Философия в университете. Взгляд из Москвы и Шанхая
Поскольку существующие учебные программы редко позволяют надеяться на идеальные условия для преподавания курса китайской философии, то возникает необходимость выработки некой общей стратегии построения пропедевтического курса независимо от целевой аудитории. При неизменности базовых принципов такой стратегии особенности содержания курса, объем доводимой до студентов информации, степень ее конкретизации должны поддаваться корректировке в зависимости от особенностей студенческой аудитории и цели преподавания.
Главный принцип такой стратегии – переход к изучению собственно истории китайской философии только после того, как будут кратко рассмотрены проблемы определения специфики китайской философской традиции и основ ее понятийного аппарата. Лекционный курс имеет смысл начинать с демонстрации наиболее ярких примеров общего и особенного в философских традициях, рожденных крупнейшими локальными цивилизациями.
При этом следует отметить, что концепция А. Е. Лукьянова, хотя и имеет некоторый пропедевтический потенциал (поскольку ориентирована на самые распространенные в китайской философии бинарную и пятеричную структурные модели), в целом менее пригодна для создания на ее основе вводных и неспециализированных (предназначенных не только для специальности «философия») курсов. Прежде всего потому, что она требует от студента безоговорочного принятия ряда дискуссионных постулатов. К таким постулатам относятся, во-первых, не вполне общепринятые истолкования ряда распространенных терминов (например, понятия «архетип»), во-вторых, нацеленность на обязательный поиск в китайском философском тексте некоего рефлексивного отпечатка «китайского космоса» с заранее заданными параметрами функционирования. Однако большинство коллег проф. Лукьянова, с которыми автору данного материала приходилось обсуждать его построения, не вполне согласны ни с его терминологией, ни с тезисом о неизбежном присутствии в тексте целостного «китайского космоса», ни с заданностью его параметров, в некотором смысле лишающей цели исследовательский процесс, ни с истолкованием особенностей «космоса» – то ли субъективно дискурсивной, то ли существующей независимо от дискурса метафизической реальности. В результате возникает риск чрезмерного отрыва пропедевтического курса от конвенционального опыта отечественной синологии. Этой опасностью чревато и жесткое следование приоритетам любой другой целостной и оригинальной историко-философской концепции.
Мы предлагаем при определении «сходств и различий» китайской и иных философских традиций исходить из того, что локальные философии отличаются друг от друга, во-первых, понятийным аппаратом (языком философской рефлексии), во-вторых, способами постановки и решения философских проблем (дискурса); в-третьих, философскими картинами мира, которые, с одной стороны, во многом обусловлены первыми двумя факторами, с другой С складываются под воздействием дофилософского культурного мировоззрения.
Этим положениям соответствуют достаточно конвенциональные для современной российской синологии тезисы об особенностях собственно китайской философии.
1. Главным фактором специфики понятийного аппарата китайской классической философии является то обстоятельство, что иероглифические обозначения философских понятий приходили преимущественно из обыденного китайского языка и оставались его достоянием, – в отличие от западной философской культуры, в которой основу терминологического аппарата составляли специальные слова греческого и латинского корня[101]. Это обусловило широту семантических полей тех иероглифов, которые принялись для обозначения философских понятий. При этом китайский философский понятийный аппарат практически совпадает с лексиконом «высокой» (книжной) культуры и традиционной науки, т. е. является ключом к постижению оснований китайской интеллектуальной традиции в целом.
2. В китайской традиции не сложилась силлогистическая логика западного типа, и ее функциональную методологическую роль играла теоретическая дисциплина (или ряд дисциплин), оперировавшая особого вида классификационными схемами (инь-ян 阴阳, сань цай 三才, у син 五行, ба гуа 八卦, люши сы гуа 六十四卦 и проч.), служившими для систематизации материала и выработки комплексов теоретико-методологических процедур (в том числе прогностических) во всех областях знания[102].
Что касается особенностей философской картины мира в китайской традиции, то они могут быть проиллюстрированы двумя тезисами.
3. В классической китайской философии господствовали натурализм (здесь – взгляд на мир, согласно которому природа выступает универсальным принципом объяснения всего сущего, мир истолковывается исходя из него самого), представления о гомоморфизме макро– и микрокосма. В натуралистической китайской мысли не были самостоятельно выработаны абсолютные аналоги понятий «идеи» и «материи», которые были бы поставлены в такие же контрадикторные отношения, как в западной мысли. Это лишает научного смысла поиск «идеализма» и «матриализма» в китайской философии.
4. Противопоставление, бинарность в китайской философии чаще всего подразумевают взаимодополнение и даже взаимопорождение, оставляя контрадикторность эмоциональной полемике, сфере общественной мысли и политики. В структуре реальности акцентируются факторы целостности и гармонии. Считается, что эта целостность заложена в самой первооснове бытия.
Проиллюстрировать эти черты китайской классической философии посредством ограниченного набора понятий позволяют соображения философа и религиоведа Е. А. Торчинова (1956–2003). Он отмечал, что базовые понятия китайской философии накладываются на условную шкалу этапов космоантропогенеза – процесса саморазвертывания Дао-универсума в мир феноменов[103]. Данное заключение российского синолога говорит о возможности сгруппировать основополагающие для китайской философии и культуры понятия как маркеры общих закономерностей космогенеза. При этом на начальном этапе преподавания вводного курса нет необходимости обращаться к тем описаниям процесса космогенеза, которые представлены в китайской философской классике. На этом этапе ставится иная цель – познакомить обучаемых с минимальным набором понятий китайской философии, используя его для демонстрации принципиальной логики тех моделей космогенеза, с которыми учащиеся будут впоследствии сталкиваться при изучении (в переводе или оригинале) философских текстов.
Терминологическое выражение принципов и логики космогенеза
Исходное основание космогенеза – изначальная недифференцированная целостность.
1) Дао 道 – «Путь», исток мироздания, принцип и алгоритм миропорядка, универсум и Абсолют, пребывающий до развертывания космогенеза в фазе совершенной трансцендентности; космос явит собой процесс и результат саморазвертывания Дао, пронизывающего и объемлющего мир феноменов;
2) хуньдунь 混沌 – «хаос», метафора абсолютной нерасчлененности и единства;
3) wu 无 – «отсутствие/небытие», в совр. философской лексике – «небытие», но в традиции подразумевает некое «неналичное бытие», «предбытие», порождающее «наличие»;
4) юань ци元气 – «изначальная пневма», «изначальное ци»; потенция субстанциальности мира, обусловливающая наличие в нем универсальной космической субстанции ци («энергии», «пневмы», «дыхания»);
5) у цзи 无极 – «Беспредельное», изначальная целостность, осмысляемая по отношению к порогу космогенеза, предполагающему потенциальную дифференциацию;
6) син эр шан形而上 – «надформенное», обобщающее обозначение состояния универсума до появления чувственно воспринимаемых «телесных форм» син 形; объемлет изначальную целостность и начальные этапы ее дифференциации (до рубежа «оформленности»); иероглиф шан 上 – «над», входящий в состав термина, подразумевает и временное, и аксиологическое первенство по отношению к следующей фазе развертывания универсума (в первичной целостности «надформенного» заложен потенциал гармонии, который может быть реализован в мире феноменов).