Петр Романов. Veni, vidi, vici (СИ)

— Оля, у нас все равно нет будущего, — только произнеся это вслух, я понял, что именно это меня останавливало все это время.
— Ну, это мы еще посмотрим, — она решительно тряхнула влажными волосами и надела шапку, все-таки на улице была уже глубокая осень, а трава припорошена снегом. — Только не вздумай за меня решать, что для меня лучше, хорошо? — я внимательно смотрел ей в глаза и медленно кивнул.
— Хорошо, — и потянул ее из зала. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, и выйдет ли вообще.
  
Глава 7
 
— И все же я считаю, что состязания необходимо отменить. Их нужно отменить во всех учебных заведениях, — я остановился возле приоткрытой двери зала. Раз Долгов не потрудился накрепко закрыть дверь, значит, никакой тренировки и занятий там не было и не предвиделось в ближайшее время. В противном же случае, были бы закрыты не только двери, но и все защитные щиты подняты, и ими отгорожены сектора, в которых пользовались магией.
Соня, почувствовав, что ее больше не тянут, что есть силы в тесную комнату, тут же шмякнулась на землю, всем своим видом показывая, что никуда больше не пойдет. Но вот именно сейчас я не обращал на наглую кошку внимания, потому что очень уж интересный разговор происходил сейчас в зале.
— Соломон Израилевич, — терпеливо ответил директор разошедшемуся Кацу, — вы понимаете, что это не слишком разумно...
— Самым разумным было бы распустить студентов и не только этой школы, а вообще всех! — я еще ни разу не слышал, чтобы призрак бывшего директора так сильно повышал голос. — Эти прорывы — это вам не шутки! Попомните слова старого еврея, мы еще все хлебнем с ними много чего невкусного и дурно пахнущего. Недавно был парад планет, какой бывает один раз в тысячу лет. Я вспомнил, где я слышал про такое засилье нежити, и, похоже, что теория Хренова о сближении двух миров вполне может оказаться верной. Нечто подобное уже случалось — в древней Византии. Царица Софья привезла с собой много книг, почти всю знаменитую библиотеку императоров Византийских...
— Которые благополучно исчезли с остальными книгами библиотеки Ивана Грозного, — Былин тоже повысил голос. — Мы все равно не найдем ответ на этот вопрос, но, если предположить, что два мира сблизились настолько, что постоянно между нашим и тем безобразием, из которого полчищами прет нежить, то что нас ожидает в конце концов?
— Возможны три варианта, — на этот вопрос ответил Долгов. — Я вчера разговаривал с Рыжовым, и он сказал мне, что они уже все просчитали. Итак, возможны три варианта: первый, наиболее предпочтительный, какой уже был, и описан в тех книгах, о которых говорил уважаемый Соломон Израилевич. В этом варианте развития событий два мира пройдут мимо на критически малом расстоянии, которое позволяет сейчас осуществляться прорывам. В конце концов, миры разойдутся к своим точкам бифуркации, и на этом этот жуткий год для нас закончится. А вот два других варианта оба плохи, и я даже не знаю, какой хуже.
— Не нагнетай, лучше просто расскажи, что там на тебя вывалили братцы-недомонахи, — мрачно поторопил Долгова Кац.
— Во втором варианте, наши миры приблизятся друг к другу настолько близко, что уже не смогут разойтись, они станут спутниками, и между ними сформируются постоянные мосты. Плюс в том, что мы сможем туда пройти и посмотреть, что это за место такое, в котором столько нежити развелось. Минус — они тоже смогут беспрепятственно ходить к нам.
— Сколько точек соприкосновения может возникнуть? — Былин о чем-то усиленно думал, отчего его голос звучал несколько рассеянно.
— Рыжов говорит, что не меньше пяти, но и не больше семи. И да, там вполне могут жить наши двойники, — голос Долгова приблизился, но не настолько, чтобы начать двигаться, волоча за собой упирающуюся пантеру, делая при этом вид, что прогуливаюсь. — Третий вариант самый плохой: два мира столкнутся, и в итоге один поглотит второй, вот только нам будет все равно, в момент столкновения многие, если не все, погибнут.
 
