Игрушка авторитета (СИ)

– Терция? – переспрашиваю. Может, мне послышалось. Он кобылу себе завёл не жеребца?
– Уши прочистила? – ну, конечно, какой ещё ответ я ждала?
Поджимаю губы недовольно, но иду. Потому что он так тянет, что выбора у меня нет.
В стойлах и правда лошади стоят. Такие прикольные… Так и хочется подойти поближе, погладить. Например, того маленького жеребёнка. Он выглядит самым безопасным здесь.
Но Дикий меня тянет дальше. Походу к своей любимой лошади.
– Вот она, Терция, – в голосе мужчины ласковые нотки прослеживаются, я же в полной аху… шоке на него пялюсь. Ресницами хлопаю. Да нет, послышалось. Этот на такое неспособен.
Ну я стою и жду пока меня представят, психи е такое любят, да?
Если честно, я понятия не имею как себя вести. Что говорить и делать. К этой кобыле он явно лучше, чем ко мне относится. Снова в груди щипать начинает. Неприятно.
Хочется его толкнуть, пнуть, ударить. Убежать отсюда и не разговаривать с этой жертвой домашнего психолога.
– Подойди, познакомься, – я вздрагиваю, когда Камиль это серьёзно произносит.
Подойти? К его кобыле любимой притронуться? К нему нельзя, то хоть лошадь за ухом почесать?
– Приветики, – произношу, когда он меня ближе притягивает. Кобыле я явно не нравлюсь. Фыркает на меня. Я отскочить пытаюсь, но Демидов не отпускает. Удерживает.
– Слушай, она не в настроении… Голова болит или ещё что. Может, с жеребцом своим поссорилась, давай потом как-то?
Камиль глаза закатывает, настойчиво притягивает ближе. А мне вот её взгляд не нравится. Она явно дружить не хочет. И зубы у неё большие. Кусается, наверное, больно. А я не хочу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у.
– Погладь, она людей чувствует. Говорят, что ты в тюряге с лошадьми ладила.
Господи, опять? Он снова проверяет? Я на свой страх и риск решаю, что он так обманывает. Ну какая терапия лошадьми в тюряге?
– Слушай, ну, прекрати ты уже экономить на своих работниках. Где-то и раскошелиться нужно. Если там и была конюшня, меня бы к ней никто и близко бы не подпустил. Чтобы не сожгла и не траванула там всех случайно...
Тут же язык прикусываю, про отравить. Но слова сами вылетают.
– Про котлеты твои наслышан.
– Это случайно вышло! – тут же огрызаюсь, – за мной амбалы приехали, я, что в холодильнике было-то и взяла! Они покупные были! А у Буйного, желудок оказался к деликатесам приучен!
Я голос повышаю, ору на Дикого, а кобыле, походу это не нравится.
Начинает громче фыркать, головой вертеть во все стороны. Это ещё что такое?! К защитнице меня своей привёл? 
– Не вопи, ей не нравится.
Рот открываю от возмущения. Щёки румянцем пылают. Так и хочется его послать. Громко. Так, чтобы и кобыла всё услышала!
Я больше привыкла с собаками работать. С лошадьми ещё ни разу дела не имела. И, скорее всего, неправильно себя веду. Животное не виновато, что хозяина своего любит. А он ублюдок самый последний!
– А ты не провоцируй! Или думаешь я не понимаю, что ты делаешь?! Ты же специально! Ты…
Я наступаю, пальчиками в его грудь упираюсь, толкаю. Эмоции бурлят. Сдерживаться не выходит.
Камиль на удивление всё это позволяет. Только взглядом предупреждающим сверлит. Но я уже ничего не вижу.
Руку мою перехватывает, к себе тянет.
– Я ведь говорил не прикасаться без разрешения, – чеканит зло в лицо.
– А я хочу! И что ты сделаешь?!
Парирую в ответ.
И тут раздаётся громкий ржач лошади, я даже понять ничего не успеваю. Она на дыбы становится, копыта в нескольких сантиметрах от моей головы. Зажмуриваюсь, уже готова ко всему.
  
Глава 21.1
 
Я молюсь. На ускоренной перемотке вижу свою жизнь. Ничего не достигла, самое яркое событие – в заложницах Дикого оказалась.
Не успела ни влюбиться нормально, ни к морю съездить. Не нашла, как отсюда сбежать. Не отплатила Камилю за его грубые слова.
Ничего! А теперь умру из-за лошади.
Как в замедленной съёмке слежу за тем, как копыто летит в моё лицо. Прощаюсь с жизнью.
Рывок. Дикое ржание лошади. Трещит что-то.
И падение вниз.
 
