Облик Огня (СИ)

— Давайте в догонялки! — вдруг гаркнул Тамин, шлепнув ладонью Кристи по плечу, и рванул вперед, врезавшись в прохожего так, что тот рассыпал кучу монет и покрыл всеми мыслимыми и немыслимыми проклятиями сорванца, у которого пятки теперь засверкали еще пуще прежнего.
Спутницы Тамина звонко захохотали и побежали следом, ловко подобрав на ходу по упавшей монете, уже раздумывая, на что потратить неожиданную прибыль.
Вариантов было много, Купеческий квартал изобиловал различными лавками. Торговцы продавали оружие, доспехи, одежду; товары для дома: свечи, занавески, тумбы и табуреты; банные принадлежности: веники, мыло, рукавицы и ковши. Под навесами цирюльники и чистильщики обуви ждали своих клиентов, горланя о следующем посещении в подарок, но девочек больше интересовало что-нибудь съестное. Так в лавке с хлебом они оставили ситем Кристи в обмен на четыре горячих пирога с курятиной и отобедали прямо на бегу за Тамином, который до последнего думал, что они играют в догонялки, а не спешат на казнь.
Дети подоспели как раз вовремя, заключенного только что вывели на площадь.
Штормплац была стеснена другими районами Дастгарда в самый центр города, но от этого не становилась меньше, а скорее наоборот — представляла собой самую лакомую цель, если бы развернутая карта столицы Дордонии вдруг стала бы мишенью на ежегодном турнире стрелков.
Кристи забралась на невысокую статую в виде коня с растопыренными в разные стороны крыльями и поторопила друзей присоединиться к ней.
— Так ему и надо! — доносилось из толпы, расположенной так, чтобы она образовывала живой коридор. — Не жалейте камней! Пусть это будет уроком для остальных!
На площадь, словно нарочно выпустили самых кровожадных и бессердечных представителей столицы. Они, точно вурдалаки, потеряли голову лишь учуяв запах крови. Маленькая Кристи не могла понять, отчего люди так извращены, что устроили праздник из казни человека. Даже месть не может быть сладкой, если тебе приходиться наблюдать, как глаза умирающего человека наполняются тоской по угасающему для него миру, подумала она, не осознавая, что в глазах смертника она всего лишь часть той самой беснующейся толпы.
Девочка попыталась поудобнее устроиться на спине крылатого коня, обхватив его за могучую каменную шею, а Мидэя с Тамином уселись на крыльях выдуманного животного, игриво свесив ноги вниз. Кристи было приятно, что она нашла самые выигрышные места. Здесь легкий ветерок обдувал ее, успевшее запотеть, пока они бежали, лицо, чего были лишены люди там — внизу. Все утро девочку не покидало какое-то тревожное ощущение, которое постоянно погружало ее в мысли, посторонние от происходящего.
По освященной ярким солнцем центральной площади Дастгарда уже несколько минут городская стража вела высокого, обросшего молодого человека, по щетине которого было понятно, что несколько недель он просидел в городской тюрьме. Из одежды на нем были только испачканные невесть чем штаны, а железные браслеты ограничивали движения рук человека. Те, кто стоял ближе и имел возможность поймать взгляд странника, неловко отводили свои глаза, завидев голубой, как ясное чистое небо один глаз и янтарный, как жерло вулкана второй.
— Сарвилл! Сар…! — Из мыслей о своем Кристи выдернула бьющаяся в истерике престарелая женщина. Она пыталась прорваться меж королевских паладинов, которые стояли вплотную друг к другу, образовывая массивный железный забор, отгораживающий тропу к виселице от толпы.
Заключенный вырвался из рук потерявших бдительность стражников, уткнулся в панцирь одного из паладинов и тут же почувствовал острую боль чуть ниже колена.
— Бурлящая бездна! Уведите ее отсюда! — прорычал он, когда стражники вновь вцепились в руки странника, поднимая его с колен. Теперь их хватка была такой, какой принято цепляться, когда делаешь последний в жизни выдох. Каждое действие толпа сопровождала то подбадривающими криками, то разочарованными стенаниями. Двое из стражников, те, которые поддерживали порядок среди горожан, увели женщину прочь. Не для того, чтобы угодить приговоренному и исполнить его последнее желание, а для того, чтобы не портить остальным жителям города зрелище, которое бывало в Дастгарде реже ежегодного празднования Дня Петуха.
