Восток в огне (ЛП)

Приказы Дукса Реки были выполнены в точности. Вдоль всей стены и на каждой башне стояло вдвое больше обычного числа часовых. Синие сигнальные фонари висели наготове на каждой башне. С упрямым видом часовые медленно расхаживали или прислонялись к парапетам, чувствуя себя обиженными на свою вынужденную трезвость и завидуя празднествам своих товарищей-солдат. Из города доносился шум празднования: взрывы смеха, неразборчивые крики, визг девушек, топот бегущих ног и звон разбитых чашек – характерная какофония римских солдат, требующих алкоголя и женщин.
Часовые отсалютовали Баллисте и Максиму, когда они шли на юг вдоль стены пустыни. «Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы». В их голосах звучала недовольная покорность, иногда граничащая с неподчинением. Баллиста пожал им руки, похвалил их дисциплину, пообещал им трехдневный отпуск и тщательно оговоренную сумму денег в качестве донатива. Казалось, это не принесло ни йоты пользы.
На запад простиралась огромная темная равнина. За ним виднелись огни персидского лагеря. Там были бодрствующие мужчины. Огни мерцали, когда они проходили перед факелами или кострами. И все же было странно тихо. Не было ни пронзительного траура, ни жалобной музыки, ни пронзительного воя, которых ожидал Баллиста. Молчание Сасанидов действовало на нервы. Это усилило дурное предчувствие Баллисты.
Глубокой ночью Баллиста и Максим вернулись во дворец. Они выпили по чашке подогретого вина, и Баллиста удалился в свою спальню. Он разделся и лег в большую, очень пустую кровать. После нескольких минут сожаления он заснул.
Было далеко за полночь, может быть, ближе к концу третьей стражи, когда Баллиста услышал шум. Инстинктивно его рука сомкнулась на эфесе меча. Он знал, что это бессмысленно: каким-то образом он знал, что увидит. Баллиста заставил себя посмотреть. Там, у двери, стоял крупный мужчина, большое бледное лицо под глубоким капюшоном потрепанного темно-красного каракалла. Крупный мужчина вышел вперед. Он стоял в ногах кровати. Свет масляной лампы поблескивал на толстой золотой оправе и орле, вырезанном на драгоценном камне, вставленном в тяжелое золотое кольцо.
-Говори, - сказал Баллиста.
-Увидимся в Аквилее, - большие серые глаза светились злобой и презрением.
-Значит, тогда и увидимся.
Здоровяк рассмеялся ужасным скрежещущим звуком. Он повернулся и вышел из комнаты. Запах воска, которым был пропитан плащ с капюшоном, не исчез вместе с видением. Баллиста сильно вспотел. Он откинул одеяло, встал с кровати и открыл окно, чтобы впустить свежий ночной воздух. Обнаженный, он стоял у окна, позволяя поту высохнуть на его коже. Выйдя наружу, он увидел Плеяды низко на горизонте.
Все произойдет так, как того пожелает Всеотец.
Баллиста подошел к умывальнику, плеснул на лицо холодной водой, вытерся насухо полотенцем и вернулся в постель. После того, что казалось вечностью, он погрузился в глубокий сон.
-Проснись! Проснись!
Баллиста с трудом очнулся ото сна.
-Просыпайся, ты, ленивый маленький засранец.
Баллиста открыл глаза. Калгак стоял у кровати и тряс его за плечо.
-Что? - Баллиста чувствовал себя одурманенным, одуревшим от сна. Кислый, тонкий рот Калгака был сжат еще больше, чем когда-либо.
-Сасаниды в городе.
Баллиста вскочил с кровати. Калгак говорил, передавая северянину его одежду, и тот одевался.
-Я сменил Максима на крыше. Я увидел синий сигнальный фонарь на одной из башен на южной стене. Он засиял на мгновение, затем погас. Пудент поднимает тревогу. Кастрий выставляет охрану. Максим седлает лошадей. Деметрий и Багой отнесут твои доспехи в конюшню.
 
-В какой башне?
-Тот, что ближе всего к пустынной стене.
Одевшись, Баллиста взял свой пояс с мечом. "Тогда мы должны идти".
Конюшни, когда они добрались до них, находились в состоянии едва контролируемого хаоса. Конюхи бегали туда-сюда, неся седла, уздечки и другие принадлежности. Лошади мотали головами, топали ногами и кричали в негодовании или возбуждении оттого, что их разбудили в такой необычный час. В одном из дальних волновалась лошадь, вставая на дыбы и ударяясь головой о стойло. Калгак отправился выяснить, что стало с Деметрием и Багоем.
Баллиста стоял неподвижно, точка спокойствия в эпицентре бури. Он вдохнул знакомый домашний запах конюшни, вызывающую воспоминания смесь лошадей, кожи, седельного мыла, мази и сена. Он был поражен безвременьем этой сцены. Конюшни всегда были почти одинаковыми; потребности лошадей не менялись. Плюс-минус необычные мраморные ясли или обшивка из тонких деревянных панелей, конюшни в империуме были такими же, как и везде. На его родине они были такими же, как и в Сасанидской Персии. Культура людей, которые на них ездили, не сильно влияла на лошадей.
В золотом сиянии ламп Баллиста увидела Максима, пробиравшегося вдоль шеренги лошадей. Воздух был густ от пыли, поднятой с соломы мужскими сапогами и лошадиными копытами.
-Я оседлал для тебя Коня Бледа, - сказал Максим.
-Спасибо. - Баллиста задумался на несколько мгновений. -Спасибо, но оставь его в стойле - оставь его оседланным. Я поеду верхом на большом гнедом мерине.
Максим не стал подвергать сомнению приказ, а отправился его выполнять.
Появился Калгак, сопровождавший Деметрия и Багоя, которые несли боевое снаряжение Баллисты. Баллиста был рад видеть, что они принесли не пышные римские парадные доспехи, которые он в тот раз надел по случаю, а его старую, поношенную кольчугу. Попросив Калгака помочь ему, Баллиста вошел в незанятое стойло. Когда пожилой каледонец помогал ему облачиться в доспехи, Баллиста заговорил тихим голосом, чтобы никто другой не мог услышать.
-Калгак, старый друг, у меня очень плохое предчувствие по этому поводу. Когда мы уедем, я хочу, чтобы ты собрал наши вещи, оседлал всех оставшихся лошадей, погрузил припасы на трех из них: бурдюки с водой, армейские сухари, сушеное мясо. Подожди здесь, в конюшне, с Деметрием и юным персом. Обнажи свой меч. Не позволяйте никому прикасаться к лошадям. Я оставлю пятерых из equites singulares здесь, во дворце. Я скажу им, чтобы они получали приказы от тебя. Размести по одному у каждых из трех ворот, по одному на террасе и по одному на крыше.
Снаружи, в узком переулке между дворцом и зернохранилищами, Баллиста отдавал приказы. Он организовал свою маленькую конную колонну и приказал своему штабу, домашним рабам и пятерым телохранителям, которые остались позади, делать так, как велел Калгак. Последний принял команду с заметным отсутствием энтузиазма.
Баллиста послал большого гнедого мерина в путь, обогнув маленький храм Юпитера Долихена и спустившись по широкой дороге, которая вела к марсовому полю. Маленькая колонна двигалась свободным галопом, стараясь держаться рядом. За Баллистой ехали Максим, Кастриций, Пудент и пятеро эквитов-сингуляров.