Сначала было слово… (СИ)

Она не пожалела и выделила свежий лоскут ветоши. Володя тщательно вымыл лезвие под краном и вытер досуха тряпкой.
— Сынок, а ты как его убил? — Спросила техничка, намертво, как жвачка к подошве, приклеившаяся к нему. От усердного внимания она высунула язык и стала до одури походить на дворняжку Найду, сидевшую на цепи во дворе их дома в деревне.
— Как? — Спросил Володя, мысленно улыбаясь. — Да обыкновенно. Всадил секиру в голову и приехали.
— Так просто? — Разочарованно спросила женщина. — Это, поди, была маленькая обезьяна? — Уже с насмешкой спросила она.
— Почему, — подмигнул ей Володя, — самая нормальная, здоровенная. Просто я слишком ушлый, чтобы ей поддаться.
— Ты где? — Просунулась в дверь голова омоновца Павла. — Иди, там она очнулась, требует тебя.
  
Глава 14
 
Марина обессилено лежала на кровати. Белокурые волосы нимбом разлетелись по подушке. При этом девушка не казалась беззащитной и слабой. После того, как она очнулась, у окружающих возникло впечатление отдыхающей могучей силы, уставшей тигрицы или хотя бы волчицы. Володя почувствовал, как у него зашевелились на голове волосы.
«Что за чертовщина? — Удивился он. — Или орковщина?» — Попытался он пошутить.
Собравшиеся у кровати медсестры медики предпочли незаметно рассеяться, сославшись на занятость. Кто их знает этих, укушенных обезьяноподобными убийцами. Как бросятся на людей. Благо, они совершенно не знали, что им делать дальше. Нет, все понятно — сердце, давление, легкие, потом отправить на рентген и узи. А дальше? Как лечить, если найдутся патологии? Лучше гордо уйти, засвидетельствовав, что современная медицина смогла привести пострадавшую в себя.
Омоновцы тоже получили свою долю общей тревоги и ожидания. Натренированные на опасность, они стояли у дверей, не понимая причины своей настороженности, и судорожно сжимали автоматы, оглядываясь в поисках невидимых врагов. Так на них действовала аура Марины.
Володя сам почувствовал волну напряженности и нетерпеливого ожидания. Вот почему у него зашевелились волосы. Одна сила ожидала другую, игнорируя все остальное. Студент почувствовал, как в душе разгорается костер желания немедленно увидеть ее. Невидимый магнит, находящийся в теле на уровне груди, настоятельно тянул в палату и он не удержался.
— Пришел, — еле слышно сказала Марина. Она была еще слишком слаба, и даже шепот давался ей с большим трудом. — А я уже закричать хотела.
— Не болтай, — грубовато, но с той особенной теплотой, которая передается только близким людям, сказал он и коснулся пальцами ее губ. — Ты так звала, полбольницы с ума сходит.
Вспомнив, как сам страдал от жажды после прихода в сознание, Володя высунулся в коридор. Где-то здесь умывальник… Но в чем он понесет воду. В ладонях?
— У вас воды нет? — Спросил он у омоновцев.
— Газировка, — поспешно схватился за наплечную сумку Паша.
— Давай!
Омоновец без спора передал бутылку. Как-нибудь рассчитаются потом.
На тумбочке стоял стакан с остатками микстуры. Володя понюхал, скривился и выплеснул жидкость в приоткрытое окно. Через несколько секунд снизу раздался оскорбленный вопль прохожего. Асфальтированной дороги под окнами не было, но, как водится в России, народ сокращал путь через больничный городок. В час пик в больничном дворе не менее людно, чем около Мавзолея в благоприятные для него советские времена.
Не обращая внимания на крик, он сполоснул стакан газировкой, выплеснув затем ее туда же на улицу.
— Мать перемать, — услышал он от пострадавшего, не догадавшегося отойти в сторону после первого потока жидкости. — Я тебе сейчас, перемать, руки переломаю.
Ломальщик нашелся! Шел бы себе дальше, если хочет остаться целым и невредимым. Володя невозмутимо наполнил стакан до половины и, приподняв голову Марины, поднес его к пересохшим губам. Она жадно потянулась к воде и, сделав несколько жадных глотков, подавилась и закашлялась. Только этого не хватало.
Отложив стакан, он посадил ее, стараясь не обращать внимания на то, что между футболкой и ее телом ничего не было — медики постарались, — и несколько раз с силой стукнул по спине.
 
