Лунный камень Сатапура

Арчена вроде как призадумалась.
— Может, знала заранее, что путь для него окажется слишком длинным?
Первин это не удовлетворило.
— Те, кто ищет махараджу, ведь ищут и ее тоже?
Арчена посмотрела на нее со снисходительной улыбкой.
— Всем хочется знать, куда она подевалась. Но мужчины к ней приближаться не могут — чтобы не нарушить пурду.
Первин обдумала эти слова.
— Вы хотите сказать, им будет непросто опознать ее, поскольку они ее никогда не видели.
— Она, когда ездит верхом, надевает особый костюм. Издали похожа на мужчину — но признать они ее признáют.
— Мужской костюм для верховой езды?
— Нет, ливрея дворцового вестника. — Арчена заговорила совсем тихо, как о чем-то постыдном: — Ей специально костюм пошили. И она думает, что раджмата про это не знает.
Знает, подумала Первин, потому что Арчена ей про все донесла.
— Мемсагиб, прошу прощения, что перебиваю. Где прикажете вас ждать? — раздался снаружи голос Рамы.
— У входа в старый дворец, пожалуйста. — Тогда Рама сможет переговорить с Колином и остальными, когда они появятся — хоть ближе к концу дня, хоть завтра утром. Кроме того, она знала, что, если Раме понадобится попасть во дворец, внутрь его пустят только через те ворота.
  
21. Что видела княжна
 
С Рамой Первин говорила уверенно, на деле же ее терзали сомнения. Одна надежда — что Арчена и другие обитательницы дворца поверят, что она не повинна в похищении. Кроме того, исчезновение махарани тревожило Первин не меньше, чем исчезновение князя Дживы Рао.
— Пройдете со мной, мемсагиб? Собаку нельзя. Раджмата ее не любит. — Арчена проворно зашагала к арочному проему, который вел в длинный коридор зенаны. Первин подумала, куда ее ведут: на беседу с раджматой или на что похуже.
— Стойте. Сперва я должен с ней поговорить.
Первин резко развернулась и вздрогнула — она раньше не видела мистера Басу в зенане. За стеной-джали из бежевого мрамора просматривалась длинная тень.
— Это вы, Басу-сагиб?
— Да, — подтвердил старческий голос. — Прошу вас, пройдите за дверь, чтобы я мог с вами поговорить.
Первин в замешательстве огляделась.
— Я нигде не вижу двери.
— Вот она. — Арчена отперла дверь из того же ажурного мрамора, что и вся стена-джали. Дверь без намека на ручку была подогнана так искусно, что оставалась почти незаметной.
Арчена осталась в зенане и заперла у Первин за спиной дверь. Мистер Басу стоял в темном главном зале. Он сгорбился и повесил голову, как будто от скорби. Первин подумала: а может, он знает что-то, чего больше не знает никто.
— Не думал, что вы вернетесь. — Голос его звучал глухо. — Но это хорошо. Раз вы здесь, значит, не вы его похитили.
От этих слов у Первин затеплилась надежда.
— Вы правы. Я встревожена судьбой махараджи. Можете сказать, где его уже искали?
Узкие плечи приподнялись, потом вновь опали — с видом полной безнадежности.
— Где только не искали. Во дворце, в садах.
— А существует план комнат старого и нового дворца? Может, он где-то прячется.
— Мне карта не нужна, — перебил старик, и тон его напомнил ей тон князя Сварупа. — Комнат сотни. Стражники их все обыскали. А теперь прочесывают лес.
Странно, что они с Рамой никого не встретили.
— А стражники — люди надежные? Вы их знаете всех до единого?
— Да. Ни у кого из них нет оснований причинять зло будущему повелителю.
Первин придвинулась ближе, понизила голос:
— А как по-вашему: стражники из старого дворца больше преданы вдовствующей махарани, а стражники из нового — махарани Мирабаи?
— Не должно такого быть, они все одна семья. — Потом он добавил со вздохом: — Не выдержит мое сердце этой беготни за детишками.
Заметив, что на лбу у него выступил пот, Первин сказала:
— Буду молиться за ваше здоровье. Отдохните, сколько потребуется, — теперь я буду руководить поисками. Вы мне очень поможете, если передадите свои полномочия.
Он провел ладонью по глазам и сказал:
— Да, ищите повсюду. Если махараджу найдут, я попрошу махарани освободить меня от должности. Старому учителю не пристало жить дольше собственных учеников.
 
