Семь. Гордыня (СИ)
— Я разве не увольняла тебя? — раздался над моим ухом слегка удивлённый голос начальницы цеха Марины Анатольевны.
Я исподлобья глянул на стоящую надо мной Маринку и мотнул головой:
— Ну, раз я всё ещё работаю здесь, то скорее всего, нет.
Сегодня она выглядела как-то иначе. Нарядная, в белой рубашке, черных деловых брючках и туфлях на шпильке. Подкрашенные губки, строгие очки, дерзко распущенные волосы и лёгкий аромат дорогих духов. Такой запах я слыхал от Лизки, а она точно не будет брызгать на себя дешёвое фуфло.
Как я ни старался не попадаться ей на глаза, но ничего у меня не выходило. Она словно преследовала меня — постоянно придумывала мне какую-то работу, давала поручения и задания, а когда рабочих в цеху стало меньше, насела на меня с удвоенной силой. И что самое странное — она только сейчас вспомнила, что хотела уволить меня две недели назад?
Я вот одного не мог понять — почему именно я? Все сотрудники любят и боготворят её: «Наша Маринка справедливая», «Наша Маринка за нас горой», «Наша Маринка прислушивается к сотрудникам», «Наша Маринка обедает с нами за одним столом, как с равными». Я вот тоже обедаю со всеми — и что? Мне кажется, я её почти ненавижу, как и она меня. Вечно придирается ко мне, бросает подозрительные взгляды, словно я что-то украл или собираюсь украсть, и перепроверяет всё, что я ни делаю. Дважды. И пилит, пилит и пилит.
«Ты не так поставил!»
«Не туда!»
«Тебя кто на погрузчике учил работать, косорукий придурок!»
«Хватит прохлаждаться!»
«Ты почему ушел вчера и не доделал работу⁈ Не смей так больше делать, и не важно, закончился рабочий день или нет!»
Ребята уже начинали подшучивать надо мной, подогревая мою ненависть к начальнице.
— Кажется, Маринка к тебе неравнодушна, Лёх.
— У кого-то есть шанс продвинуться по карьерной лестнице! Нужно только вовремя подсуетиться.
— Только когда поднимешься наверх, нас не забудь.
— Бьёт, значит любит!
Три дня назад по цеху пошёл слух, что Маринку увольняют. Ребята заволновались, засуетились и запереживали. Особенно девчонки. Это было странно, в моих списках Маринки не было, и я к её увольнению, как ни странно, не имел никакого отношения.
— Не удивительно! — фыркнула вездесущая Снежана, когда мы почти всем цехом собрались на обеденный перерыв в столовой. — Только в нашей смене самые большие зарплаты. Маринка старается проводить нам все заслуженные премии, переработки и социалки.
— Я говорил с парнями из других цехов, там все переработки на общественных началах, — подтвердил Ярик. — И что самое странное, цех получает деньги за переработки, а сотрудники нет. Куда уходят деньги? Либо директору, либо начальникам цехов.
— Поэтому Марина Анатольевна с директором на ножах. Постоянно орёт у него в кабинете, спорит, ругается. Я столько раз лично это слышала!
— Догавкалась наша Маринка! И кто же вместо неё будет теперь?
— Да возьмут кого-то по знакомству, как всегда.
— Ой, ребятушки! Жопа нам! — сокрушённо покачала головой Снежана.
— А что, если мы вместе с Маринкой уйдём?
— Дура? Где ты работу найдёшь сейчас? Да и у нас только налаживаться всё началось. Долги выплатили…
— Ну конечно, налаживаться. Ходят слухи, что завод через пару месяцев закроется и объявит себя банкротом.
— Туфта это всё! Не стали бы они тогда долги по зарплате платить. Это деньги на ветер.
— Много ты знаешь!
— Да уж побольше тебя.
— Но Виктор Андреевич не может ведь просто так уволить Марину? — прервала разгорающуюся перепалку ребят Снежана. — Нужен официальный повод.
— Может. Триста человек уволил, а её не уволит? Держи карман шире! Две недели отработки, подыскать замену на её место, если ещё не нашли, и скатертью дорожка. Хорошо ещё, если не по волчьей статье уволит. А он может. Андреич мужик злопамятный!
— Шухер! — громко прошипела Снежана. — Анатольевна движется в нашу сторону…
С тех пор, уже как три дня, цех будоражит новость о скором увольнении нашей начальницы. Ребята то порываются уйти за ней, то устроить забастовку, то поговорить с директором, в надежде уговорить его не выгонять Зорькину.
