Интрижка (ЛП)

И хотя она была еще и самым умным человеком, которого я знала, и несмотря на мое глубокое уважение к ней, наши объятия были неловкими. Что-томежду нами увяло много лет назад, и я все еще не знала, как это восстановить.
— Ты тоже прекрасно выглядишь, Елена.
После объятий мы обе сделали большой шаг назад, но близнецы и мама окружили нас.
Хотя я устала и все еще чувствовала легкую тошноту после долгого перелета, мне было приятно проводить время со своей семьей и близкими друзьями, которых они приобрели за эти годы. Я встретила подругу Себастьяна Софи, в которой сразу узнала модель Calvin Klein и хорошую подругу Козимы. Это было несерьезно, заверил меня Себ позже, наполняя мой бокал вином, но это было хорошей ложью.
Еще были трое лучших друзей моей мамы, все такие же повара, как и она сама, и бывшая соседка Козимы по комнате Эрика, голландская модель со скулами, достаточно острыми, чтобы резать стекло, и помощник Елены Бо, которого я знала много лет и с которым я была ближе, чем сама Елена.
— Итак, — начала Козима, схватив меня за руку и потащив через дверной проем в темную комнату рядом с главным залом.
Я была в этом доме всего один раз, во время своей единственной поездки в Америку после того, как близнецы официально перевезли сюда маму и Елену три года назад, и планировка все еще была незнакомой, но я думала, что мы находимся в гостевой спальне.
— Расскажи мне, чем закончились дела с французом, — сказала она, прежде чем включить свет и изящно рухнуть на кровать с темно — красным покрывалом, похлопывая место рядом с ней, чтобы я села.
Я вздохнула и положил свою голову на подушку рядом с ее головой, успокоенная ее пряным ароматом и тем, как она небрежно взяла мою руку в свою.
— Я ушла.
— Ой?
— Я ушла до того, как он проснулся сегодня утром. Я просто не могла попрощаться. Что я должна была сказать? Спасибо за горячий секс и удивительные приключения. Я тебя люблю. Мы никогда не будем вместе?
Я удержалась в наступившей тишине и подавила желание перевернуться, чтобы посмотреть в ее выразительное лицо в поисках ответа. Козима была осторожна со своими словами — когда она была не в настроении — и я знала, что она тщательно перемещалась по ним, как по отдельным песчинкам.
— Я боялась, что ты полюбишь его. Ты мало что мне рассказала о нем, я даже не знаю имени загадочного человека, но я знаю тебя. — Ее большой палец водил взад и вперед по моей ладони. — А близость для такой страстной женщины не может быть отделена от любви.
Я усмехнулась.
— Ты страстный человек, Кози.
Она приподнялась на локте, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.
— Может ли в этой семье быть только одна страстная женщина?
Я поджал губы, но ничего не сказал.
— Точно. Теперь скажи мне, почему ты ушла вот так. Ты лишила его шанса.
— Его шанс на что? Разбить мне сердце лично?
— Чтобы пригласить тебя домой с собой.
Она сказала это так, как будто это был простой выбор, как будто было вполне естественно, что он захотел взять с собой домой совершенно незнакомого человека.
— Он ничего обо мне не знал. — Но я вздрогнула, даже сказав это, потому что знала, что это неправда.
— Можно узнать человека, не зная мелочей.
— Я даже не знаю, где он живет, это довольно большое упущение.
Она неэлегантно фыркнула, и я не смогла удержаться от ответной улыбки. До Синклера я никогда не любила другого человека так, как Козиму. Для меня она была воплощением красоты и жизни, полной изменчивых эмоций и всепоглощающей любви.
— Он бы тебе понравился.
Выражение ее лица смягчилось, и она убрала прядь волос с моего лица.
— Я уверена, что это так.
Мы оба обернулись, чтобы посмотреть на дверь, которая скрипнула и открылась, открывая Елену, которая по — совиному моргнула, глядя на нас, обнимающихся на кровати, прежде чем пробормотать неразборчивые извинения, закрывая дверь.
— Иди сюда, Елена, — отругала Козима и вскочила, чтобы силой затащить ее в комнату.
