Тот самый сантехник 5 (СИ)
«С добавками при фасовке переборщили, пидоры криворукие. Говорила же, грамм на сотню. А добавили, как на десять», — подумала Кира и снова попыталась наслаждаться.
Смакуя древесный запах, вернулась к памяти о приключениях на склонах чайных плантаций с отцом. Кира вспоминала, как её руки перебирали нежные майские листочки, стремящиеся свернуться в тоненькую трубочку. Как она пыталась их раскрыть и подносила к своим губам, мечтая о том, чтобы из чайных листиков появился свой принц и подарил поцелуй.
Сколько прошло с тех пор? Год? И вот, наконец, мечта сбылась. А это значит, что Вселенная всё же слышит. Просто, как и в случае с Зиной, глуховата. И долго доходит. Но ведь сбылось же!
Чай в кружке не бесконечен. Последний глоток и волна удовольствия растворила её в наступившей тишине в доме.
Кира опустила маленькую чашечку на столик и налила ещё не остывшую воду в миниатюрный чайничек с надколотым носиком. Не то, чтобы она не могла купить себе новый, пусть даже фарфоровый, но с этим, старым, связано так много воспоминаний. Тогда отец помогал ей найти себя в жизни, пока проклинала всё вокруг и себя за то, что не может прижиться в социуме.
Пока подруги по дискотекам тискались и на вписках в бутылочку играли для разогрева, она в лифте боялась ездить, чтобы случайно не коснуться человека. Чего уж говорить об общественном транспорте. Благо, отец билеты в первый класс купил и по зелёному коридору в аэропорту провёл, чтобы меньше толкучки.
Никаких прикосновений! А теперь? Теперь она обнимала Зину, отца, а всему виной — Боря. Пришёл, настоял, взял и сразу всё поборола.
Ну как в такого не влюбиться?
Кира улыбнулась. Вековая глина чайника пропитана запахами и ароматами восходящего солнца. Пара капель скатываются с отколотого носика и собирается между бюстье на её теле. Соски поднимаются навстречу новым ощущениям.
Она дышит глубже и словно вдыхает образцы на столе. Не время снова переодеваться. Она не здесь. Она — там. Где запах сандала, виноградной лозы, самого тумана над южным склоном Цейлона оставляет все проблемы на завтрашний день. Она весь мусор выбрасывает из головы под свежим бризом Индийского океана.
А если она и здесь, то просто смотрит на снег за окном, на игру солнца. И наслаждается спокойствием, что приходит на смену тревогам.
«Может, свадьбу за границей организовать? Возьмём с собой только самых близких. Человек сто. Папа самолёт чартером возьмёт. Нам много не надо. Можно даже не Боинг. А там, у моря, всё обязательно будет хорошо».
Кира кивнула своим мыслям. Конечно, она наладит поставки. Конечно, решит проблемы на границе, с фасовкой, с поставщиками, с упаковкой, с контролем качества. Со всей этой долбанной системой. А всё ради того, чтобы на столе у людей просто был отличный чай, а не пыль в пакетиках.
Пусть новый суматошный день придёт и люди встретят его с поднятой чашечкой любимого зелёного чая. А она и за вечерней чашкой вспомнит, как над склонами горы на отдалённом острове в Индийском океане просыпается небо. Как молодые девушки из местных деревень выходят на склоны, распевая долгую песню о любимом. А вместе с тем начинают собирать урожай и тоже мечтают о принцах, большой, красивой любви.
Чай — это не плоды. Это молодые листья. Тоненькие, нежные. Прикосновение к ним трогательное и невесомое, чтобы не попортить вкус окислившимися листиками, если их смять.
Собирать листики лучше женщинам. С одного кустика не более сотни листиков. Совсем юных. Совсем нежных.
Схема проста: сотня листов при сушке дадут грамм двадцать готового чая. А собирать надо килограммами. Поэтому — песни девушек долгие. Поэтому — работа с самого восхода солнца и до заката. С одним перерывом на обед, который одни назовут фиестой, а другие необходимостью, чтобы не умереть от солнечного удара.
Такова доля рабочего человека.
