Принцесса (СИ)

— Фу на тебя! — Лерка обернулась и показала язык. — Я назову его… Фунтик! Точно, как в мультике! Поросенок Фунтик! Фунтичек мой милый, иди ко мне!
Поросенок оказался любопытным, облазил все закоулки дома, залез под Леркину кровать и вытащил оттуда шелестящие обертки от конфет.
— О! — воскликнула Юлька, — одна свинья сдала другую!
К свинке прилагались лоток для туалета, миска для еды и воды и несколько ярких одежек, которые Илька прикупил в зоомагазине. Лерка не смогла утерпеть, нарядила малыша в костюмчик розового цвета и убежала на улицу, показывать поросенка подружкам.
— Будет ей теперь занятие, — улыбнулся Илька, — ну как она?
— Клялась, что больше никогда и ни в жизнь, — ответила Юлька, — будем надеяться, что она запомнила урок.
Илька погостил до вечера, и уехал, расстроив Лерку. Впрочем, она нашла, на кого перенести все свое внимание, и теперь сидела на полу возле матрасика, на котором спал уставший от дневных показов поросенок.
— Мам, почему Лютик не остался ночевать? — крикнула она.
Юлька не знала. Ей Илька тоже показался каким-то задумчивым и отстраненным, и хотя она старалась не обращать внимания, но такое нетипичное для друга поведение отложилось в голове и давало пищу для размышлений.
С некоторых пор Юльке казалось, что время не просто быстро идет, оно бежит. Зима, такая снежная, хоть и не слишком суровая в этот год, уже почти закончилась, на носу был март, а значит день рождения Лерки. Каждый год отмечали по одной и той же схеме — один день с близкими родственниками, второй — с друзьями, а на ближайшие выходные приезжал Илька и забирал любимицу в город, где Лерка получала щедрую порцию любви и подарков от Юлькиных родителей. Илька тоже не отставал, и Юлька с досадой принимала тот факт, что поездки в город Лерка ждала больше всего.
Все было распланировано и шло своим чередом. Все, кроме одного — ее личной жизни. В какой-то момент она вдруг поняла, что не хочет отказываться от отношений с Андреем, тем более, что молодой человек выражал явную симпатию, хотя вел себя вполне корректно, и в школе больше никаких инцидентов не было. Лерка, очевидно, что-то расставив в своей голове, была вполне вежлива с ним, училась по его предмету хорошо, но в целом, вела себя отстраненно. Юлька все собиралась с духом, чтобы побеседовать с дочерью по поводу того, что стало причиной зимних происшествий, но все никак не могла сформулировать, что же именно ей бы хотелось донести до дочери. А Лерка, как-будто специально, вдруг начала к месту и не к месту вспоминать об отце. Она надергала из фотоальбома свекрови фотографий, одну поставила в рамку на своем столе, остальные использовала для школьного проекта о семье, который ожидаемо занял первое место и долго висел в главном холле, мозоля Юльке глаза.
Однажды, когда во всей школе была тишина, она, проходя мимо, остановилась у плаката и долго смотрела на старые фотки. Она помнила, как он выглядит, и больше ничего. Даже голос не могла вспомнить, хотя это было первое, что заставило ее обратить внимание на парня с гитарой в руках. Она помнила свои ощущения, как волна сексуального влечения просто смыла с нее все, вложенные мамой, понятия о приличии и достоинстве. Но это были только ее чувства. А что чувствовал он, она не помнила. Юлька протянула руку, коснулась фотографии, где загорелый коренастый крепыш в армейской форме был снят с такими же загорелыми юношами. Ничего. Никакого тепла. Она опустила руку и, резко развернувшись, ушла.
А к Андрею ее влекло. Это она осознала тогда же. Э-э, матушка, беседовала она сама с собой, да тебе простого женского счастья захотелось! Вся сложность заключалась в том, что она не знала, что ей делать, а Андрей, будто бы специально, не предпринимал никаких действий. Он приветливо улыбался при встрече, и вообще, выражал всяческую приязнь, но шагов к сближению больше не делал, словно ждал, когда она сама сделает первый шаг. Это было невыносимо еще и потому, что Юлька может и хотела бы этот шаг сделать, но не знала, как. Теперь она, засыпая, размышляла о том, что прилично и что нет для директора школы, и стоит ли ей в конце дня, когда дети разойдутся, подкараулить его у кабинета. И, мысленно опозорив себя всякими неприличными выражениями, в досаде засыпала.
 