Наша старшая сестра выглядела неловко, но позволила Козиме маневрировать собой, так что мы легли в один ряд с Козимой в центре, соединяя нас, но тактично предоставляя нам необходимое пространство друг с другом.
 
— Мы говорили о мужчинах.
— Ах.
— У Жизели был небольшой роман в Мексике.
— Действительно? — Брови Елены почти коснулись ее линии волос. — Это на тебя не похоже.
Гнев пронесся сквозь меня, как пожар, прежде чем я погасил его глубоким и осторожным вздохом.
— Это не так, но я рада, что прошла через это. Я хочу быть смелее.
— Есть тонкая грань между смелостью и безрассудством, — сказала Елена голосом школьной учительницы, тем же тоном, который я слышала бесчисленное количество раз в детстве, и тем же тоном, который я до сих пор слышу каждый раз, когда сталкиваюсь с потенциально захватывающей ситуацией, всегда предупреждая меня оставаться в безопасности.
— Да ладно, Лена, это всего лишь безобидная интрижка. Козима подмигнула мне одним из своих золотых глаз. — И кроме того, ты, как никто другой, не можешь винить девушку за то, что она влюбилась в красивое лицо.
— Истина. Дэниел несколько лет был моделью. — Козима рассмеялась, увидев выражение ханжеского неодобрения на лице нашей сестры.
— Вот так мы и встретились.
Я вспомнила краткое выражение лица Синклера, когда он рассказал о своей недолгой карьере модели, и хотя я не знала его приемных родителей, вспышка ненависти обожгла мое горло. Я была благодарна маме за то, что она не давила на Козиму с этой профессией, но это не значило, что моя младшая сестра не имела невидимых шрамов на своей красивой золотой коже.
— Подожди, познакомишься с ним, за последние несколько лет он стал еще более суровым. — Козима скорчила лицо с комичной гримасой, прежде чем рассмеяться. — Если бы Елена не заставляла его каждое утро есть хлопья с отрубями, я бы подумала, что у него серьезные проблемы.
Я засмеялась, вставая с кровати. Я указала на то, чтобы налить немного вина, и двинулась к двери, когда услышала одобрительные реплики. В нашей семье редкий разговор проходил без бутылки вина.
— Очень смешно. — Елена снисходительно улыбнулась нашему любимому брату.
— Мне пора идти, он скоро будет здесь.
— Где он был на этот раз? — спросила Козима, лениво проводя рукой по коротким, элегантно завитым локонам Елены.
— В Мексике, — сказала она, когда я закрыла за собой дверь и направилась обратно в большую кухню в передней части дома.
Это было открытое пространство, перемежающееся большим деревянным островом, над которым на своего рода деревенской решетке стояли ценные мамины медные кастрюли и сковородки. Шкафы были сделаны из необработанной березы, а блестящие столешницы были прохладными под моими ищущими пальцами, пока я искала глиняный кувшин с красным вином, который мама всегда держала наполненным.
Я улыбнулась звукам смеха в главной комнате и впервые за ночь расслабилась настолько, что перестала беспокоиться о Синклере. Я знала, что решение оставить его, не сказав ни слова, будет мучить меня всю оставшуюся жизнь, но, по крайней мере, в течение этого первого месяца в новом городе, в окружении любящей семьи, у меня будет масса возможностей отвлечься от этого.
Я наливала три бокала вина, когда почувствовала, как по спине пробежало покалывание от осознания. Послышался мягкий стук ботинок по деревянному полу, а затем тепло другого тела, прижавшегося к моей спине. Каким — то образом, хотя я и не знала, как это возможно, когда я обернулась лицом к незнакомцу, это был мой француз.
— Что ты здесь делаешь? — рявкнул он, его глаза сверкали.
Он чувствовал себя непринужденно в пространстве. Его хрустящая рубашка все еще была нетронутой и была заправлена в темно-серые брюки, но у горла она была расстегнута, обнажая глубокий кусок коричневой кожи, манжеты были торопливо закатаны на предплечья, а пиджак небрежно висела на плече, как будто он только что снял его, чтобы расслабиться. Несмотря на то, что я видела его только сегодня утром, вид его на маминой кухне резко убедил меня в том, насколько абсурдно он хорош.