— Умеешь ты порадовать, — после непродолжительного молчания сказал Былин. — Но состязания я без прямого приказа не отменю. В этом нет необходимости, и не надо на меня глазами сверкать, Соломон Израилевич. Если отменять состязания, то вместе с отменой занятий, тут вы правы, а просто их отменить — в этом нет смысла, участники в связи с прорывами не становятся более уязвимы, чем все остальные студенты. Так что, сегодня ровно через три часа мы пройдем в актовый зал главного корпуса и насладимся невиданным зрелищем приготовлений редких зелий.
— Точнее, почти полным отсутствием этих самых зелий, — хмыкнул Кац. — Ну, хорошо, оставим все пока как есть. Но меня сильно беспокоит постоянные разборки кланов. Что вообще происходит? Все как с ума посходили и жаждут начистить друг другу морду. Сейчас, когда уже появились жертвы на местах прорывов, императору пора задуматься и прекратить эти безобразия. Может быть, даже казнить кого-нибудь, для порядка. Иначе, боюсь, он не усидит на троне.
— Не стоит нам вести такие разговоры, Соломон Израилевич, — прервал призрака Долгов, пока тот не наговорил себе приговор на упокоение. — Мы никак не можем приказывать его величеству, сам понимаешь.
— Я-то понимаю, и мне уже нечего терять, — высказавшись, Кац все же замолчал, а потом добавил. — Надо кому-то из вас в Кострому ехать. Сейчас самое время узнать, что эта кошачья отрыжка Толик Долгорукий у камня делал. А то, может, мы зря тут панику наводим, и он просто расширенный обряд призыва провел. У него там много жертв образовалось, Романов чуть глотку не сорвал, так орал на Агушина, когда тот еще кабинет его величества охранял.
— Да уж, Петр Алексеевич умеет себя подать, — заметил Былин.
— Да что тут думать, я поеду, — ответил Долгов на вопрос Каца. — И к камню спущусь, и с Рыжовым еще раз побеседую, но уже не на бегу в месте прорыва, а как положено за столом и рюмкой чая.
— Давно хотел тебя спросить, ты ведь клириком никогда не был, откуда ты, Витенька, Рыжова знаешь?
— Так он мой дядька родной по матери, разве вы не знали? — Долгов даже удивился. — Меня часто к нему в монастырь подкидывали, он же меня и натаскивал.
— А что так тоже можно? — Былин был искренне удивлен.
— Ну, наверное, все-таки нет. Но, тут другое дело, все-таки племяш, родная кровь. По договоренности опять же берут, но как там все происходит — я не в курсе. Вроде, они со временем что-то делают и в очень сжатые сроки натаскивают, в основном ликвидаторов, вроде меня. Клириками мы, конечно, не становимся, но тоже кое-что можем.
— М-да, — а вот сейчас голос директора был уже практически у дверей, поэтому я встрепенулся и потащил Соню к общежитию так быстро, как только мог. К моему удивлению, она не сопротивлялась, наоборот, едва ли не вперед меня побежала, а когда я немного отстал, резко развернулась и посмотрела мне в глаза.
Меня словно молнией снова ударило, которой сестрица однажды приласкала. Я остановился, не в силах отвести взгляд от прозрачных желтых глаз. На меня нахлынули очень противоречивые чувства, словно лавина, и преобладали в них беспокойство и страх. Словно кошка что-то почувствовала и теперь стремилась уйти с улицы как можно быстрее. Впервые Соня применила свою врожденную эмпатию, о которой я только слышал от Сусанина.
— Романов! Что ты там застыл? — я вздрогнул и встряхнул головой, прогоняя наваждение. Отведя взгляд от кошки, посмотрел в ту сторону, откуда мне рукой махала Клыкова. — Иди сюда, мы решили сбор командный устроить.
— Сейчас, только Соню отведу в комнату, — я подошел поближе и отвечал ей уже не крича во всю глотку.
— Давай, в комнату к Назаровой приходи, у нее самые роскошные апартаменты из всех нас, так что, мы только у нее сможем все поместиться, — и Клыкова прошла мимо меня к лестнице, ведущей на третий этаж.
Карамзина опять не было на месте, зато Петр лежал на кровати и читал какую-то книгу.
— Где Дмитрий? — я затащил упирающуюся Соню в ванную, чтобы вымыть, потому что она точно сейчас завалится всей своей тушей на мою кровать, это к бабке не ходи.