Лунный камень Сатапура
Подтверждая слова хозяина, Бандар прижался к плечу Адитьи и поглядывал оттуда на Первин.
Она улыбнулась обезьянке и растрогалась, когда та улыбнулась в ответ.
Чтобы попасть из нового дворца в старый, нужно было пересечь тот же двор, через который Первин едва не бегом бежала раньше. Тогда здесь вода стояла почти по колено, но теперь она ушла в водостоки, дождь ослаб. Тем не менее рядом вышагивал слуга и нес над Первин зонтик. Другой поспешил к шуту, но поднять зонт над тюрбаном рослого молодого человека ему не удалось.
Едва они вошли в старый дворец из известняка, шут резко взмахнул ладонью. Слуга кивнул и отошел.
— Сколько слуг во дворце? Боюсь в них запутаться. — Пока ей удалось поговорить только с Читрой.
— Около двадцати работают у раджматы в старом дворце — его сложнее содержать в чистоте. У чоти-рани в новом четырнадцать. У детей две айи [33], грум, который помогает им ездить верхом, и наставник. Плюс охрана… — Он умолк и взглянул на Первин с подозрением: — Что с вами такое?
— Я заметила, что дворец содержится в отменной чистоте, — поспешно произнесла Первин, хотя то была и не вся правда. Она полагала, что в княжеской резиденции будет не меньше ста слуг.
— Откуда вам известно, как оно принято во дворцах? — усмехнулся Адитья.
— Я не так много про это знаю. Бывала только в Кенсингтонском дворце. Один из малых дворцов в Лондоне, — добавила она на случай, если название оказалось ему незнакомо.
Первин и других студенток женских колледжей Оксфорда и Кембриджа однажды пригласили на встречу с герцогиней Атлонской, однако эта дама ограничилась лишь кратким приветствием и удалилась куда-то по более важным делам.
— Георга V я знаю. — Адитья сморщил крупный нос. — Борода у него совсем жидкая!
Первин изумилась.
— Вы знакомы с английским королем?
— Видел его на дурбаре [34] в Дели в 1911 году.
Первин смотрела фильм про королевский дурбар десятилетней давности. Георг V и королева Мария проехали по всей Индии, апогеем визита стало собрание всех князей в Дели. На него съехались двести с лишнем махараджей.
— Нашему махарадже салютовали дюжиной выстрелов! — с гордостью сообщил Адитья. — А потом он охотился с его величеством в Непале. Я тогда был еще подростком, но махараджа потребовал, чтобы я его сопровождал.
— Чтобы было кому шутить? — спросила Первин.
Адитья кривовато ухмыльнулся.
— Он меня особо ценил.
В его голосе Первин ощутила подлинную приязнь и решила не расспрашивать, чем так отличился покойный махараджа, что англичане решили дать в его честь дюжину залпов. Она слышала, что обычно небольшим княжествам салютуют девятью залпами. Если Сатапур так значим для англичан, почему они допустили столь долгий перерыв в отношениях? А еще она усмотрела в этом лишнюю причину того, почему Мирабаи хочет отправить сына в Англию. Возможно, надеется на то, что он в результате получит статус «своего», которым раньше обладал его отец.
— Вот приемная зала зенаны, — возгласил Адитья, указывая на широкую арку, за которой открывалось просторное помещение с высоким потолком. Первин вошла, и взгляд ее тут же притянули высокие мраморные стены и колонны, инкрустированные драгоценными камнями среди мозаичных узоров; зал освещали свечи в настенных канделябрах. Посередине стоял длинный стол из красного дерева, вокруг него около тридцати стульев, на дальнем конце пять приборов. Величие комнаты отравлял неприятный запах сырости и тлена, Первин едва удержалась, чтобы не зажать нос.
— Я пришла слишком рано. — На часах ее было пять минут девятого: на полтора часа раньше обычного времени ужина в Бомбее.
Адитья ответил, понизив голос:
— Вы разве не видите? Раджмата уже здесь.
