Разнести повсюду весть (ЛП)

Эта отсылка к её покойному мужу — моему тестю — поставила меня в неловкое положение.
— Ох, честное слово, Вилли! — огрызнулась она. — Ты временами можешь быть таким сентиментальным.
— Теперь я его не потеряю, — сказал я.
— Будто у тебя есть слово в этом деле, — парировала она. — Ты ведёшь себя так, будто стоит тебе только сжать свои ягодицы достаточно сильно, бедняжка проживёт ещё один день.
Я нахмурился.
Она сделала затяжку электронной сигареты.
— Кстати говоря, — сказал я, глядя через стол на маму, — мне бы хотелось знать, кто натравил на меня католического священника в два, чёрт побери, утра. Этому ублюдку повезло, что я его не кастрировал и не отправил обратно в приход с яйцами в мешке.
— Не смотри на меня, — сказала мама.
— Он зашёл в палату Тони и накинулся на меня. Не говори мне, что ты ему не звонила.
— Вилли, я даже не знаю, где здесь церковь. Как я кому-то позвоню?
— Кто-то позвонил.
— Ну, этим кто-то была не я. Иисус, Мария и Иосиф, ну у тебя и настроение!
— Я просто расстроен.
— Мы все расстроены, но миссис Ледбеттер права. Переживания не помогут. Почему бы тебе не попробовать расслабиться? Знаешь, я попросила у мужчины за прилавком сладкий чай, и он вытаращился на меня. Можно подумать, я просила мятный джулеп. Амелия, милая, ты когда-нибудь пила сладкий чай?
— Папочка иногда его делает, — сказала она.
— Ну, чтобы сделать его правильно, нужно дать ему настояться на солнце, а я не вижу, как можно сделать это здесь. Не могу поверить, как там холодно снаружи.
— Мама, сегодня должно быть тринадцать градусов, — отметил я. — Уже почти июнь.
— Я знаю, — сказала она. — Но мне следовало взять зимнее пальто. Ветер продувает насквозь. Дома погода была намного лучше, но, конечно, дождь лил как проклятый, а потом был тот торнадо, который сел в Шермане. Прошёл прямо вниз по улице перед тем банком. Не нанёс урона, но банк — только Божья кара может ослабить этих кровососущих пиявок.
— Мама не любит банки, — объяснил я, бросая взгляд на миссис Ледбеттер.
— Что плохого в банках? — поинтересовалась Амелия.
— Не заводи меня, милая. Я рассказывала тебе о машине, которую купил Билли? О спортивной машине?
Я кивнул, сдерживая желание закатить глаза.
— Знаешь, что твой брат недавно сделал?
— Что? — спросил я.
— Это дядя Билли? — спросила Амелия.
— Старший брат Вилли, да, — сказала мама, кивая Амелии. — Твой дядя Билли, милая. Хочешь знать, что сделал дядя Билли?
— Что? — спросила Амелия.
— Заработал себе штраф за превышение скорости!
Я усмехнулся.
— Думаешь, это смешно? Гонять по центру Нью—Олбани, как чёрт из ада? Что, если какие-нибудь дети играли бы рядом, и один из них выбежал на улицу? Хах? Что насчёт этого? Штраф за превышение скорости! Иисус, Мария и все святые! Этот мужчина сейчас как сумасшедший, ездит на этой маленькой красной машине, штуковине Транс-Эм* (прим.: Серия Транс-Эм — североамериканская кузовная автогоночная серия)…
— Не думаю, что сейчас ещё делают Транс-Эм, — сказал я.
— Ты знаешь, что я имею в виду, Вилли. Одна из этих иностранных ерундовин. Сидения такие маленькие, будто сидишь в детской коляске. И он заплатил за неё восемьдесят тысяч долларов! Не знаю, что нашло на твоего брата. Я сказала: «Если ты собираешься выкинуть восемьдесят тысяч долларов, по крайней мере, пусть на что-то удобное. Или купи приличную лодку». Ты знаешь, какая у него лодка? Господи. Он заставил нас всех плавать на ней прошлым летом. Эта штука чуть не опрокинулась, а там были только я, Шелли и дети. Там, посреди озера, и эту штука чуть не перевернулась. Я сказала: «Если собираешься выкидывать свои деньги, по крайней мере, купи что-то, чем можем наслаждаться мы все». Но нет! Твой брат разве меня слушает? Он слушает меня не больше, чем ты, и это…
— Мама?
— Что, сладкий?
