Капитан (СИ)

Немного осмотревшись, занялся болезной. Не знаю, что сказалось больше, — моткрывшаяся рана либо потеря крови под водой, а может, применение умения, — но рыбообразная была совершенно в нетранспортабельном состоянии. Аккуратно переволок её поглубже в кусты, выбрал взглядом несколько удобных мест для ведения огня на случай погони или случайного обнаружения. Если нас будут искать, то наверняка начнут с нашего острова, и у нас будет возможность либо отсидеться, либо выстрелить первыми из засады.
Огня не разводил, но в комплекте колониста входил набор электрических стелек на случай холода. Набрав в котелок воды и высыпав пару пакетов с сублиматом фруктового напитка, сунул туда стельки. На кипяток не рассчитывал, но получилось весьма здорово нагреть напиток, которым мы запивали куски моей вяленой рыбы с галетами.
Следующие несколько дней питались исключительно всухомятку, не разводя огонь, а согревая воду стельками. Всё светлое время дежурили по очереди, просматривая окрестности через прицел Суворова, а вечером позволяли себе выспаться. После наступления темноты к озеру приходил Кусь и бродил недалеко от берега. К урезу воды не подходил, но по маркеру было понятно, что волчара курсирует недалеко. Поблизости никого из посторонних не было.
Пока были на дежурстве и не спали, разговаривали:
— Склизкая, а как тебя зовут?
— Меня зовут Склизкая. Ты меня так назвал.
— А если серьёзно?
— Моё имя сгорело, когда сожгли моего отца.
— А как же дети, муж?
— Если я вернусь, тогда и буду вспоминать.
Допытываться до глубин души Склизкой совершенно не хотелось, тем более я уже привык, и просто кивнул. Так даже проще. Буду считать, что это позывной. У меня в команде практически у всех были позывные, единственный, кого называли по имени, был я сам, и только потому, что мое имя такое редкое, что все думали, что это и есть позывной. Меня назвали в честь демона, поднявшегося из ада, чтобы стать ангелом, а потом опять упасть в ад, убив себя и кучу врагов с целью снова возродиться злобным демоном и пройти той же дорогой. У окружающих в голове не укладывалось, что это мама с папой меня так назвали, даже если они Преторианцы.
Подруга умела пользоваться оружием. У её отца был Суворов. Он как бы принадлежал племени, но единственным, кто им пользовался, был её отец. В случае нештатных ситуаций, охоты и рейдов ему его выдавали, а потом совсем перестали забирать, и ствол постоянно хранился у них в доме. Патроны были большой редкостью, поэтому Склизкая тренировалась целиться, перезаряжать и даже разбирать оружие, но стреляла всего семь раз на охоте, выслеживая с отцом добычу. Три раза добывала животное, пристрелив наповал свинью местного вида, и один раз оставшись с подранком, которого потом выследили и добили из лука.
Это было хорошо. С принципами стрельбы она была знакома, и с Дефендером тоже проблем не возникло. Она имитировала выстрелы, перезаряжала оружие, но стрелять по-настоящему я не разрешал. Хотя пистолет и был оснащён системой глушения звука, но абсолютно бесшумных выстрелов не бывает. Я опасался, что звук могут услышать. Моя самая начальная руна «Чуткое ухо» на самых минимальных уровнях развития давала такую слышимость, что я мог без труда расслышать выстрелы на очень далёком расстоянии. Подозреваю, что здесь немало тех, кто может расслышать подобные звуки гораздо дальше. Поэтому я и боялся демаскировать своё присутствие, ограничиваясь теоретическими занятиями.
Всё время Склизкая расспрашивала о моей прошлой жизни, приходя в восторг от обычаев и традиций Претории.
— У нас всё делают машины и те, кто ими управляет. Претория — уникальная планета, где рождаются воины. Если у обычных людей рождается всего один из десяти детей, которые могут получить душу, умеющая менять погибшее тело, то в Претории таких детей рождаются пять, а в некоторые годы и восемь на десятерых. Поэтому у нас все либо воины, либо те, кто рожает воинов. У нас есть те, кто торгует с другими мирами. Очень много ресурсов стекается к нам из других кругов, и в нашем мире есть всё, что надо, никто не нуждается и не голодает. Но каждый, кто родился с душой Преторианца, будет бессмертным, пока его душу не поглотят твари Грани. Такое тоже случается, и мы это все знаем, и каждый из нас готов к смерти, с самого рождения как только родился с душой воина.
