Зов скитальца. Том второй (СИ)
— Знаю! Я привез то, за что заслуживаю прощения!
Кажется у оружейника со своими собратьями не самые хорошие отношения. И вот почему такой человек, как он решил выступить за справедливость. Ему все равно что будет со мной. И плевать на месть. Он хочет выслужиться и вернуться в свою касту. И наверняка не просто так. Что… в лагере изгоев осталась какая-то важная магическая вещица, которую он не успел забрать?
— Говори! — крикнул другой изгой. — И уже я решу, заслуживаешь ты аудиенции у старейшины или выпущу стрелу тебе прямо в лоб!
— Вы уже нашли тело Александра? На заправке. Минимаркет Тэдда!
Стрела просвистела в воздухе и впилась в снег рядом со мной. Елки-палки! Еще чуть-чуть и я был бы труп.
— Это твоих рук дело?!
— Включи голову, Ройд! — оружейник сплюнул от злости. — Тот, кого я привел к вам. Вот чьих это рук дело!
Луч прожектора плавно переместился на меня. Хоть я и лежал спиной к месту действия, но свет был настолько ярким, чтобы мне пришлось щуриться.
— Чем докажешь?
— Тут меч Лекса! Он рассказал мне свою историю.
В ответ тишина. Слышу, железные ворота открываются. Не автоматические, как в Олимпусе. Старые-добрые самые обычные железные ворота. Еще и скрепят на весь лес, посреди которого мы остановились. Слышу шаги. По деревьям забегали лучи небольших фонарей. Приближаются.
— Кто это? — спросил эльф с изуродованным огромным подбородком, направив на меня свет фонаря.
Его волосы торчат только из одной части черепа. Над левым ухом. Они растут прямо из изуродованного незаживающего черного пятна на голове.
— Скиталец по имени Кайлан, — оружейник подошел и встал рядом с первым.
Теперь две фигуры нависли надо мной, словно врачи над человеком, которому будут делать операцию.
— Скиталец? — словно напугался первый, которого звали Ройд.
— Не бойся ты. Я вырубил его с одного удара. Кажется то, что о них рассказывают, выдумка. Чудовищ они убивают, а вот какой-то могучей силы я не почувствовал.
Ага. Знал бы ты, что связался со студентом. Надеюсь, следующий купидон, на которого ты нарвешься, уже будет с дипломом Олимпуса…
— Говорят они это…сердца жрут? — спросил эльф и поморщился.
— А ты думаешь, что с Лексом произошло? — оружейник поднял бровь.
— Вот тварь! — процедил первый и пнул мне по ноге.
Попал в какую-то точку. Боль разошлась по всей конечности. Еле сдержал стон. Знаю, если запах крови и слабость почувствуют, то поиздеваются вдоволь.
— Недолго ему осталось, — сплюнул Ройд. — Староста таких сразу на кол сажает.
На кол?! Вот елки-палки! Этого мне не надо. Срочно что-то придумать нужно. Или это образное выражение?
— Ладно, поднимайте его и ведите в карцер. Пусть посидит там до утра.
Двое изгоев надели на меня мешок, отвязали от моего средства передвижения, подняли, взяли под руки и куда-то повели. Снова ничего не вижу. Видимо трюк с мешком популярен среди изгоев. Не хотят, чтобы кто-то знал, где находится лагерь? Или на то, чтобы лишать человека зрения есть другие причины?
Меня долгое время куда-то вели, потом я ударялся стопами о ступени — значит заводят в какое-то помещение. Затем услышал звуки, словно меня куда-то спускают на грузовом лифте. Ну а затем меня бросили на каменный пол.
— Вот вам и добро пожаловать… — пробормотал я.
Лежу. Руки связаны. Не могу дотянуться до головы, чтобы снять мешок. Слышу шорох. Кажется в этом карцере я не один. Применяю Слух Скитальца. Точно. Слышу сердцебиение.
— Эй, — проговорил я. — Освободи меня!
Не отвечает. Лишь мелкий камушек прокатился по бетонному полу. Елки-палки. Боится? Ведь мы оба узники. Должна же быть какая-то солидарность.
— Кто бы ты ни был, — не останавливаю попыток я. — Пожалуйста. Освободи меня. Руки затекли, в туалет хочу. Мочи нет.
