Зов (СИ)

Жуть!
Так петляя между дворами, мы вскоре дошли к большому гаражному кооперативу, который находился прямо посреди нашего микрорайона.
— Сейчас мою ласточку заберем и поедем. У тебя права есть? Нет? Ну, тогда ты за пассажира сегодня.
Мы подошли к основательному каменному гаражу с солидным замком на железных воротах. Тётя Тамара, поднатужившись, открыла этот амбарный замок и, чуть повернув голову, позвала меня.
— Помогай!
Я потянул створки тяжелых железных ворот на себя, и перед моими глазами предстал шедевр отечественного автопрома — двадцать первая «Волга» во всей своей красе. Чистая, ухоженная, ну просто в идеальном состоянии.
— Ого, вот это аппарат всем аппаратам аппарат! — в восхищении присвистнул я.
— От мужа досталось! Сынок следит за ней, так что машина в полном порядке. Ну что, грузимся?
Тётя Тамара села за руль, с пол-оборота завела машину и как-то лихо выехала из гаража, резко затормозив.
— Коля, тебе помочь? — она шустро вылезла из машины.
— Нет, тёть Тамар, я сам!
Я быстро справился с воротами и замком, мы погрузились в машину и медленно покатили на выезд из кооператива между ровными рядами гаражей.
Вела автомобиль наша соседка, скажем так — очень уверенно! Иногда поругивая неумелых водителей, иногда напевая какую-то мелодию, она быстро неслась по шоссе, обгоняя более медленные машины. Было хорошо заметно, что это доставляет ей неподдельное удовольствие и радость.
Перед входом на кладбище, мы остановились.
— Коля, вот тебе три рубля на цветы, это Иван Сергеевич оставил. Ты сходи сам, а я тебя здесь подожду.
Я благодарно кивнул и взял деньги.
Купив цветы у торгашей при входе на кладбище и поплутав минут двадцать среди могилок, я, наконец, нашел то, что искал.
Видно было, что за могилкой ухаживали. Всё чистенько, ухоженно. Вокруг небольшого, но красивого памятника из черного гранита аккуратная невысокая оградка.
Возложив цветы, я постоял с полчаса, вспоминая о тех далеких временах, когда мама была жива, и мы жили все вместе одной семьей, как ходили в парк, как мама часто читала мне на ночь сказки, как кормила кашей, приговаривая — если буду плохо есть, то не вырасту таким же сильным и здоровым, как папа.
Много чего было хорошего в той жизни. Тяжело вздохнув, я еще раз посмотрел на портрет мамы на надгробии, затем резко развернулся и пошел на выход.
— Всё, тётя Тамара, теперь я в вашем полном распоряжении, — сказал я, садясь в машину.
За продуктами мы заехали на Тишинский рынок. Припарковавшись и заглушив двигатель, тётя Тамара наклонилась под руль и проделала там какие-то манипуляции с проводами.
Затем оттуда искоса глянула на меня и, не поднимая головы, проговорила:
— Люди разные бывают, Коля, ворья сейчас развелось… ищи-свищи потом ласточку мою!
Взяв с заднего сидения объемную, но удобную корзину для рынка, мы пошли с ней по торговым рядам.
Не буду описывать процесс хождения от торгаша к торгашу и покупки продуктов, но был один момент, который заставил меня посмотреть на тётю Тамару совсем в другом ракурсе и, если честно, то скажу — относиться к ней после этого я стал с еще большим уважением и почтением!
Произошло это после долгих торгов с одним продавцом-таджиком, никак не желавшим уступать за свой товар ни копейки. Тётя Тамара, уже несколько раз мысленно послав его куда подальше, отходила от него к другим, но уж очень товар у него был хорош! В такое время года вся зелень выглядела так, как будто только что сорвали с грядки. Вот тётя Тамара с ним и так и сяк, а тот уперся как баран и только качал головой и улыбался. Наконец, терпение тёти Тамары лопнуло, и она, чуть не сплюнув на землю, вдруг неожиданно заговорила с ним на чистейшем фарси. Заговорила, скромно улыбаясь, глядя в глаза продавцу и совсем не повышая голоса.
Продавец так был ошеломлен так, что, глупо улыбаясь, пододвинул к ней всё то, что она выбрала ранее, и наотрез отказался брать от нее хоть какие бы то ни было деньги за это. Всё время прикладывал руку к груди, улыбался и отрицательно качал головой.