— Ты с ума сошел так стучать! — Во весь голос завопила она. Откуда только силы взялись у девчонки. Ведь не насилуют же. Такую сейчас изнасилуешь, руки-ноги выдернет.
В дверях показался заинтересовавшийся криком Сергей. Увидев, что находящиеся в палате изображают нечто похожее на объятия, он хмыкнул.
— Испарись, — велела ему Марина, обессилено прижимаясь к Володе.
Омоновец предпочел послушаться. Ссориться с обезьяноборцами не стоило. Тем более, они в фаворе начальства.
— Помоги встать, — попросила Марина Володю. — Да не жмись ко мне так. Первый раз обнимаешься?
— Да я и не жмусь, — оскорблено возразил он, поспешно убирая руки. Действительно, его помощь явно перешла в объятия. Только пусть она не воображает, что он готов упасть на колени перед ее прелестями.
Марина с трудом опустила ноги с кровати на пол.
— Ты не рано встаешь? — Предостерегающе спросил Володя.
— Нормально! — Отрезала она.
Он успел обнять ее за талию, когда девушка встала на ноги. Подставки держали ее плохо, она бы обязательно упала.
— Пользуешься девичьей слабостью, — упрекнула его Марина, не пытаясь, однако, вырваться.
— Отпущу — упадешь, — последовал ответ. — И вообще, знаешь, не умничай и не строй из себя принцессу. Будешь брыкаться — уйду.
Он посмотрел на нее. Поняла или нет? Ее придирки действительно стали злить его. Уйти он вряд ли бы ушел… Только если уж очень его рассердит… Видно будет.
— Не злись, — пошла на попятную девушка. — Ты заводишься с пол-оборота из-за такого пустяка. Отпусти меня.
Володя решил не спорить. Он предпочитал вообще не общаться с красивыми стервозными бабами. После общения с обесцвеченной красоткой его настрой не изменился… Во всяком случае, ему очень хотелось верить в это.
Как он и ожидал, Марина сделала самостоятельно пару шагов, после чего голова закружилась, она попыталась опереться о стену палаты, попала на дверь и вывалилась в коридор, упав под ноги прибалдевших омоновцев. Один бросился ей помогать, а второй ринулся в палату в поисках неведомых врагов, едва не наступив девчонке на руку.
— Лихие вы ребята, — сказал Паша после окончания паники, помогая встать Марине. — Ты чего не поддержал ее? — Упрекнул он подошедшего Володю.
— Она попросила отпустить, — объяснил тот.
— Отпустить, — заворчал омоновец, — должен знать — выслушай бабу и сделай наоборот.
Он считал себя знатоком женских сердец. Самоуверенность его и подвела. Марина, которую он к этому моменту поднял на ноги, неожиданно встрепенувшись, вырвалась из его рук. Упоминание про баб, явно глупых и бестолковых, ей не понравилось. Она схватила омоновца за шиворот. Бедный мент охнул от рывка вверх, почувствовав, как ноги потеряли опору. Воротник затрещал, но выдержал. Бедняга схватился за Маринину руку, пытаясь вырваться. С таким же успехом он мог попробовать вывернуть фонарный столб.
— Ты чего, чего? — Всполошился его напарник, пританцовывая около девушки, но не решаясь хотя бы прикоснуться к ней.
Его можно понять. Зрелище не для слабонервных. Худенькая, бледная после обморока девушка внезапно схватила за шиворот здоровенного омоновца выше ее ростом, и подняла его за воротник почти над собой. Мировой рекорд по поднятию тяжестей одной рукой она, без всяких сомнений, установила.
— Отпусти его, — попросил Володя, — он же ничего тебе не сделал.
— Да я так, — совсем не злым голосом сказала Марина и отпустила омоновца. Тот мешком шлепнулся на пол.
Володя насторожился, ожидая от мента либо агрессивного нападения на девушку, или бегства. Но он разочаровал его. Володя не хотел признаться себе в том, что почти с детских лет презрительно относился к милиции, считая ее собранием всевозможных грехов и недостатков. И когда действия ментов не вписывались в прочно сидевшую в голове схему, он впадал в ступор, не зная как поступить.