Тени города Энкёрст (СИ)

— Да сэр! Так точно, сэр!
— Это, — она слышала, как железный голос полковника надломился, — это Бальдер? Какого хрена?! Что ты с ним сделала?
— Бальдер? — Отозвалась Джин, она планировала купить себе еще несколько мгновений жизни за счет наглой лжи. — Король-освободитель, нэ? Вы шутите, это никак не может быть он. Как можно спутать короля с каким-то неудачником с объеденной рожей?
Она услышала зловещий лязг клинка, выскакивающий из ножен. Похоже, блеф не удался.
— Я с Бальдером полтора года под одними знаменами ходил, — яростный голос полковника заглушал далекие раскаты грома, — плечом к плечу рубился. Я его везде узнаю, сука. Ты, ты шлюха, убила его! Кладите эту мразь, я ей лично башку отрежу. Лично! Слышите?
Она услышала топот стоптанных сапог по свежим лужам. Слышала, как звенят металлические пластины и скрипит кожа перчаток солдатской амуниции позади нее. Хребет усыпало мурашками, а сердце будто сжали в ледяных ладонях. Джин редко молилась, да и в церкви была лишь пару раз в детстве ради бесплатной похлебки, которую у нее тут же отбирали более сильные и более наглые. Закон мира — выживает сильнейший.
Вот он какой — конец.
***
Сырой камень уткнулся ей в скулу, она ощутила склизкую грязь, расползающуюся по щеке. Единственное, и, похоже, последнее, что она увидит в финале своей жизни, это две пары грязных солдатских ботинок. Рука крепко держащая ее запястья за спиной, вдруг резко ослабла, а затем и вовсе отпустила. Джин почувствовала какое-то движение, тонущее в возгласах непонимания. Ботинки сместились в сторону от нее и давление теней отступило. Это был ее шанс. Началась суматоха, неважно, что случилось, но нужно было драпать прямо сейчас, это она понимала предельно ясно.
Резко оттолкнувшись на раскрытых ладонях, Джин уперлась коленями в гладкие, но от того не менее твердые, камни и выпрямилась во весь рост. Сложно было что-то разглядеть из-за спутанных на лице волос, она потянулась рукой к локонам, как рядом, возле виска порхнул свистящий ветер. На мгновение, краем глаза она увидела оперение стрелы. Так же в полуобороте, она едва удержала равновесие, когда тело сержанта Джерноса рухнуло ниц, уткнувшись лицом в вязкую грязь.
— Перегруппироваться! — Верещал Лонг, держась за простреленное плечо. Он и часть стражников уселись возле выстланных из булыжника перил моста, скрываясь от обстрела. — Найдите и взъебите этого стрелка, черт бы вас побрал! Он всего один, ну же!
Джин в один вдох наклонилась к мертвому телу гвардейца и подцепила свой нож. Да, это уже определенно ее нож, честно украденный и честно отработанный. Пусть и впутывающий ее в сплошные беды и невзгоды. От того и радостнее будет его загнать скупщику краденого. Туго набитый кошель будет греть ее ночами куда сильнее, чем бритвенно-острое лезвие. Острое — как ощущения сегодняшнего дня. Острое — как геморрой в жопе. В общем, не приятное такое чувство, да.
Она вскинула руку и схватила масляную лампу, которая каким-то чудом не разбилась и тут же лихо зашвырнула его в окоченевшее тело короля. Стекло разлетелось вдребезги сливаясь с серебряной нитью дождя, оцарапывая шрапнелью удивленных стражников. Масло моментально пропитало белый саванн, и вырывающиеся языки прожорливого пламени немедленно облизали его с головы до пят. Если Бальдеру суждено было уйти в жаре огня, то это предначертание Джин постаралась исполнить напоследок. Ну и чтобы убрать улики за собой, в конце концов.
— Бросайте в воду! Потушите сраную телегу! — Заорал во весь голос командующий.
Джин не будь дурой, сиганула в противоположную сторону к краю моста. Она ободрала ладони, перемахивая через перила моста, когда рядом с ней, буквально в паре сантиметров послышался стальной лязг, а за ним и стук упавшей ветки. Наконечник обломанной стрелы смертоносно блеснул в ярком свете молнии. Девушка сглотнула и вцепилась в нож покрепче, будто он способен защитить ее от выстрела в спину. Она повернулась в сторону речушки, ступая по скользкому краю, пытаясь хоть что-то увидеть в черном потоке бушующей воды. Она подозревала, что в этой воде рыба регулярно всплывает кверху брюхом, и единственный кто способен сплавляться в речке без вреда для себя — это трупы.
 