 
Я, конечно же, понял, о чём там была речь. Она ему сказала, что так велеречиво торговаться может только потомок великого таджикского поэта Дакики. Уж не в родстве ли он с ним? Вот продавец после этих слов-то и округлил глаза, а затем отдал ей всё, о чём они так неистово торговались еще пару минут назад. Потом чуть позже он нас догнал и всунул нам в сумку еще два пучка зелени сверху, сказав при этом тёте Тамаре, что теперь она должна всегда брать зелень только у него и обязательно с большой скидкой.
Я прикинулся, что ничего не понял и спросил:
— Что вы ему сказали, тёть Тамар?
— Сказала ему, что стыдно так издеваться над старой и больной женщиной, — без улыбки ответила она, хотя по глазам было хорошо видно, что результатом она очень довольна.
«Да, восток дело тонкое!» — с ухмылкой подумал я.
Когда мы, загруженные продуктами, подходили к нашей машине, то увидели там следующую картину. Два мужика неряшливого вида, один лет тридцати, другой чуть постарше, пытались скрутить оленя с капота нашей «Волги».
— Вот же хулиганьё! — тихо проговорила Тамара Павловна и ускорила шаг. — Коля, прошу тебя, не вмешивайся…
Да я и не успел ничего сделать.
— Сынки, вы чего, машину перепутали? — прокричала она, быстро сокращая дистанцию.
— Бабка, пошла на х…
Договорить он не успел. Тётя Тамара как-то коротко, носком сапога ударила хулигана по голени и так же коротко — снизу вверх, не разворачивая кулак, ткнула того куда-то под подбородок. Ударила совсем несильно, но точно.
У отморозка клацнули зубы, закатились глаза, и он упал на грязный асфальт как подкошенный. Второй замер, разинув рот, не веря своим глазам. Тётя Тамара стремительно подшагнула к нему — быстрый тычок сложенными в щепотку пальцами куда-то под кадык, и второй, хрипя, улегся рядом.
Я хоть и готов был к подобному развитию событий, но никак не ожидал, что это произойдет так стремительно и профессионально.
— Убили!.. — заголосила какая-то баба метрах в тридцати от нас.
Вокруг нас как-то неожиданно быстро стал собираться народ.
— Гиде убыли… каго?
Откуда-то прибежали два кавказца. Явно подельники, такая же борзота, как и те двое.
— Ты чито, тварыш, эй! — закричали они мне. У обоих в глазах молнии, пальцы врастопырку.
Я не успел ответить, как услышал за спиной:
— Спокойно, товарищи! Что здесь происходит?
К нам очень быстро приближался, неожиданно появившийся из-за угла соседнего здания милиционер.
Показав мне глазами, чтобы я не вмешивался, Тамара Павловна обратилась к милиционеру:
— Давай, милок, отойдем на секунду в сторонку.
Они отошли шагов на пять, она что-то ему тихо сказала, а затем достала удостоверение. Милиционер глянул в красную книжицу, кивнул и отдал честь.
— К ним претензии есть? — скосил он взгляд на корчившихся и постанывающих на асфальте горе-грабителей. — Будете оформлять заявление?
— Нет, ну их убогих, только время зря терять!
— Ми тэба найдом! Увидш! — издалека крикнул мне кавказец, который так и не понял, кто вырубил его подъельников.
Я лишь широко ему заулыбался на это.
— Не рано вы на пенсию? — спросил я у тёти Тамары, когда мы выехали за территорию рынка.
Она рассмеялась, глаза молодые, озорные, даже морщины на лице разгладились.
— Да нет, Коля, вовремя! Это папка твой не стареет, лет уже сколько, а всё бегает как живчик…
Когда вечером рассказывал эту историю отцу, он долго хохотал, приговаривая:
— Что? Даже скальп не сняла? Ну Тамара действительно стареет! Ха-ха-ха!
Вот так вот! И что прикажете мне думать после этого?
Первый день занятий по Родовому стилю
В первый день занятий по нашему Родовому стилю я ехал с отцом в наш семейный спортзал и, конечно же, немного волновался.
Спортзал этот лично отцовский, про него знали, наверное, только я, да еще и Пётр. Отец иногда занимался с ним там по-стариковски. Мы заехали во двор какого-то старинного жилого двухэтажного дома почти в самом центре Москвы.