— Так значит, я тебя не уволила, — задумчиво произнесла Марина Анатольевна у меня над ухом, выдернув меня из размышлений.
— Как видите, — пожал я плечами.
— Я знаю, кто ты… кто вы такой, Алексей, — выпалила моя начальница, сверля меня внимательным взглядом.
— Алекс, — на автомате поправил я, раздумывая над вариантами ответа.
— Хорошо, Алекс.
Привык я к этому прозвищу ещё с военки, как-никак с пятнадцати лет использовал его как позывной. Пацаны пользовались позывными попроще: Дед, Юджин, Радист, Немец, Снайпер, а мне просто нравилось сокращение от моего имени — Алекс.
— Да? И кто же я, по-твоему? — равнодушно поинтересовался я, откинувшись на сидушке погрузчика и наблюдая за реакцией и мимикой на лице Марины Анатольевны.
— Алексей Гордеев, младший сын Гордеева.
— Того самого? — удивлённо вскинул я брови.
— Того самого! — ехидно парировала Марина.
— Но у него, вроде, нет младшего сына, — задумчиво почесал я затылок. — Дочь младшая — есть, а сына нет.
— Ну да, конечно! — фыркнула она, совсем как девчонка.
— Чего ты хочешь?
Я решил не играть больше в прятки, уже всё понятно — она не блефует. Это объясняло её отношение ко мне все эти две недели — пазлик сложился. Не каждый день выпадает возможность покомандовать и поиздеваться над одним из Гордеевых, вот она и не удержалась. Хотя, у неё, выходит, такая возможность выпадала каждый день. Это даже немного забавно.
— Решила поделиться со мной догадкой? Или похвастаться, какая ты умная?
— Нет.
— Тогда что?
— Мы можем поужинать в хорошем ресторане? Ты и я, — вместо ответа задала она встречный вопрос. — Тогда я никому не скажу.
— Шантаж. М-м-м! Мой любимый способ манипулировать людьми.
— Прекращай! — поморщилась моя начальница. — Ты не Аль Пачино.
При чём здесь Аль Пачино, интересно?
— Ладно, — легко согласился. — Ужин так ужин. Но платишь ты, у меня нет денег.
— У Гордеевых нет денег⁈ — Марина высокомерно посмотрела на меня снизу вверх, сморщив свой лобик. — Смешно!
— Так бывает… Работники склада получают не очень много.
— Ладно, я поняла. Легенда… Хорошо, я выбираю ресторан и плачу. Сегодня в восемь подойдёт?
— Подойдёт. Только закажи отдельный столик, или лучше вип-комнату. Не люблю есть, когда на меня смотрят.
— А как же ты в нашей столовке ешь?
— Так то столовка. Мы же не в столовку с тобой идём, я надеюсь?
— Нет. Не в столовку, — вздохнула Марина. — Ладно, будет тебе отдельная комната.
Ого! Чего она от меня такого хочет, раз идёт на все условия. Даже стало интересно. Нужно было ещё ресторан подороже выбрать, но ладно, хватит с неё и этого. Даже как-то легче оттого, что меня наконец раскусили. Наконец, можно не прятать взгляд в пол и не строить из себя покорного, послушного мальчика. Эта роль мне немного надоела. Иногда так и хочется послать подальше всех начальников или дать кому-то в морду…
Задумавшись, я пробежался взглядом по фигурке Зорькиной. А она ничего так! Слегка за тридцать, фигуристая и грудастая, с пухлыми капризными губками и острыми скулами на лице. Не в моём вкусе, но очень и очень! А судя по выделяющимся под тоненькой рубашкой неровностям, и проколотому носику с аккуратным маленьким бриллиантиком в ноздре, у неё есть пирсинг и на сосках. Забавно.
— Интересно, каково это?
— Каково что? — нахмурилась Марина Анатольевна.
Кажется, последнюю мысль я произнёс вслух. Да уж!
— Нет, ничего… — хмыкнул я. — До встречи в восемь. Вышли мне название ресторана сообщением.
Я завёл погрузчик, круто развернул его на месте и тронулся в сторону склада. Интересно, чего она от меня хочет за своё молчание? Денег, поблажки рабочим, организовать профсоюз? Её ждёт разочарование — я не настолько сильно желаю остаться неузнанным, чтобы платить шантажистам за молчание. Да и работу «под прикрытием» уже можно сворачивать — я узнал достаточно и о заводе, и о его внутренней кухне.