Петр Романов. Veni, vidi, vici (СИ)

— Во дела, — присвистнул Щедров. — А кого теперь наследником престола объявят?
— Понятия не имею, и, если честно, мне это не слишком интересно. Я вот о чем хотел тебя попросить, — быстро проговорил я, пока он меня снова не перебил. — Слава, ты не мог бы вместе с Волковым сходить в библиотеку? — Петька наотрез отказался идти туда в одиночку, заявив, что ему нужен кто-то, кого можно при случае скормить стрыге, а самому во время ее перекуса смыться. Уж не знаю почему, но он побаивался этого места, хотя сам никогда не признался бы в этом. Меня в компаньоны он не рассматривал, слишком мало народу сейчас в поместье, чтобы Сусанин не заметил моего отсутствия.
— А ты, не хочешь сходить? — Щедров удивился, наверное, больше тому, что я его по имени назвал, чем моей просьбе.
— Я не могу, — я вздохнул. — С дедом поцапался, и теперь под домашним арестом. А стерегут меня почище царской казны.
— Не, ну я схожу, особенно, если не один, а хотя бы с Волковым. Тебе какую-то книгу оттуда надо забрать? Или узнал о каком-то артефакте. Те колечки, кстати, вполне себе работают, — подмигнул он мне, расплывшись при этом в улыбке.
— Всего лишь книгу. Волков знает какую, точнее, не так, он знает тему, на которую нужно набрать книг, если они там окажутся, конечно.
— А что за тема? — Щедров смотрел пристально, и мне как-то расхотелось ему врать.
— Про параллельные миры и про двойников, — видя, как его глаза расширяются, я быстро добавил, пока он ничего себе не надумал. — Те прорывы, их словно кто-то целенаправленно открывает в определенных точках, и это как-то связано с двойниками, я просто чувствую это.
— Так, понятно, на почве потери Клыковой у тебя крыша протекла, — теперь Щедров смотрел на меня сочувственно. — Я, конечно, схожу, и мы принесем, что ты хочешь, но, Романов... Петр, мне тоже безумно жаль Настю, но возьми уже себя в руки.
— Спасибо, я буду у тебя в долгу, — я подумал, может быть, мне пустить слезу, но остановился, решив, что это будет перебор. Пускай Щедров все мои внезапные завертоны объясняет себе тоской по ушедшей девушке и, скорее всего, возможность, вернуть ее, ну или ее двойника. Вот только я не чувствую скорбь, я чувствую гнев, и горячую потребность отомстить. Но я еще и прекрасно понимаю, что пока мои силы даже близко не приблизились к тем, кто нам противостоит и это нужно компенсировать хотя бы знаниями. — Волков подойдет к восьми вечера, — Щедров кивнул и я, махнув рукой, пошел к дому. В этот момент мне хотелось лишь одного, согреться уже, наконец.
Дома было тепло и тихо. Обещанных дедом слуг все еще не было, хотя уже прошло больше трех суток с тех пор, как Иван с семьей отправился в ссылку, а слуг забрали хмурые типы из клановой службы безопасности.
Я прошел в большую гостиную, где горел самый настоящий огонь в камине. В этом мире подобное считалось анахронизмом, но Ивану нравилось смотреть на живой огонь, пляшущей в очаге, и он настоял, чтобы хотя бы в одной комнате поместья построили камин. Я его прекрасно понимал, и теперь, когда дом был фактически в моем распоряжении, много времени проводил именно здесь.
— Ну что, Щедров готов поиграть в наживку?
В комнату вошел Петр. В руках у него я заметил тот самый кристалл, который мы забрали из комнаты Юлии. А ведь я его ему не отдавал, этот гад сам решил поэкспериментировать. Заметив мой очень красноречивый взгляд, он всплеснул руками.
— Ой, да ладно тебе. Я все равно с тобой связан в этом проклятом на всю голову ушибленном мире. Так что, не парься, я ничего криминального с этой штукой не сделаю, просто хочу проверить, нахрена она вообще здесь находится, потому что пока, само ее существование в этом мире — иррационально.
— Согласился, — кивнул я, продолжая пристально на него смотреть.
— Поди, очередное колечко решил урвать, ну ты не переживай, я пригляжу, чтобы он не вытащил ничего из пещеры ценного. — Он подбросил в руках кристалл, который все еще был обычным и неживым, словно кусок льда. Никакого мерцания я вокруг него не видел, значит, этот камень был не активирован.