Снова не отвечает. Ну что ты будешь делать, а? Про туалет это я конечно добавил, ну а что, если реально приспичит? Изгоем было не до того, чтобы думать о моих потребностях. Они все считают, что мне уже пришел конец. И если я встречу его в мокрых портках никому дела нет. Кто заботится о том, кто без нескольких часов мертвец…
— Ну освободи меня, а? — продолжаю убеждать я неизвестного с обычным человеческим сердцебиением.
Тот ни в какую.
Я уже успел отчаяться, когда некто издал протяжный высокий звук. Очень похожий на писк. Вот блин горелый. Кажется это самая обычная крыса. И самая плохая новость в этом та, что мне придется пролежать в таком положении до самого утра. Надеюсь, хоть грызун не начнет пробовать меня на вкус от голода. Эх. Ну и угораздило меня с этим изгоем встретиться. Ехал бы сейчас себе за драконом и бед бы не знал. Хотя кто его знает, где еще безопаснее.
Я уже смирился с мыслю, что мне предстоит всю ночь провести в обществе крысы, когда меня вдруг что-то коснулось. Или кто-то. Спустя несколько мгновений я понял, что это чья-то рука ощупывает меня. Словно слепой пытается понять, что перед ним лежит. Сперва у меня появилось сильное желание вновь завопить, извергая из глотки слова благодарности, но я мгновенно передумал. А вдруг этот узник стал помогать мне лишь когда я замолк. Вдруг теперь я спугну его и реально проведу ночь связанный и без возможности видеть.
Рука прошлась по телу и опустилась к моим ногам. Вернулась обратно и теперь аккуратно ощупывала голову в мешке. Несколько касаний и узник наконец зацепился за мешок и сдернул его с моей головы.
— Спа… — начал говорить я, но тут же замолк.
Передо мной на четвереньках стоит девчонка. Самая обычная человеческая девушка. На вид ей лет восемнадцать. Из дефектов, нанесенных радиацией, только большая правая рука. Гораздо больше левой. Неестественно больше. А все остальные увечья нанесены не высоким уровнем радиации, а физическим насилием… Выколотые глаза. Она не слепа от рождения. Кто-то сделал с ней это немерено.
— Как…тебя зовут, девочка? — неловко обронил я.
Узница вздрогнула от моего голоса и на четвереньках отползла на несколько шагов назад.
— Не бойся, — как можно более спокойным тоном попытался произнести я.
Теперь я смог разглядеть ее еще лучше. Все тело девушки покрыто татуировками. В виде надписей. Места свободного нет. Сама она в майке и шортах. Как не мерзнет? В этом, похоже не одиночном карцере, лишь чуть теплее, чем на улице. Хотя ноги и руки у девчонки синие. Но не дрожит. Странно все это.
— Меня зовут Кайлан. Я скиталец.
Узница повернула голову, словно собака, которая понимает, что говорит человек, только ответить не может. Однако после этих слов она сделала аккуратное движение мне навстречу.
— Не бойся меня. Я не причиню тебе вреда, — проговорил я. — У меня за спиной затянуты узлы. И вот здесь. На запястьях. Сможешь помочь мне освободиться? Развязать их?
Девчонка не ответила. Она медленно приблизилась, как будто принюхиваясь ко мне. Вновь начала ощупывать мое тело. Ее грязные синие пальцы с обломанными ногтями нащупали сперва мои кисти. Ей понадобилось некоторое время, чтобы только одной рукой освободить их. Изуродованная рука, своими огромными пальцами могла лишь обхватить узел, но никак не развязать его. Затем она сняла веревку, охватывающую все мое тело.
— Как тебя зовут? — спросил я, растирая занемевшие кисти.
Девчонка открыла рот. Как будто зевнула. Я пригляделся. Нет языка. Вот ублюдки. Что сделали с ней эти изгои?
— Прости…
Но узница подняла руку. Жестом показала мне, что все нормально. Затем дотронулась до себя и показала на одну из свои татуировок. Подползла ко мне и еще пару раз ударила пальцем по тату на ключице. Я приблизился. Надо же! Ведь все эти татуировки — текст! По всему телу! Свободного места на ней нет! Каждая частичка покрыта надписями.
Я пригляделся к тому тексту, на который указала девчонка. Написано на местном языке.
«Айлия. Гонец из лагеря у Зараженных Холмов. Собственность старейшины Эрмунда.»
— Что?… — в недоумении произнес я и присмотрелся к другим надписям. — Это все послания? Изгои используют твое тело для того, чтобы обмениваться информацией?!