 
К смерти приговаривались только особо опасные преступники, признанные виновными всеми членами Совета Тринадцати. Если хоть кто-то из дюжины членов совета голосовал «против» — король, его правая рука — Хранитель Порядка, Хранитель Ситемов, Хранитель Легионов или избранный Хранитель любого квартала города — казни не было. Именно поэтому купцы и ремесленники, воры и бандиты, актеры и королевские шуты — все, кто хоть как-то рисковал оказаться в петле, наслышанные о местном вето на смертную казнь, съезжались в южное королевство отовсюду. Так, благодаря развитой торговле, высокому населению и переезду самых талантливых мастеров во владения Его Величества короля Рогара Вековечного стекалось несчитанное количество золота, которое также ловко отчеканивали в местные сетимы и ситемы все те же поселившиеся здесь лучшие мастера, а королевство считалось самым заселенным и экономически развитым на всем материке. В последний раз на очередном собрании Совета Тринадцати все знатные господа на вопрос Хранителя Порядка о проведении казни над Сарвиллом, странником из Медвежьего квартала, уверенно и равнодушно подняли пятерню на уровень своих глаз, чем заставили нечистых на руку жителей Дордонии на какое-то время залечь на дно.
Под аплодисменты местных жителей на эшафот поднялся Хранитель Порядка. Витиеватый вычурный костюм рыцаря сделал бы для всех из него мальчишку и заставил бы разразиться хохотом бесчисленную толпу, если бы каждый житель этого города не знал об истинной мужественности, жестокости и хладнокровии Дориана Орегха.
Недолго повозившись с кожаным свитком в руке, он побежал по пергаменту своим нахмуренным внимательным взглядом.
— Сарвилл Кхолд, странник из Дастгарда. Признан виновным в хищении имущества короля, незаконном проникновении на территорию замка Шаарвиль, освобождении из-под стражи принцессы Лианы и использовании ее магических способностей в своих корыстных целях. — Выкинул в толпу хранитель со своеобразной подачей, после которой сделал паузу, будто ожидал аплодисментов за своевременный, трогательный и правдивый тост на свадьбе. Так и не дождавшись оваций, он свернул пергамент и махнул рукой, давая стражникам понять, что наступило время виновника торжества.
Человека подвели к петле.
— Скажешь что-нибудь напоследок? — Дориан Орегх не смог сдержать паршивой ухмылки.
— К чему этот спектакль? — ответил медведь. — Могли бы просто положить мне двойную порцию тюремной жратвы.
Толпа зарычала, отреагировав на колкое заявление. Сарказм — качество, без которого ни один хорошо знающий странника человек не мог себе его представить. Сарвилл и сам никогда бы не подумал, что не сможет сдержаться в столь «ответственный» момент.
Тень, стоявшего позади храма, падала прямо на эшафот. Создавалось впечатление, что здание строилось специально на этом месте, чтобы полуденное солнце не мешало зрителям в первых рядах наблюдать за казнью.
Хранитель Порядка приказал палачу надеть обвиняемому петлю на шею — веревка, служившая проводником на тот свет, туго затянулась.
— До полудня осталась ровно минута, — заявил Дориан Орегх и бросил взгляд на смертника. Его бледно-серые глаза с презрением глядели на обвиняемого и, словно, шептали ему, что через минуту они получат неизгладимое удовольствие.
Стало так тихо, что младенец где-то в толпе испугался этого умиротворения и закапризничал. Мать быстро вынула грудь из платья и угомонила ребенка. Над площадью повисла оглушающая тишина. В голове Сарвилла, одно за другим, понеслись воспоминания.
Он видел, как рыбачит с отцом у реки. Всем телом ощущал прикосновение того влажного ветра, слышал журчание воды, щебет птиц из леса за спиной и совсем родной и незабытый голос отца.
— Сарвилл, ты опять все забыл! В этот момент надо подсекать, — поучал отец, выхватывая удочку, и небрежно, но ласково теребил каштановые волосы мальчишки, — давай я покажу тебе, как это правильно делать. Если мы вернемся домой, хотя бы без пары окуней, мама выгонит нас на улицу.