12. Княжеский пир
Проследив за его взглядом, Первин увидела миниатюрную женщину, сидевшую в деревянном кресле, явно для нее слишком высоком. Спинку кресла украшала подушка, на ней был вышит тот же узор, который Первин уже видела на гербе Сатапура: два тигра на задних лапах, повернутых друг к другу, в обрамлении колосьев пшеницы. Узор находился почти на метр выше седой головы женщины. Впрочем, несмотря на малый рост, лицо и тело махарани Путлабаи отличались круглотой — Первин сразу подумала про сладкие шарики-ладду [35].
— Подойдите сюда! — В голосе пожилой дамы не было ни следа любезности. — Я уже давно жду. В прежние времена гостям полагалось дожидаться появления царствующих особ. Теперь царствующим особам приходится ждать.
— Прошу прощения, раджмата! — Адитья заговорил нараспев. — Духи дождя утяжелили нам ноги.
Первин вглядывалась во вдовствующую махарани, одетую в траур — белое сари из грубой шелковой ткани. Из документов, которые она успела прочитать в гостевом доме, следовало, что вдовствующей махарани шестьдесят лет — значит, скорее всего, проживет она еще достаточно долго. На каждом запястье у махарани было по одному круглому браслету. Браслеты поблескивали в свете дюжины канделябров, расставленных по столу.
Раджмата пристально вгляделась в Первин. Та плохо понимала, положено ли ей демонстрировать свое смирение, но потом вспомнила, как их готовили к визиту в Кенсингтонский дворец, нагнула голову и сделала реверанс.
— Раджмата, меня зовут Первин Мистри. Я юрист и по поручению правительства приехала сюда в ответ на ваше послание. Большое спасибо, что согласились меня принять.
Махарани Путлабаи продолжала ее рассматривать.
— Вы мусульманка?
В вопросе княгини Первин почувствовала опасение. В XVII и XVIII веках военачальники-маратхи вели долгие кровопролитные войны с захватчиками-Моголами, которые в итоге подчинили себе почти весь субконтинент. Неужели вдовствующая махарани, родившаяся много поколений спустя, продолжает питать неприязнь к мусульманам? Первин натянуто произнесла:
— Нет, я парсийка. Просто в связи с древней историей моей семьи, проживавшей в Персии, мне дали имя, какое носят и многие мусульманки.
— Парсийка! Вот почему у вас сари такое вычурное! Садитесь. — Княгиня указала пальцем на стул справа от себя.
Вычурное! Среди соотечественников Первин яркие птицы и гроздья винограда, вышитые на сочного цвета сари шанхайскими мастерами, считались признаками хорошего вкуса. Она смущенно шагнула вперед и едва не оступилась на пути к огромному деревянному креслу.
Адитья уселся на противоположной стороне стола, но подальше — ему не досталось прибора из лиможского фарфора, с золотой каймой. Обезьянка тут же спустилась с его плеча, встала на стол и стала осматриваться.
Махарани Путлабаи сердито хлопнула на обезьянку в ладоши, та спрыгнула на пол. Первин обрадовалась, что зверушка слезла со стола, при этом ее удивило, что шуту позволено сидеть с ними. Видимо, придворный фигляр — не столько слуга, сколько часть свиты.
— Наша почтенная гостья — поверенная из Бомбея, — вкрадчиво сообщил княгине Адитья.
— И почему это поверенная из Бомбея является ко мне с моим кулоном из лунного камня?
Первин вгляделась в махарани и заметила у нее на шее тонкую золотую цепочку, а на ней — кулон с лунным камнем. В первый момент Первин его проглядела, потому что молочно-белый камень сливался с белым шелком сари.
— Он вам очень идет! Рада, что вам понравилось. — Она обязательно лишний раз поблагодарит Вандану при встрече.
— Где вы взяли мой кулон? — осведомилась раджмата, явно не желая никаких отступлений.
— Он из Франции, — пояснила Первин. Оставалось надеяться, что ей не придется пояснять: кулон купила другая и передала ей, потому что сама она не позаботилась о подарках.
— Из Франции? — произнесла махарани, поднимая брови, густые и на удивление темные по контрасту с седыми волосами. — Мой сын всегда говорил, что очень хотел бы посетить эту страну. Но это не французский камень. Камень мой собственный, индийский, любимая тетушка подарила мне его на свадьбу.