Конец зимы ознаменовался плюсовой температурой. Звонкая весна стояла на пороге, кругом капало с крыш, птицы надрывались, прославляя жаркое солнце. Юлька сидела на крыльце, наблюдая как Лерка забавляется с поросенком. До нынешнего дня поросенок выходил на улицу только высунув любопытный пятачок из Леркиной куртки, а сегодня его поставили на чернеющий в проталинах снег. Поросенок не смутился, и тут же принялся разведывать все, до чего мог дотянуться. Лерка смеялась, щекотя любимца тонким прутиком, поросенок взвизгивал и подпрыгивал, вызывая у сидящего в отдалении Гаврилы нервный рык. Пес понимал, что поросенок появился тут неспроста, тем более, что обе хозяйки были рядом, поэтому не лаял, а только хмуро посматривал, охраняя свою миску, в корой лежал недоеденный кусок хлеба, размоченный в старом супе.
Ворота скрипнули открываясь, и внутрь заглянул Андрей.
— Привет! — кивнул он Лерке, на что она неохотно пробурчала "здрассте" и отвернулась.
Гаврила, завидев чужака, да еще и мужчину, мгновенно рванулся, как всегда забывая, что его удерживает прочная цепь, и зашелся гулким лаем. Поросенок испугался и с перепугу побежал куда глаза глядят, но, почему-то не от злобной собаки, а наоборот, в сторону беснующегося Гаврилы. Увидев, что розовое нечто приближается к его миске, Гаврила понял, что до сих пор его обманывали, и безобидный вид странного животного был задуман для того, чтобы доесть его еду. И, конечно, он не собирался этого допускать. Резко поменяв направление, Гаврила бросился на поросенка. Огромная зубастая пасть могла целиком проглотить малыша, но перепуганный насмерть поросенок каким-то непонятным образом извернулся, зубы клацнули и схватили Фунтика а комбинезончик. Гаврила завертел мордой, тряся поросенка как кусок старого валенка, которым он, бывало забавлялся. Перепуганная Лерка завизжала, протягивая руки. Андрей проскочил мимо нее и схватил Гаврилу за загривок. Пес выпустил жертву и нацелился на голую кисть Андрея.
— Ну-ка тихо! — вдруг резко крикнул молодой человек, и хлопнул пса по холке. Это, неожиданно для всех, отрезвило Гаврилу, он перестал вертеться и рычать, и замер, глядя в упор на того, кто осмелился прикоснуться к нему.
— Ах ты бессовестный! — произнес Андрей тише, но взгляда не отрывал и руку не разжимал, — совсем тебя распустили, сидишь тут как дикарь невоспитанный! Ну-ка быстро в будку!
С этими словами он почти закинул собаку внутрь и закрыл дверцу.
Вернувшись к крыльцу, он застал перепуганную насмерть Юльку.
— У тебя кровь! — она указала на его руку.
Андрей взглянул на кисть — и правда, две глубокие царапины сочились кровью.
— Тебя надо перевязать. Пошли! — Юлька схватила его и потащила внутрь дома.
Лерка была уже там, и на весь дом уговаривала беднягу-поросенка поесть, попить или хоть что-нибудь. Поросенок, переживший испуг, забился под кровать и вылезать не хотел.
— Ну как он? — спросил Андрей.
— Нормально, — ответила девочка, — только испугался очень.
— Ничего, отойдет, — уверенно ответил молодой человек, — успокоится.
— Спасибо вам, — подумав произнесла Лерка, — без вас этот дебил Гаврила бы его сожрал.
Андрей махнул здоровой рукой, мол, не стоит благодарности, но Лерка все же чувствовала себя обязанной, поэтому все время, пока ее мать смазывала и перевязывала спасителя многострадального Фунтика, она стояла рядом.
   
18
 
— Больно? — она сморщила носик, глядя, как мать обильно смазывает укусы зеленкой, — вы не бойтесь, Гав хоть и дурак, но привитый, дед водит его к ветеринару каждый год.
— А вот это очень хорошо, — Андрей одобрительно кивнул, — когда мне было лет тринадцать, меня укусил бродячий пес, и родители в панике потащили меня в больницу. Пса так и не нашли, и пришлось мне получить все уколы. Приятного было мало, да и сидеть в очереди, среди сопливых детей довольно скучно, поэтому развлекался, как мог. Однажды меня просто достал пацан лет шести. Мать почему-то не разрешала ему пойти побегать с другими детьми, и он катал маленькую машинку по краю сиденья, каждый раз тормозя ее мне в ногу. Я пару раз подставил ладонь, он, наверное, решил, что я играю с ним, и стал разгонять машинку и тыкать еще больнее. Тогда я гавкнул на него. Парень перестал толкаться и разинул рот, его мать возмущенно дернулась. Моя мама покраснела и сделала мне замечание. Я гавкнул еще пару раз и показал пацану зубы. Его мать что-то там пробурчала про невоспитанных детей. Но самое интересное было потом, когда из прививочного кабинета выглянула медсестра и громко выкрикнула: «Швецов с бешенством, проходите!». Мамаша пацана побледнела, схватила своего сыночка и пересела подальше. И вообще, очередь вокруг кабинета волшебным образом рассосалась и скамья, на которой я только что сидел, оказалась пустой.