Восток в огне (ЛП)

- Гавань. Селевкия в Пиерии. По правому борту – воскликнул старший над стрелками.
Баллиста и Максим разошлись и опустили оружие. Англ словно подпрыгнул, услышав аплодисменты команды. Ушло мгновение, чтобы понять – команда приветствовала не прибытие «Конкордии» в пункт назначения, а боевое мастерство Баллисты и Максима. Он поднял руку, принимая аплодисменты, и подошел к своему телохранителю
- Спасибо.
- Конечно, было приятно пытаться выжить, - ответил Максим. – Ты бы зарубил толпу чуть хуже тренированных бойцов.
- И в своем гневе я открывался снова и снова для смертельного удара толкового мечника, захоти он этого. Спасибо.
- А, я знал, что ты на самом деле не пытаешься меня убить. На мою замену ушла бы прорва денег.
- Я тоже об этом подумал.
Оставаться в броне было большой ошибкой. В то время, как члены свиты, переодевшись в чистое, смотрелись парадно, Баллиста внутренне проклинал свою глупость, что не спросил триерарха, сколько у него времени перед швартовкой в Селевкии. Он попросил немного разбавленного вина. Усталый и разгоряченный спаррингом, Баллиста безбожно потел под жарким сирийским солнцем.
И вот еще одна задержка. Большой толстобрюхий торговец капитально облажался с разворотом на свежем западном ветру. Каким-то образом он вписался прямо в имперский боевой корабль. Их бушприты замысловато переплелись, закрывая устье канала, ведшее в главную гавань.
Стоя на носу судна, Баллиста проверил позицию «Конкордии»: к югу от бимса правого борта вздымалась зеленая громадина горы Кассий. К юго-востоку от надстройки по правому борту лежала плоская, изобильная долина реки Оронт. Прямо по курсу была Селевкия, у подножья горы Пиерия, что будто бы нависла над портом, но затем опала множеством изгибов.
Военный корабль, небольшая либурна, освободился от купца, развернулся и не без массы разнообразных обсценных жестов с палубы, проскользнул на северо-запад, к заливу Иссы. Вероятно, ощущая вину за свою неловкость, купец торопливо покинул бухту и направился в открытое море.
Селевкия, главный порт Сирии, имела две гавани. Одна низ них видала виды. Лишь немногим более, чем полукруг, открытый всем ветрам, она считалась небезопасной, годной лишь для местных рыбаков. Другая же была совсем другим делом - огромный рукотворный бассейн в виде прямоугольника, защищенный от западных ветров длинной ломаной дамбой.
Баллиста помнил, что его имперский мандат велел ему проследить за безопасностью Селевкии, но не был уверен, как сможет этим заняться из Арета, в сотнях миль от места. Он изучил подходы к городу. Канал был лишь в два корабля шириной, было бы несложно перекрыть его цепью. Ничего подобного видно не было.
Гавань производила несколько лучшее впечатление. Она была большой, и в ней гостили несколько купеческих судов, но и здесь витал воздух запустения. Пристань обвалилась, и в воде плавало много мусора. Но большее беспокойство вызывало лишь то, что на плаву были лишь три боевых корабля. Тараны еще шести торчали из корабельных сараев. Это была главная база сирийского флота, и ее охраняли лишь девять кораблей. Глядя на состояние корабельных сараев, Баллиста сомневался, что хоть одна из галер в них готова к службе.
«Конкордия», игнорируя несносного юнца в лодке, что чуть не исчез под ее тараном, круто развернулась в гавани, остановилась и четко пришвартовалась в главном военном доке. С вершины сходней Баллиста заметил серьезную делегацию по встрече высокого гостя: шестьдесят солдат и пара офицеров со знаменосцем впереди. Определенно, у них была масса времени на подготовку, как в долгосрочной перспективе, учитывая опоздание «Конкордии» на несколько дней, и в краткосрочной, из-за маневров в гавани.
 
- Офицер, которому поручили вас встретить, зовется Гай Скрибоний Мукиан. Он – трибун, командующий вспомогательными когортами, - прошептал Деметрий в ухо Баллисте. Крупные римские домохозяйства имели специального раба для таких нужд, но в маленькой фамилии Баллисты секретарь служил и меморием.
Новый дукс реки начал сходить на берег. Он знал, что на него смотрят все: члены его свиты, команда триремы и ряды ауксилариев почетного караула. Странно, но просто идти становиться трудно, когда знаешь, что за тобой наблюдают. И когда Баллиста сошел со сходней, он споткнулся. Док будто скольнул под его ногами, а затем бросился вперед. Стоя на коленях, Баллиста лихорадочно думал. Это было унизительно. Что еще хуже, некоторые увидят в этом дурной знак. Конечно, его ноги просто-напросто подвели его после трех дней в море, такое случалось сплошь и рядом. С Александром, с Цезарем. Парой умных слов они оборачивали дело себе на пользу. Вставая на ноги, отряхивая пыль с колен с непринужденным видом, он пытался вспомнить слова великих.
- Я крепко вдарил по Азии, - сказал Баллиста, широко раскинув руки. Ухмыльнувшись, он повернулся к триреме. Свита и команда смеялись. Он повернулся к ауксилариям. Смех начал распространяться по рядам, но строгий взгляд офицера оборвал его.
- Марк Клодий Баллиста, вир эгрегиус, римский всадник, дукс реки, командующий берегом.
После слов глашатая воцарилась неестественная тишина. После мгновения возможного замешательства офицер ауксилии выступил вперед:
- Тит Флавий Турпион, примипил, XX Пальмирская когорта всадников. Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы, - четко отсалютовал мужчина.
Тишина продолжилась. Лицо Баллисты покраснело от гнева.
- Где ваш старший офицер? Почему трибун когорты не явился, как было велено? – в ярости имя трибуна выскользнуло из его памяти.
- Не знаю, доминус, - центурион выглядел несчастным – и уклончивым.
В глазах Баллисты это было ужасное начало его миссии в Азии. К черту спотыкание, его задело это пренебрежение. Ублюдок-трибун не подчинился прямому приказу. К чему столь публичное и замысловатое оскорбление? Потому, что Баллиста был лишь всадником, а не сенатором? Может, что вероятнее, дело в его варварском происхождении? Столь лихое неповиновение не могло не подорвать авторитет нового дукса в глазах его солдат. Но еще Баллиста знал, что чем больше он развивает эту тему, тем хуже делает. Он заставил себя говорить цивильно:
- Начнем инспекцию твоих людей.
- Доминус, позволь представить тебе декуриона, командиры конной турмы из этой когорты? – центурион указал на молодого офицера, шагнувшего вперед.
- Тит Кокцей Малхиана. Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы.
Трое мужчин шли через широкий док, и центурион Турпион не прекращал нервной болтовни:
- Как я уверен, вы знаете, доминус, XX Пальмирская когорта всадников – это сдвоенное подразделение лучников, больше тысячи бойцов. Это смешанная сила, 960 пехотинцев и 300 конников. Уникальной во всей армии ее делает наша организация. Когорта содержит лишь 6 центурий и 5 турм, но все сдвоенные. Поэтому у нас в центуриях по 160 солдат, и 60 конников в турме. У нас есть и 20 дромедариев, в основном для курьерской службы и всего в таком духе, но и порой они полезны чтоб напугать нетренированных лошадей, ха-ха, - Баллиста удивлялся смеси очевидной гордости и нервозности. Быстрый поток слов центуриона оборвался, стоило им достичь линии солдат.