Всё? Я умираю?
– Сука.
Цедит Камиль. Я один глазок приоткрываю, понимаю, что его точно к себе в Рай не приглашала.
И боли не ощущаю. А вот лицо мужчины искажено в гримасе. Всего на секунду. После – он такой же собранный и жёсткий, как всегда.
Я испуганно оглядываюсь, понимая, что Камиль успел среагировать куда быстрее меня. Не молился, а действовал.
Перехватил меня, собой прикрыл и на пол повалил. Спас от взбесившейся лошади, которая явно меня невзлюбила.
Что за жизнь такая?
Все женщины Дикого меня убить мечтают. То Настя, то кобыла эта.
– Идиотка, блядь, – рявкает, обхватывая мой подбородок. – Когда я говорю завалить – ты нахуй звук скручиваешь.
– Камиль, мне больно.
– С проломленным черепом больнее. Решила, сука, возле лошади отношения выяснить. Наоралась?
– Я невиновата, что вокруг тебя все такие на голову отбитые.
Дикий рывком поднимается. В конюшне уже другие мужчины есть. Успокаивают лошадь, загоняя обратно в стойло. Закрывают.
– Тише, ласточка, – Камиль похлопывает её по шее. – Порядок. Не буйствуй.
Нормально так. Он свою лошадь утешает, а на меня кричит только! Вот пусть она дальше с ним и разбирается.
Я поднимаюсь, желая скорее убраться подальше. Не хочу тут больше находиться. Уж лучше в своей коморке.
– Кто отпускал? – Камиль перехватывает меня. – Ты шуруешь туда, куда я разрешаю.
– Мне плохо, – стону жалобно. – Я стукнулась, когда падала.
– Ты, блядь, стукнулась давно уже. Сказал же – нельзя орать. Животные резко реагируют на любые громкие звуки. А ты решила истерику закатить.
– Это нервный срыв называется. Ты когда кого-то похищаешь – будь готов к этому.
– Всё. Заебала.
По взгляду вижу – довела. Опять. И сейчас меня не кобыла, а её хозяин размажет. Поэтому я действую по старому плану, на опережение.
– Ой. Голова кружится.
Сама подаюсь вперёд к Дикому. Хватаюсь за его предплечья и глаза закатываю. Надеюсь, реакция у него хорошая.
Я даже осесть не успеваю, как мужчина уже подхватывает меня. Прижимает к себе.
Мне чудится, что бережно и мягко. На руках держит, пока я притворяюсь без сознания.
«Вот так и продолжай» – ёрничает внутренний голос. «Глаза закрыты и молчи, к чертям собачьим! Может так выживем».
Я следую совету. Всю дорогу до дома делаю вид, что так и не пришла в себя. Улыбку пытаюсь скрыть.
Приятно же. Что Камиль не спихнул никому из своей охраны, которая рядом семенит. Ну и пусть, что всю дорогу материт меня. Это мелочи.
Жизнь прекрасна. Копытом не прибило. На ручках поносили. Ещё и снова на мягкую кровать Дикого попала.
Вот такие радости теперь у меня.
Я резко начинаю захлёбываться. Ледяная вода стекает по лицу, заставляя резко подскочить.
– Что ты…
– Очнулась, – флегматично отзывается мужчина. – Док, можешь проверять её.
– Можно было нашатырным… Да, конечно.
Я недовольно смотрю на Дикого. Обязательно было так себя вести? И почему мне чудится, что он усмешку прячет?
Нет, если бы мужчина знал, что я притворяюсь – он бы нарочно меня на землю уронил. Он не из тех, кто долго терпеть будет.
Взрывоопасный и несдержанный. 
– Плечо болит, – признаюсь я уже знакомому врачу. – И затылок. Когда падала. Вроде всё.
– Ничего серьёзного я не вижу, – заключает док. – Вроде порядок. Я могу обезболивающие дать и мазь. Противопоказаний никаких нет?
– Нет.
Я задумываюсь, но у меня никогда не было каких-то аллергий на лекарство. По крайней мере – ни о чём таком я не знаю.
– Беременность мы исключаем? – добродушно продолжает док. – Некоторые препараты нежелательно…
Я медленно перевожу взгляд на Дикого. Вижу, как краска исчезает с его лица. Мышцы надумаются, взгляд – пылает.
Меня скручивает от догадки, что у него в голове происходит. Чувствую, как таймер заводится.