— Я люблю тебя.
— Как мило, дорогой.
— Я люблю тебя и люблю слушать, как ты говоришь, но прямо сейчас я не хочу слушать о Билли и об этой чёртовой машине.
— Не нужно ругаться.
— Ну, я встревожен.
 
— И особенно не нужно ругаться перед детьми.
— Иисус в коляске. Я бы никогда этого не сделал.
— Не заводи меня на тему тебя и твоего поведения. И это мужчина, который водил своего сына купаться нагишом.
— Мы никому не причиняли вреда.
— Ну, есть вещи, которые ты можешь делать со своими детьми, а есть вещи, которые ты не должен делать, и плавать голышом в общественном месте…
— Мы плавали в речке за твоим домом, мама, которая чёрт-те где, и так далеко от цивилизации, как только можно забраться.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— О Боже, если бы.
— Знаешь, я не ходила купаться нагишом долгое-долгое время, — сказала миссис Ледбеттер. — Если честно, мне довольно-таки нравится это ощущение. Мы с мужем раньше ныряли в бассейн поздно вечером.
Мама выглядела ошеломлённой.
— Амелия, может быть, нам с тобой следует пойти искупаться нагишом, — сказала миссис Ледбеттер с блеском в глазах.
— Конечно, — сказала Амелия.
— Вы не можете, — в ужасе произнесла мама.
— Миссис Кантрелл, знаю, вы очень консервативный человек, но знаете, время от времени нужно распускать волосы. Покурить немного травки или ещё что. Выпустить на волю сиськи. Жизнь коротка.
Мама открыла рот, чтобы ответить, но слов не вышло.
— Бросайте, миссис Кантрелл, всё не так плохо, — добавила миссис Ледбеттер. — Мы со Стивеном были — как это мне сказать? — очень смелыми в свои дни. Помню, мы ходили на кемпинг в Пиренеях. Когда-нибудь были там?
— Где, дорогая? — спросила мама.
— Пиренеи. Во Франции. Горы, дорогая. Мы как раз только поженились, и мы были в маленькой палатке на краю маленького озера, мы разожгли костёр и сидели там весь вечер, полностью обнажённые.
— О, небеса! — воскликнула мама, опуская взгляд и краснея.
Амелия захихикала.
— Это было замечательно, — заверила нас миссис Ледбеттер. — Мы занимались любовью под звёздами. Гашиш был очень популярен в то время, и я уверена, мы скурили немало. Я была очень шаловливой в этом плане, когда была моложе. Пока это злило моего отца, я была “за” руками и ногами. Я очень любила бунтовать. Мы все это делали.
— Что ж, — произнесла мама. Затем она замолчала.
— Знаешь, Амелия, думаю, мы должны, — сказала миссис Ледбеттер, кивая.
— Вы должны что? — спросила мама.
— Мы должны пойти искупаться нагишом. Миссис Кантрелл, вы должны к нам присоединиться.
— Я не буду!
— Ох, мы все дамы. Какая разница? Будет весело. Мы выключим свет в бассейне, если хотите. Будем только мы, девочки. Мы устроим ту ещё вечеринку. Я попрошу Лидию подать коктейли и закуски. Может быть, мы могли бы просто покидаться друг в друга креветками.
— О Боже, — в ужасе прошептала мама.
— Мама, она просто дразнит тебя, — сказал я.
— Покидаться креветками? — повторила мама, выглядя ошеломлённой. — Что вы имеете в виду, покидаться креветками? Это что-то ливанское?
— Ливанское? — в замешательстве спросил я.
— Ты знаешь, — смущённо произнесла мама. — Что-то, что… делают… женщины. Эти ливанские женщины.
— Ты имеешь в виду лесбиянки?
— Плевать! — огрызнулась мама. — Я точно не собираюсь… кидаться креветками… в другую женщину!
Миссис Ледбеттер рассмеялась.
— Мама, она говорит о битве едой. Кидаться креветками в бассейне.
— Зачем?
— Чтобы просто провести время, — объяснила миссис Ледбеттер. — Мой Стивен кидался в меня креветками. Я могла ловить их ртом. Мой отец это ненавидел, знаете ли.
Мама посмотрела на меня, на миссис Ледбеттер, затем обратно на меня, будто не могла понять то, что слышит.
Я усмехнулся.
Мой телефон, который лежал на столе рядом с тарелкой, внезапно завибрировал.
Это было сообщение от Джексона.
Глава 98
Правда?