишечьими всхлипываниями — предвестниками новых безмолвных слез, и Рид задохнулся от переполнивших его чувств.
Вдруг Себастиан вырвался из отцовских объятий и умчался в спальню. Внезапность его появления и побега ошеломила взрослых.
Несколько секунд Эйнсли бессмысленно таращилась в пустоту, где мгновением ранее находился племянник, и неожиданно произнесла:
— Сходи поужинай сегодня с Леной.
— Что? — переспросил Рид, озадаченный неуместностью сестриного предложения.
— Сходи поужинай сегодня с Леной, — повторила Эйнсли, отводя взгляд. — Узнай, как продвигается ее расследование смерти Тесс. Решим, что нам делать, завтра.
С тех пор как Эйнсли, можно сказать, поселилась в их доме, Рид хорошо узнал сестру, пожертвовавшую ради него личной жизнью. Эйнсли всегда заступалась за него, утешала его, подставляла ему дружеское плечо, а порой, когда ему требовалось выплакаться, напивалась с ним в стельку. Из абстрактной «сестры» Эйнсли превратилась в незаурядного человека, личность. И все попытки этой личности обмануть Рида пропадали втуне, так как он читал ее как открытую книгу.
Сейчас Эйнсли выдали глаза. Они рассказали Риду, что, если он покинет коттедж хотя бы на час, его сестра заберет мальчиков и исчезнет. Без зазрения совести растопчет его доверие и затаится, пока он не избавится от висящей над ними угрозы — Клэр. Не стесняясь, предаст его, причинив ему жгучую боль. Решится на отчаянный шаг и похитит мальчишек, чтобы спасти их.
Рид вспомнил, как два дня назад Эйнсли, ожесточенная, неистовая валькирия, укачивала Майло. Вспомнил, как трогательно она гладила обедавших племянников, одним прикосновением ладони наполняя их тела нежностью и любовью. Вспомнил, как она читала им книжки, разговаривала с ними, водила их в кафе-мороженое, лечила их болячки.
Пусть он и Клэр обречены спалить друг друга дотла вместе с Виолой, но Майло и Себастиан достойны лучшей участи. Ибо у них есть Эйнсли. Безмерно любящая их Эйнсли, готовая вонзить нож в сердце брата, лишь бы выручить из беды его сыновей.
Наверное, он сошел с ума, но от мысли, что сестра надумала увести детей у него из-под носа, он невольно повеселел. Как гора с плеч! Наконец-то в этом доме нашелся человек, действительно заботящийся о Майло и Себастиане. Не о собственной выгоде, не о том, что выкинет Виола или скажут друзья.
А о мальчиках — Себастиане и Майло.
Он быстро пересек комнату, и Эйнсли инстинктивно отшатнулась, испугавшись, что он ударит ее, схватит за плечи и начнет трясти, убеждая не увозить мальчуганов. Но что-то в его лице успокоило ее.
Облегчение. По лицу Рида бежали волны счастливого облегчения.
Он обнял ее, как и Себастиана, и высокая Эйнсли склонила голову ему на плечо. Он притянул ее ближе, к груди. Эйнсли… Тихая гавань в бушующем океане страстей.
— В гараже — сумка с вещами, — прошептал он ей на ухо. Чуть дыша. Чтобы никто не услышал. — Позже я открою тебе доступ к своему банковскому счету.
В знак признательности Эйнсли на мгновение стиснула его руку и тут же отпустила. Рид замешкался.
— Спасибо, — выдохнул он ей в макушку.
Эйнсли кивнула, и Рид отступил назад.
Чему быть, того не миновать. Рид знал, что у него не хватит духу изменить свою жизнь. Знал, что для Майло и Себастиана оставаться дома опасно. Значит, им надо уйти. Сбежать. Его вина, что он не дал им сбежать раньше. Слабак.
Эйнсли — другое дело. Ей силы духа не занимать. Она сдюжит за них обоих.
Она сделает то, чего не смог сделать он.
 