Да и черт с ним. Джин зажала нос, зажмурила глаза и сиганула в воду, прижав колени к груди, летя в черноту как пушечное ядро в замызганном синем платье.
Маслянистая вода радостно встретила ее пронизывающим холодом, что тысячей игл безжалостно впивался в кожу, норовя проникнуть в самые потаенные уголки ее женского тела. Она дернула ногами, чтобы всплыть, но гуща водорослей и тины вцепились в ее лодыжки, умоляя остаться подольше, пока в ее груди не иссякнет последний пузырек воздуха.
Джин забултыхалась вспенивая воду. Она дернула ногу со всей силы, высвобождая ее из некогда очаровательного сапожка на каблуке, который теперь станет очередным трофеем незадачливого рыбака.
Выныривая над потоком, Джин глубоко вздохнула, жадно глотая воздух, как рыбешка выкинутая на берег. Позади послышался скрип телеги, ругань солдатни, а за ним и всплеск воды. По всей видимости, Его Величество решил искупаться вслед за своей любовницей. Ну что за глупые мысли в твоей голове, Джин? Сейчас нужно думать о том, как выбраться из этой вонючей лужи, поросшей камышами вдоль набережной. Пора поскорее убраться отсюда, и как предлагал Орн — сразу из города, а лучше из страны.
Она выползла на берег, заходясь кашлем и отплевываясь от ужасного вкуса воды. Судя по всему, она находится возле Ярмарочной улицы. Хуже места не придумаешь — сплошь ворье да попрошайки, причем одни улыбаются тебе днем, суля лучшие товары на свете, а вторые, вполне конкретно тебя грабят приставляя лезвие к горлу. Кто из них более честная мразь это тема для отдельных суждений.
Джин ободрала себе все колени на острых камнях покатой набережной и набрала кучу грязи под ногтями, пока поднималась по насыпи. Было похоже, что это она только что выбралась из могилы, а не Бальдер, проплывающий мимо нее в сторону Университета. Девушка сплюнула тошнотворную смесь ила и песка набившегося в рот. Последний точно будет скрипеть на зубах еще несколько дней.
— Держи ее! Держи убийцу!
— Блядь, — выругалась Джин, стряхивая с ноги второй сапог. Босиком она сегодня еще не бегала, а так хотелось наверстать столь досадное упущение. Да кого она обманывает? Ей хотелось ныть, жаловаться, кричать и метать, и вести себя как нормальная женщина на грани истерики. Затем успокоится, представит, что все это дурной сон, а она пожилая женщина у себя дома греет косточки возле камина, вяжет кофточки внучатам и пьет эль, пока старая с косой не нагрянет в смертный час.
Джин, ты теперь не только моралистка, но еще и домоседка. Сегодня она открывала себя с новой стороны, как потайные кармашки с заначкой, найденные в плаще от прежнего владельца. Напрочь испорченные временем и стиркой, но все же. Кстати о плаще, его тоже скинула за ненадобностью. Промокнуть она уже не боялась.
Теперь она набралась полной решимости нарушить собственные правила нахождения на улице ночью. Она как безбашенный мотылек помчалась к самому яркому фонарю, вылезающему из вздутой и облупленной стены кожевенной мастерской. Насколько Джин знала, большинство всяких штучек девчонки из борделя покупали именно там.
Джин мчалась стремглав, шлепая по лужам, в чьем отражении растекались пляшущие огоньки фонарей. Дыхание слилось с сердцебиением, бьющимся жгучим адреналином в висках, она бежала без оглядки, поворачивая на смутно знакомые улочки, но продолжая слышать тяжелый топот за своей спиной.
 
Штырь
Разбойничая жизнь Джефри Штыря не успела толком начаться, как уже тянулась к закату. Но не от глубокой старости, а от сифилиса, оставившего на его лице глубокую яму, вместо носа. Всякий раз, планируя купить себе протез, он тратился на выпивку. Всякий раз выпивая, он жаловался окружающим на отсутствие носа. Этот порочный круг никогда не размыкался.