Никто не знает тебя
Просто Гретхен всегда питала слабость к женщинам, которые знали себе цену и без стеснения выставляли эту цену клиентам. Лена была именно такой женщиной, до кончиков пальцев. Что, впрочем, неудивительно. Стремительный взлет к славе ей обеспечили крестные отцы мафиозных кланов, частенько прибегавшие к ее услугам. Разве такую женщину могла напугать какая-то смиренная социопатка?
Гретхен консультировалась не только у Лены и, если бы все зависело от нее, никогда бы не допустила, чтобы их отношения вышли за рабочие рамки.
Но как-то вечером, спустя полгода после знакомства, она забежала к Лене в офис попросить о помощи в новом деле и остолбенела. Лена не походила на саму себя: опухшие веки, размазанная тушь, сведенные в нитку губы.
— Я собираюсь упиться до чертиков, — воинственно заявила она. — Ты — со мной.
— Я… э-э… — Гретхен дружелюбно помахала Лене, подстраиваясь под ее эмоциональное состояние, — не по этой части…
Лена расхохоталась. Она смеялась так долго, что на глаза ее навернулись слезы.
— Ну да, конечно, — всхлипнула она и разлила по бокалам умопомрачительно дорогой виски, — так я тебе и поверила. Не надо ничего говорить. Не надо никого слушать. Просто сиди и пей.
— Обычно именно так я и провожу свои вечера, — философски заметила Гретхен и стукнулась краешком бокала с бокалом Лены.
«Нам нужны люди, которые принимают нас такими, какие мы есть», — ответила она Маркони, спросившей, зачем социопатам друзья. Той ночью, сидя в полнейшем молчании и медленно, за часом час, приканчивая добротный виски, Гретхен поняла, что Лена, возможно, тоже нуждалась в добром товарище.
— Где Лена хранила документы? — прервала ее мысли Маркони.
Детектив явно чувствовала себя не в своей тарелке. Засунув руки в карманы джинсов, она затравленно озиралась, словно в музее или посудной лавке. «Выходец из среднего, а то и из низшего класса», — сделала вывод Гретхен и направилась в противоположный угол комнаты.
Там, почти сливаясь с фоном окрашенных стен, высился бледный, розовато-золотистый шкаф-картотека.
— А мы везунчики. — Гретхен выдвинула ящик, демонстрируя Маркони его содержимое. — Шкаф не заперт.
— Что ты ищешь? — заглянула ей через плечо Маркони.
— Пока не знаю, — покачала головой Гретхен, быстро перебирая папки.
Пересмотрев все находившиеся в шкафу документы и не найдя нужного, она склонилась над нижним ящиком, в который, как она знала, была вделана потайная ниша.
Проведя пальцами по гладкой металлической поверхности, она нащупала в ее ровной броне крошечную выемку и нажала. Послышался еле уловимый звук, похожий на экстатический вздох «нормала», достигшего высшего наслаждения в сексе, и Гретхен удовлетворенно произнесла:
— Вот она.
Маркони жарко задышала в ее обнаженную шею, и Гретхен заехала детективу локтем под ребра. Маркони попятилась и быстро спросила:
— Что за «она»?
— Финансовая ведомость, — отозвалась Гретхен, пролистывая толстый гроссбух в поисках того самого временного интервала, когда Лена начала вести себя страннее обычного. Будь Лена жива, она устроила бы Гретхен форменную головомойку за копания в ее бумагах. Однако теперь все это не имело никакого значения. Одна из транзакций приковала взгляд Гретхен. — Ага…
Маркони вытянула шею — похоже, острый локоть Гретхен ничему ее не научил, — протяжно присвистнула и снова качнулась на каблуках. «Ошарашена», — услужливо подсказало Гретхен мысленное досье.
— Да это ж больше, чем полугодовое жалование! На один депозит.
— А моего «ага» тебе недостаточно? — недовольно буркнула Гретхен. — Глаза разуй. Это платеж.
— Авансовый, — спокойно поправила ее Маркони. — Платеж производился в два этапа.
Вскипев от негодования на прозорливую Маркони, заметившую что-то, на что не обратила внимания она, Гретхен поджала губы и целую минуту разглядывала указанную в платеже сумму.
— С чего ты взяла? — нехотя спросила она, признавая поражение.