Прежде, чем кто-то устроит чайную церемонию за столом, тысячи женщин ударно потрудятся на плантациях под палящим солнцем, получив по паре долларов за собранный килограмм. Или двадцать долларов за полный рабочий день.
Результат их труда всегда в высокой корзинке с жёсткими краями, чтобы лепестки не мялись. Чай расфасуют на поляне и оставят на ночь подсушиться. А утром следующего дня — сортировка и обработка.
Пар от водяных котлов с родниковой водой поднимается по склону гор, смешиваясь с опускающимися облаками. Над паром разложены полотна тончайшего шёлка. Каждый листок чая, касаясь ткани, немного сворачивается, как бы освобождая место новому листочку. Он становится меньше, чтобы влезло больше. И так — весь день. Лишь в конце дня на прохладу наступающего вечера выносят новый «зелёный чай». Всё его отличие от чёрного лишь в степени ферментации чайного листа.
Отдельно ни зелёный, ни белый, ни чёрный чай не растёт. Чай есть чай. Это вечнозелёное дерево, но благодаря регулярному обрыванию побегов у окультуренного растения его превращают в куст. Дикорастущие чайные деревья во влажном субтропическом климате вырастают до десяти метров высоты. Но на плантациях им не дадут вырасти выше полутора метров. Иначе сборщикам «урожая» просто будет не удобно его собирать.
Кира знала, что зелёный чай слабо ферментирован и лист сохраняет зелёный цвет, свежий аромат, витамины и микроэлементы. Цвет настоя получается светло-зелёный, вкус сладковатый. Её задача сохранить это как можно дольше. Листья после сбора нежны и полупрозрачны. Подсушены, но уже не ломаются от соприкосновения. Мягко шурша, укладываются в коробочку, украшенную затейливыми иероглифами.
Лишь малая часть чая осядет на самом острове. Жадный купец привезёт несколько таких коробочек к себе в магазин и выставит их на полочку под самым потолком своей лавки. Там она никому не будет мешать. Трогать приходится редко, потому что ценник на товар слишком большой. А большинство коробок отправятся на почту, в пересылку, в службы доставок и разъедутся по сотням стран. Там они будут кататься ровно до той поры, пока новые владельцы откроют коробочки и дадут странному аромату разлиться по квартире.
Люди позволят себе наполнить квартиры и офисы запахом утра в горах. А когда горячие кружки коснутся губ, то кто знает, может какой-нибудь девушке почудится поцелуй солнца? А если будет пить мужчина, то его щеки коснутся тонкие девичьи пальчики.
Кира, представляя себе такие картины, настраивала себя на приятный визуал, почти медитативное состояние. Но всё мгновенно пропало, когда к дому подъехал отцовский автомобиль. И через низкий заборчик Кира отчётливо увидала, как показался любимый. Чернявую копну волос ни с чем не перепутать без шапки.
Сердце затрепетало без всякого чая, наполнив теплом низ живота.
«Боря!»— подумала она следом и почти физически ощутила, как начинает писать кипятком: «А это с ним что за бляди!?»
— Что за хуйня? — закричала она следом.
Светлый образ чая с далёкой страны растаял, ладони напряглась. Готова сорваться в движение прямо у порога и бить, терзать, вцепиться в лицо ногтями. Даже — когтями. Ведь теперь она — дикая самка!
И не особо обращая внимание на полураздетый внешний вид, Кира побежала вниз по лестнице, быстро спускаясь на первый этаж в том, что мужчины привыкли называть «женским корсетом» и нижнем белье.
До удара один миг, а потом жизнь не будет прежней! Какая уж там свадьба? Вот придушит его собственными руками и хоть трава не расти!
Но лучше так, сразу и по-настоящему, чем потом плакать в подушку украдкой. Всё решительно сломать, чтобы потом исправлять уже было нечего. Ведь в этом и есть истинное отличие девушки от женщины.
Время становится взрослой не на словах, а на деле.
Глава 23 — Всё, как решит семья
Но словно сама Вселенная в этот момент подслеповато прищурилась и сказала «нет». Удара не последовало. Кира просто спустилась по лестнице и только рот открыла, глядя на потенциального супруга.
А там круги под глазами, сонный, потерянный вид. Это при красных щеках и синюшных ногах сверху и красных снизу. Набегался.