За это он ее и любил. И за это же он ее ненавидел.
 59. Гретхен. Наши дни… 
 
Она знала, что Рид вооружен, но не подавала виду.
Скрытый полутьмой, Рид стоял, вдавившись в стену, — пистолет у бедра, палец на спусковом крючке. Лишь глаза в свете солнца, льющегося из окна за его спиной, ярко сверкали неугасимым огнем. Бесстрашные глаза. Покорные своей участи.
— Скажите, почему вы так поступили? — прохрипел он.
«Почему я предупредила Эйнсли», — догадалась Гретхен.
— Лена была моей подругой.
Рид молча опустил голову.
— Она оставила мне записку.
Медленно, демонстрируя каждое движение, Гретхен опустила руку в карман пиджака:
— Хотите, я прочту ее?
Рид впился глазами в клочок бумаги. Резко кивнул.
Расправив записку, Гретхен прочла слова, которые успела выучить наизусть:
— «Прошу тебя, позволь ему совершить это. Ибо я не в силах».
Рид застонал — слабо, глухо, и Гретхен внимательно посмотрела на него.
— На что у нее не хватило сил? — спросила она, заранее предугадывая ответ.
— На меня, — ясно и четко ответил Рид. — Это я… Виола не убивала Клэр. Убил я.
— Мы оба знаем, что это неправда, — усмехнулась Гретхен, не отводя взгляда от Рида.
Рука с пистолетом дернулась.
— Это признание, — заупрямился Рид. — Вам нечего мне возразить.
Гретхен задумалась. При желании, если бы она добивалась справедливости, она могла бы ему возразить. Но справедливость ее не интересовала, ее интересовала правда. Клэр Кент заслуживала смерти, но даже если бы и не заслуживала, то Гретхен не пролила бы над ней ни единой слезинки. Гретхен была не из тех людей, что скорбят по утраченной миром невинности.
И Лена прекрасно об этом знала.
«Прошу тебя, позволь ему совершить это. Ибо я не в силах».
Чтобы заставить Рида признаться в убийстве Клэр, Лене требовалась Гретхен.
Лене требовалась Гретхен, чтобы завершить начатую ею грязную работу.
— Предлагаю сделку, — сказала Гретхен и на мгновение потерялась в пространстве и времени, по прихоти сильнейшего дежавю переместившись в допросную к Виоле. — Вы рассказываете мне без утайки о произошедшем, и мы закрываем дело, принимая на веру ваше чистосердечное признание.
— По рукам, — не колеблясь, воскликнул Рид.
 60. Рид. Вечер гибели Клэр… 
 
Договорившись, что Эйнсли заберет мальчиков и исчезнет, Рид не стал бесцельно шататься по кабинету, а развернулся и вышел, на ходу набирая сообщение Лене.
Лена ответила незамедлительно: по всей видимости, Эйнсли посвятила ее в свои планы. Чудесно.
Скажи ему кто-нибудь лет двадцать назад, что эта парочка возьмет его в оборот, он не поверил бы. Но годы, проведенные с Клэр и Виолой, многому его научили. Выманивая его из дома, Лена и Эйнсли старались выиграть время для побега. Чем позже он обнаружит пропажу сыновей, тем лучше.
Рид облегченно выдохнул. Пусть так все и будет. Да, вернувшись в коттедж, он найдет спальню мальчиков пустой, зато его самого никто не заподозрит в двурушничестве. Он давным-давно примирился с мыслью, что его судьба — сгореть в адовом пекле с Клэр и Виолой. И единственное, чего он хотел, единственное, чего по-настоящему жаждал, — это избавить сыновей от уготованного им страшного жребия.
Задержавшись у спальни Майло и Себастиана, Рид приложил к двери ладонь, воображая, что улавливает биение двух маленьких сердец. Прощаться нельзя. Майло слишком мал, чтобы не проговориться, а настроение Себастиана чересчур переменчиво. Да и Виола может подслушать и озвереть. Прощаться нельзя… Рид сник. Какая-то струна в его сердце порвалась безвозвратно, какая-то часть его души канула в небытие.
Но хватит жалеть себя. Хватит быть эгоистом. С трудом оторвавшись от двери, Рид, не оглядываясь, поспешил прочь.