 
— Петя, тебе к восьми нужно подходить к воротам поместья Щедровых, — я сказал это так ласково, что у оборотня вытянулось лицо.
— Ненавижу, когда ты включаешь императора, — пожаловался он, скорчив гримасу. — Вообще понять не могу, как ты это делаешь.
— У меня были отличные учителя, Александр Данилыч Меншиков, например, — ответил я вкрадчиво.
— Что-то не нравится мне, как ты это говоришь, — Петр почесал макушку. — У меня просто потребность возникает спросить, что с ним стало в итоге, потому как у меня в окружении подобных перцев не было.
— Спроси, — я равнодушно пожал плечами и повернулся к камину, глядя на огонь.
— Спрашиваю. Что с этим твоим гениальным учителем стало?
— Он умер, — я повернулся к нему. — В ссылке, в Сибири, куда со всей фамилией отправился. А перед этим все его имущество, включая одежду и драгоценности его жены и дочерей, я конфисковал.
— Знаешь, для этого мира будет лучше, если Романовых никогда не выберут наследовать престол, — с чувством произнес оборотень.
— Ну, как сказать, мне вот иной раз кажется, что этой империи не хватает репрессий. Кланы распустились, творят, что хотят, — я зло ударил кулаком по каминной полке. — Иди, собирайся уже, скоро выходить.
— Раскомандовался, я знаю, куда мне идти и зачем, и не надо меня лишний раз туда посылать, — проворчал Петр. — Когда ты не в духе, с тобой просто невозможно разговаривать, того и гляди яда в чай плеснешь.
— Интересные я у тебя ассоциации вызываю, — я повернулся к нему боком. — Кристалл оставь. В библиотеке от него точно пользы не будет. Мерцать там некому, а как фонарь он не работает.
— Я же говорю, совершенно невозможно разговаривать, — фыркнул оборотень, демонстративно положив кристалл в коробочку, шлепнув ее на полку, и пошел к двери, насвистывая какую-то назойливую мелодию.
Я же снова уставился на огонь. Вот уже три дня я слонялся по дому, не знаю, чем себя занять. Дед Петр Алексеевич был обеспокоен чем-то, когда сюда примчался. Я мог признаться самому себе, что его беспокойство постепенно передалось мне. Словно какая-то угроза повисла в воздухе. И вот уже три дня никаких новостей ни от него, ни от Наташи, ни от родителей. Словно меня здесь заперли и забыли о моем существовании. Тяжело быть бесправным подростком клана, хоть и теоретически наследником, когда с тобой никоем образом не считались. То ли оберегали, то ли решили, что еще не дорос. В новостях тоже было тихо, даже о смерти наследников престола не было сказано ни единого словечка. Все соблюдали полную тишину, погружая осведомленных еще в большую неизвестность происходящего.
И только Иван Сусанин постоянно бродил по дому, ставя все новые и новые витки защиты. Он только этим и занимался, а в перерывах мы все вместе готовили еду. Так как никого из прислуги все еще не было, мы тихо и спокойно превращали небольшим мужским коллективом дом в свинарник, удивляясь при этом, как всего лишь три человека и пантера могут производить столько мусора. Питались мы исключительно бутербродами с колбасой и мясом, которых было в избытке. Никто на себя роль повара и ответственного за порядок брать не стал, поэтому мы сошлись единогласно на том, что нам и так не плохо. А запасных носков у нас было много, потому что мы с Волковым так до конца не разобрались какие именно бытовые заклинания были наложены на дом, а что из всего этого делали слуги. Инструкцию почему-то нам никто не оставил.
Вечерами же Сусанин изучал какие-то книги, не переставая хмуриться при этом, делал какие-то выписки, но ничего мне не объяснял! Да он вообще практически не разговаривал со мной.
И вот тогда мы с Петром и решили попробовать разобраться в том, что происходит, самостоятельно. То есть, общая картина была нам ясна, не слишком понятно было только навязчивое желание подручных иномирного мага втянуть в свои игрища клан Романовых. Вроде бы, мы не самые сильные, да и не так чтобы богатые. Уж во всяком случае, есть и покруче нас, и по знатности, да и по влиянию на Годунова.