Аккуратно подстриженный, ненакрашенный ноготь постучал по испещрившим страницу каракулям, которые Гретхен не могла разобрать.
— Скоропись. Бухгалтеры, приближенные к «семье», используют ее сплошь и рядом.
«Семья». Мафия. Лена работала с мафиози рука об руку и, вполне вероятно, переняла их привычки.
Любопытно другое: откуда Маркони известно про скоропись? Может, в отдел по расследованию убийств ее перевели из отдела полиции нравов? Неплохой ход. Гретхен терзали смутные подозрения, что как минимум по некоторым детективам из отдела полиции нравов плакал Оценочный лист психопатии Хаэра, в то время как другие сами не брезговали нарушением общественной нравственности, потворствуя контрабанде.
Даже нянчиться с Гретхен и то было на порядок лучше, чем валандаться среди подобных отбросов.
Глаза Гретхен снова уставились в гроссбух, на дату открытия депозита. Чуть более года назад, задолго до того, как Рид Кент попросил ее стать адвокатом Виолы.
Возможно, все это несущественно.
Гретхен бездумно перевернула страницу. Ничего интересного.
— Хм-м, — прогудела Маркони прямо ей в ухо.
В зародыше придушив желание выпалить богомерзкое «Чего?», Гретхен выжидательно замерла. Черт, еще немного — и ей привьют вкус к этому проклятущему слову!
— Просто… — пробормотала Маркони, помолчала, пододвинулась ближе и склонилась над гроссбухом, чуть не ткнувшись в него носом. Затем выпрямилась и в упор посмотрела на Гретхен. — Здесь нет окончательного платежа. Второй этап оплаты не был осуществлен.
Гретхен даже не стала проверять даты. Она мгновенно поверила детективу.
— Следовательно, за что бы Лене ни собирались заплатить…
— …она не выполнила того, что обещала, — закончила за нее Маркони.
10. Рид. За два месяца до гибели Клэр…
С улицы постучали. Рид отворил дверь коттеджа, и в лицо ему, словно таран, ударил кулак. Рид отшатнулся и, спотыкаясь, попятился в коридор.
Он умел принимать удары и инстинктивно вздернул подбородок, как только увидел на крыльце Деклана Мерфи. Он с такой силой врезал ему по правой скуле, что оглушенный Рид сначала даже не почувствовал боли. Но когда боль настигла его, он приветствовал ее, словно закадычного друга.
Деклан тяжело задышал, гневно раздувая ноздри.
Странно, что Рид не подготовился к стычке. Ведь с той самой минуты, когда Лена заподозрила его в причастности к исчезновению Тесс, все шло именно к этому. Лена сторонилась Деклана, но Бостон — город маленький. Да и кто поручился бы, что в конце концов она не проговорится ему о расследовании?
Особенно после того, как Деклан принялся нещадно эксплуатировать образ сестры для продвижения своей кандидатуры на выборах в конгресс. Всякий раз, разливаясь соловьем перед избирателями, Деклан твердил, что его сестра сбежала из дому в мечтах о новой и счастливой жизни. О том, что ее, возможно, убили, он даже не заикался.
А Рид никогда особо не дружил с ним, чтобы спросить, почему, как ему кажется, за все эти годы Тесс не подала о себе весточки.
— Это ты убил ее, а? — засопел Деклан, подтверждая подозрения Рида. — Ублюдок долбаный!
«Ах, Лена, Лена, что ты натворила? Для чего все это затеяла?»
Зачем, зачем ворошить прошлое? Причинять боль? Копаться в тайнах?
Рид судорожно сглотнул. Напряженные, злющие, они с Декланом стояли друг против друга, но Риду почему-то мерещилось, что он безвольно валяется на полу, а его тело превращается в огромный кровоподтек.
Ему захотелось крикнуть: «Я не убивал Тесс!» — но из его груди вырвалось лишь:
— Ты же уверен, что она жива…
Он знал, что за первым ударом последует второй, но апперкот Деклана застал его врасплох. Рид рухнул на журнальный столик, и край стола больно воткнулся ему в бок.
— Подонок! — выплюнул Деклан и сильнейшим ударом отбросил Рида на пол. — Я тебя уничтожу!
Он занес ногу и мыском ботинка размашисто заехал сопернику под саднящее ребро. Трясущийся Рид свернулся калачиком.