Флибустьер (СИ)

— Что будет, если не вступим? — спросил ещё раз тот же испанец.
— Ничего. Мистер Келли, прикажите спустить шлюпку. Да бросьте туда бочку воды и мешок сухарей, — произнёс я.
— Есть... — недовольно протянул Шон и отправился на шкафут.
Шлюпку спустили на воду, и первые из испанцев сунулись было вниз, но их тут же остановили.
— Деньги, золото, драгоценности в шлюпке вам не нужны, — сказал я. — Кладите прямо на палубу и можете спускаться.
Надежда на лицах испанцев снова сменилась тревогой и беспокойством, очевидно, деньги и драгоценности имелись далеко не у всех.
— А что, если у нас нет денег?! — с вызовом спросил всё тот же испанец.
Он мне уже надоел своими расспросами. Я вздохнул, достал пистолет, взвёл курок и застрелил этого любопытного без лишних слов. Испанцы вздрогнули, зашевелились, покосились на повешенного капитана, на застреленного товарища. Повторять их судьбу никому не хотелось. Кто-то стал распускать пояс, вынимать монеты из сапог, распарывать швы на куртках, вскрывая тайники.
— Компренде? — спросил я.
Понятно было всем.
Кучка ценностей на палубе потихоньку росла и множилась, не только пиастрами и дублонами, но и разной ювелиркой, начиная от простых золотых крестиков и заканчивая кольцами и цепочками.
Испанцы набивались в тесную шлюпку, как сельди в бочку, некоторым не хватило места на банках и садиться приходилось прямо на борт, рискуя вывалиться при очередной волне. Пожалуй, нужно было дать им две шлюпки, но было уже поздно. Авось доберутся до какого-нибудь из островов. Меня это не особо заботило.
Флибустьеры добили раненых и теперь обыскивали мёртвых, несколько человек пошли шариться по каютам, Шон и Эмильен отправились в трюм, поглядеть на груз. Я пока смотрел, как отчаливает шлюпка с испанцами, рискующая перевернуться от любой волны.
— Капитан! Гляди, кто тут у нас! — послышался голос Жоржа.
Я обернулся и увидел, как они с Робером выволакивают на шкафут упирающегося дородного священника в пыльной рясе. Здоровенный золотой крест с драгоценными камнями резко контрастировал с грязной сутаной, перстни и кольца на жирных пальцах поблескивали в лучах солнца, как бы он не пытался их спрятать под рукавами.
— В пассажирской каюте под кроватью прятался! — хохотнул Жорж.
— Вы будете гореть в аду! Проклятые пираты! — рычал священник. — Слуги Сатаны!
— Дайте ему в зубы, чтоб заткнулся, — попросил я.
Робер ухмыльнулся и без лишних колебаний выдал святому отцу увесистую оплеуху. Священник не удержался на ногах, рухнул на колени, забормотал молитвы на латыни.
— Homo homini lupus est, padre, — произнёс я, глядя ему в лицо. — Сымайте золото, святой отец.
— Я — келарь монастыря святого Франциска! Вы не посмеете! — с вызовом произнёс он, поднимаясь на ноги.
Я рассмеялся, и флибустьеры рассмеялись вместе со мной. 
— Мне казалось, что францисканцы это аскеты, — хмыкнул я. — Вы нарушаете обет нестяжательства, святой отец, это грешно. Сымайте золото, мы вас избавим от этого греха.
— Вы будете гореть в аду! — взвизгнул келарь.
— Да я это уже слышал, — равнодушно ответил я. — Парни, святому отцу нужно помочь. Грех жадности слишком глубоко въелся в его душу.
Пираты снова расхохотались, сорвали с жирного францисканца крест, принялись снимать кольца, келарь упёрся, сжимая пухлые кулачки, и Робер снова ударил его в зубы.
— Падре, не вынуждайте отрезать вам пальцы, — сказал я. — Мучеником от этого вы всё равно не станете.
— Бог накажет вас! Накажет вас всех! — буркнул он, снимая перстни с пухлых пальцев.
Кольца были ему малы и снимались с трудом, пальцы раскраснелись, и священник никак не мог их снять, сколько бы ни дёргал.
— Водичкой сбрызните, святой отец, — посоветовал я.
Не пришлось. Падре наконец-то сумел снять все кольца, бросил на палубу, с вызовом посмотрел на меня.
— Вот и славно. Можете быть свободны, святой отец, — сказал я. — Прошу вас покинуть корабль.
— Что? Но... Как?! — вскинулся он, оглядываясь по сторонам в поисках хоть какой-то поддержки, но встречал только насмешливые взгляды пиратов.
 