Первин почувствовала, что старик едва сдерживает слезы, на нее нахлынуло сочувствие. Она вытащила из кармана чистый платок, вложила ему в руку.
— Представляю, как горько терять учеников. Вам, конечно, больнее, чем всем остальным.
Учитель прижал хлопковый платок к глазам.
— Да. Я так мечтал, что они займут свое место в истории, — но вотще. А что касается Дживы Рао, я мало чему смог его научить. Если он погибнет, то войдет в следующую жизнь почти несведущим.
— Не будем думать о худшем, — ласково произнесла Первин. — Кстати, у главных ворот меня дожидается помощник из гостевого дома.
Мистер Басу отнял платок от глаз, моргнул.
— Англичанин?
— Нет. Рама-джи — целитель, специалист по аюрведе, — сказала Первин, потому что, если назвать Раму поваром или преподавателем йоги, вряд ли его впустят в ворота. — Он хорошо знает местность, поскольку собирает целебные травы. Если Раме-джи понадобится войти и переговорить со мной, вы ведь ему позволите, правда?
— Скажу слугам, — с решительным кивком ответил мистер Басу. — А сам подожду внизу, у себя в кабинете. Если вам что-то еще понадобится…
— Я хотела бы видеть раджкумари, — сказала Первин. — Не могли бы вы меня к ней отвести?
— Что? Почему ее? — В голосе звучала досада.
— Княжна Падмабаи осталась без матери и без брата. Полагаю, ей трудно такое выдержать. Она в смятении и напугана. — Первин удивилась, что он и сам об этом не догадался.
— Неправда. Мы слышали — она весь день играла, — невинно вставила Арчена с другой стороны джали.
Первин чувствовала, что ее не пускают к княжне намеренно.
— Я была бы признательна, если бы вы отвели меня к ней…
Арчена ответила прежним своим неприятным тоном:
— Не выйдет. Никто не захочет вас к ней вести.
Первин с трудом скрыла свой гнев.
— Вы слышали, что Басу-сагиб только что дал мне разрешение осмотреть дворец. Поскольку отец княжны мертв, я официально являюсь ее опекуном. И я крайне встревожена.
В голосе Арчены звенел холод:
— Я вам верю. Но никто не хочет вас сопровождать. Говорят, вы на всех назар наложите.
Первин пришла в ужас.
— Я ни на что такое не способна. Я обыкновенная женщина.
Последовало долгое молчание, которое прервал тихий голос:
— Я ее отведу.
На другой стороне перегородки раздалось громкое бормотание фрейлин. Потом вновь заговорила незримая Арчена:
— Позволяю.
Золотая дверь в стене открылась, через порог переступила горничная средних лет в скромном бело-синем сари. Первид ободряюще улыбнулась ей:
— Как вас зовут?
Горничная сложила руки в намасте и пробормотала:
— Свагата. Все дурное, что могло произойти в моей семье, уже произошло. Я готова к любым жертвам.
Они двинулись в путь — вышли из старого дворца и пошли через двор; Первин попыталась подбодрить горничную, которая шагала скованно, не поднимая головы:
— Свагата-бхаи, я не причиню вам вреда. Мне просто нужно попасть к княжне.
— Я вас отведу. Только не давайте мне ни денег, ни писем.
Первин на ходу обдумала эти слова.
— Это как-то связано с Читрой?
Свагата искоса посмотрела на нее.
— Да. Она моя дочь. Из-за вас ее бросили в дворцовую тюрьму.
Первин вздрогнула.
— Где эта тюрьма?
— Под старым дворцом. — Губы Свагаты мучительно искривились. — Там холодно, мокро и крысы.
— И преступники? — Первин не смогла скрыть свою тревогу.
— Сейчас там больше никого. А в старые времена махараджи сажали туда воров. Дурное место.
Первин стало стыдно за просьбу отправить письмо — тем более что сама она благополучно добралась до гостевого дома еще до его получения.
— Я прошу прощения. Понятия не имею, кто обвинил вашу дочь в дурном поступке.