  
— У нас растят воинов и с детства приучают. На празднике Аюн нас привязывали к столбам и били плетьми на глазах у матерей.
— Они стояли в слезах? — охнула подруга.
— Ничего подобного. Если кто-то из детей показывал, что ему больно, то орали: «Я не для того рожала, чтобы мой сын сопли распускал. Терпи, сопляк! Что за слезы⁈». А нам было по девять лет, мы теряли сознание, но никто даже и не пискнул.
— Какой хороший у вас круг. Я тоже буду пороть своих детей плеткой, чтобы выросли настоящими воинами.
— Слышь, Слизкая, только по праздникам.
— Только по праздникам, — согласилась подруга.
Рассказывал и о быте.
— У нас на Претории нет денег. Мы растим воинов, а всё, что нужно, можно просто взять.
— А если мне нужно будет сто кусков мяса, а я их просто выкину?
— Если тебе нужно сто кусков мяса, то возьми. Выкинь. Но потом ты будешь смотреть в глаза тем, кто рядом с тобой, и пожимать плечами, не имея возможности объяснить свой поступок. Тебя поймут, если ты это сделала, чтобы научить ребенка бережливости или просто изучить, как окружающие будут реагировать на неадекватное поведение. Но тебя не поймут, если ты просто возьмешь и выкинешь. В этом и есть смысл. Если тебе нужна помощь, тебе обязательно помогут, но если ты делаешь что-то плохое, то будешь наказан.
Рассказывал и о планете торгашей, на которую нас отправили на два года питаться подножным кормом:
— Планета торгашей существовала больше сотни тысяч лет, пока её не обнаружили. Особенность менталитета в том, что всё население разбито на небольшие семьи. Они занимаются только тем, что живут маленькими хуторками, совершенно не развиваются, хорошо хоть говорить не разучились. Мы эту планету используем для того, чтобы дать навык своим детям, как жить в мире торгашей и обманщиков. Кроме того, на этой планете тёплый климат и неагрессивные животные. Человек в природе может выжить самостоятельно. Там много съедобных растений и почти нет крупных хищников. Нас называли «небесные дети», и мы жили тем, что сами добудем и украдём у местного населения.
— Это очень опасно, они же могли всех убить? — ахала рыбообразная, впитывая истории, как губка.
— К торгашам отправляли только тех детей, кто может получить новое тело. Если специально убивают кого-то из детей, то ребёнок проходит систему регенерации и получает новое тело, а на планету спускаются десантные боты с бойцами в максимальном абордажном вооружении. Первым они с аппарели выпускают ребёнка, который говорит, что с ним всё в порядке, и незачем его было убивать. А затем боги в штурмовых скафандрах прибивают хуторян к деревянным сараям гвоздями, калечат и убивают всех, включая домашнюю скотину, а выжившим счастливчикам выкалывают один глаз и отправляют бродяжничать.
Были и особо тупые хуторяне, которые раз за разом продолжали убивать детей. Тогда с орбиты в те населенные пункты сбросили пару ботов с богомолами и попросили нелюдей ни в чём себе не отказывать. У этих ребят чувство юмора своеобразное. Это было уже лет сто назад, с тех пор никто не посмел нарушить запрет.
— А почему им просто не покормить вас? Ведь это просто. Зачем терпеть то, что вы крадете, зачем вас гонять? Проще отдать кусок еды и не знать проблем. Если нет засухи или звери не ушли, спасаясь от лесных пожаров; нет голода из-за болезней, то еды всегда больше. Даже трели едят досыта, если работают и не бездельничают. Плох тот хозяин, у кого трели голодают.
— Это жадность. Цивилизация существует сотни тысяч лет, представляешь. Первые люди появились на планете миллион лет назад, а они живут до сих пор, пользуясь самыми примитивными орудиями труда, на хуторах по нескольку десятков семей. Есть небольшие города, где у них торгуют и живёт их главарь. Они практически дикие. У них есть деньги и совершенно нет науки. На этой планете протухшим куском рыбы не поделятся, а сами сожрут, хотя и знают, что потом по кустам дристать будут. Нам реально приходилось выживать в этом мире торгашей. Это отличный полигон, чтобы ребенок стал взрослым. Там мы проходили настоящую школу жизни, которая потом пригодилась нам много раз.