— Если бы не прятались, уплыли бы вместе с командой, — пожал плечами я. — Хотя, может, вы их ещё догоните, они недалеко ушли. Может, даже вернутся за вами, если попросите.
Падре кинулся к борту, шлюпка с командой виднелась в полукабельтове от нас, испанцы потихоньку гребли, стараясь не опрокинуть перегруженную шлюпку.
— Сами прыгнете, или вам помочь, святой отец? — спросил я. — Пророк Иона прыгнул сам.
Келарь фыркнул, подобрал полы сутаны, перебрался через фальшборт, готовясь к прыжку. Но стоило ему только глянуть в морскую пучину, как он вцепился клещом в планширь, не в силах сделать больше ни шагу.
— Я помогу, — сказал Робер.
Француз извлёк шпагу из ножен, ехидно улыбнулся и кольнул священника в толстую спину. Падре вскрикнул, обернулся, Робер кольнул ещё, несильно, но чувствительно. Священник тут же расцепил пальцы и прыгнул в море с коротким воплем. Плеснуло, мы глянули за борт, святой отец с головой погрузился под воду, и только выбритая тонзура виднелась в пучине.
— Не потонет, — сказал Жорж. — Такие толстые не тонут.
Мы снова рассмеялись. Куча ценностей на палубе продолжала расти, флибустьеры методично потрошили всё, каюты, кубрик.
Я прошёл в капитанскую каюту, поглядел на дырки от картечи в переборках, пошарил в вещах. Ничего особо интересного. Несколько карт, судовой журнал. Поискал навигационные приборы, у нас оказались лучше. Подзорной трубы или чего-нибудь подобного у испанца вовсе не нашлось. Одежда была мне мала, пусть лучше парни забирают, так что я просто вышел с пустыми руками. Туда сразу поспешили Гастон и Ханнес, а я отправился инспектировать трюм.
Там уже бродили Шон с Эмильеном, заглядывая во все ящики, мешки и бочки.
— Как улов, господа? — спросил я.
— Какао, табак, — отозвался Шон. — Недурственно. К нам, наверное, всё и не влезет даже.
— Возьмём, сколько получится, — сказал я. — Что на Гваделупе можно подороже сбагрить?
— А пёс его знает, — сказал Эмильен.
— Тогда берём то и другое поровну, — рассудил я.
Теперь нам предстояло перегрузить всё это добро на «Ориона», поделить всю мелкую добычу и рвать когти отсюда. Пушки слышно далеко, и я не хотел, чтобы какой-нибудь излишне ретивый патруль сунул сюда свой любопытный нос.
  
Глава 36
 
«Эсмеральду» так и оставили качаться на волнах вместе с капитаном, висящим на рее. Груза набрали под завязку, полный трюм награбленного добра служил приятным дополнением к славной победе, которой радовались все. Я, наверное, впервые видел всю команду в таком приподнятом настроении. Развесёлые шанти далеко разносились над морскими волнами, и мне хотелось, чтобы этот момент длился как можно дольше.
Шхуна ползла на юг, к Гваделупе, ещё одной крупной французской колонии. Бас-Тер, один из многих, он же Форт Уэль, считался здесь довольно многолюдным и богатым городом, настоящим центром торговли, и я надеялся выгодно сбыть там награбленное, пусть даже по заниженной цене. Если бы мы могли переправить этот табак и какао за Атлантику, то озолотились бы, но мы не могли. Я бы не рискнул пересекать океан на «Орионе», даже со средствами навигации двадцать первого века.
Ювелирку и деньги поделили сразу, и мне досталось два золотых перстня. Один был с плоским изумрудом или его имитацией, другой был из чистого золота, с узором в виде листьев. Раньше кольца я не носил, но теперь, глядя на пиратов, увешанных золотом, решил надеть оба. Встречают здесь по одёжке, это я хорошо помнил. Золотой крест келаря достался Адуле, и негр теперь щеголял здоровенным крестом, будто настоящий гангстер из негритянского гетто. Остальным тоже досталось, никто не ушёл обиженным, разве что два новичка в дележе добычи не участвовали.
На радостях я даже раздал всем по двойной порции рома и теперь все были вдвойне веселы. Ром здесь вообще служил лекарством от всех болезней и настоящей водой жизни, потому что пить местную воду, быстро протухающую на жаре, было решительно невозможно. Разбавляли ромом, и тогда уже можно было пить.