Тень Древнего (СИ)

- Но я, естественно, отказалась, - покачала головой Хель. - Я богиня смерти, но это не значит, что я убиваю детей лично. Моя вотчина - это именно посмертие.
- Да. Именно после двойного отказа в помощи жрец помешался. Он начал искать любые способы продлить жизнь своей жене. Вступил на запретный путь. Но ему было всё равно. Он не мог потерять свою любовь. Однако, жрец не успел. Родился мальчик, но со своим рождением унёс жизнь своей матери. Горе новоиспечённого отца было безгранично. Он не мог даже посмотреть на собственного сына. Отправил его подальше от себя, лишь бы не видеть. А сам продолжил свои эксперименты. Теперь уже в надежде на воскрешение своей любимой, но не только. С её гибелью он испытал страх смерти. Настоящий, неподдельный страх. И именно тогда его желание сместилось на сохранение своей собственной жизни. Ну а дальше, как ты понимаешь, он добился своего, став первым бессмертным этого мира.
- И стал набирать учеников, дабы покорить этот мир? - уточнил я.
- Нет. У него уже были ученики. Это другие жрецы, что почитали его как святого и принявшие его мировоззрение. Именно тогда верхушка моей церкви поголовно превратилась в нежить, и свершилось её самое глубокое падение. К счастью, не все разделяли его взгляды. Многие сбежали на другой континент, где восстановили церковь. Они не дали переползти заразе на Гранос, выжигая калёным железом любые намёки. Помогли объединиться враждующим королевствам, чтобы оттолкнуть нападавших. Хоть и ненадолго, но этого оказалось достаточно. С тех пор поддерживается хрупкий мир между континентами. Император опасается совершить новое нападение, боясь повторения случившегося. Ведь именно тогда его власть пошатнулась. Появились те, кто перестал следовать за ним во всём. Он не может уничтожить их, но и они не могут уничтожить его. Такое равновесие длится уже многие сотни лет. И ты пошатнул его, убив одного из лордов. Маленький камешек, который может запустить огромную лавину. И даже мы не знаем, к чему она может привести.
- Да, сейчас все лорды-некроманты и их подчинённые собирают верные войска. Никто не знает, что произойдёт дальше. Всё стало слишком хаотичным. Вполне может начаться война всех против всех. Или же они объединятся, чтобы стереть с лица земли угрозу, что осмелилась убить одного из них, - перевела на меня взгляд Хель. - Именно поэтому я хочу дать тебе то оружие, что способно пошатнуть этот баланс.
- Оружие? - неверяще переспросил я.
Чтобы Хель, и вмешалась, дав что-то способное уничтожить некромантов. Это странно.
- Оружие, что способно принести пользу в определённых руках, - улыбнулась она. - Моё прощение.
- А? - замер я.
- Любой некромант, что поможет в уничтожении Императора и после этого добровольно сломает свою филактерию, получит моё прощение. Я не стану пытать или уничтожать его душу. Просто очищу и отпущу в круг перерождения.
- Это… действительно сильное оружие, - понимающе кивнул. - Правда, согласятся немногие. Очень немногие.
- Я бы даже сказала, считанные единицы. Они слишком привыкли считать себя бессмертными. И добровольно умереть… Нет, они на такое не пойдут. Но не все. Есть те, кто уже устал от этой нежизни. Или те, кто осознал ошибки своей молодости, но уже ничего не может исправить, опасаясь моего справедливого гнева. И если это поможет в более глобальной цели, то я готова отступить от своей мести за предательство. Иногда стоит посмотреть на свои обиды с другой стороны. Ведь они не должны мешать твоей настоящей цели.
- Хорошо. Я использую этот дар, если выпадет подобная возможность, - склонил я голову перед богиней.
Действительно, шансов очень мало, что кто-то согласится на такое предложение. Но кто сказал, что их нет совсем? Хоть малейший шанс может дать результат. Иногда один человек способен перевернуть всю шахматную доску. Ведь даже пешка подле короля может ознаменовать его мат.
- Думаю, теперь ты понимаешь причины, побудившие Императора стать тем, кем он сейчас является. Не знаю, поможет ли тебе это чем-то или нет. Но я даже рада немного выговориться. Надеюсь, у тебя всё получится, - исчезла богиня жизни после своих слов.
 
- Можешь попробовать передать моё предложение и Императору, - на миг замявшись, произнесла Хель. - Правда, я сомневаюсь, что он согласится. Слишком глубоко он погрузился в свои страхи. Боюсь, его уже ничего не сможет спасти. Только смерть.
- Посмотрим. Если получится с ним поговорить, - скептично хмыкнул я. - Но надеюсь, удастся его убить и без встречи глаза в глаза.
- Это уже только твоё решение. Я могу дать лишь выбор, - кивнула богиня. - Тогда до встречи, мой потомок. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся, когда ты будешь свободен.
Как ветер исчезла Хель после своих слов.
- И что она имела ввиду? - чертыхнулся я. - Свободен от чего? От плена этого континента? Или она имела ввиду что-то другое? Никогда этих богинь до конца не поймёшь. В любом случае, хватит об этом думать. Пора двигаться дальше.
Я вышел из пещеры, вернув на место плющ, скрывающий её вход. И двинулся дальше. Нужно поскорее добраться до северных руин, куда я изначально и отправлялся. Даже интересно, что будет ждать меня там. Ловушка? Новые знакомства? Или пустота? Никогда не знаешь, что ждёт на твоём пути. Но так даже интересней жить.
Глава 5
В церкви была вся Москва, родные и знакомые. И во время обряда обручения, в блестящем освещении церкви, в кругу разряженных женщин, девушек и мужчин в белых галстуках, фраках и мундирах, не переставал прилично-тихий говор, который преимущественно затевали мужчины, между тем как женщины были поглощены наблюдением всех подробностей столь всегда затрогивающего их священнодействия.
В кружке самом близком к невесте были ее две сестры: Долли и старшая, спокойная красавица Львова, приехавшая из-за границы.
– Что же это Мари в лиловом, точно черное, на свадьбу? – говорила Корсунская.
– С ее цветом лица одно спасенье… – отвечала Друбецкая. – Я удивляюсь, зачем они вечером сделали свадьбу. Это купечество…
– Красивее. Я тоже венчалась вечером, – отвечала Корсунская и вздохнула, вспомнив о том, как мила она была в этот день, как смешно был влюблен ее муж и как теперь все другое.
– Говорят, что кто больше десяти раз бывает шафером, тот не женится; хотел десятый быть, чтобы застраховаться, но место было занято, – говорил граф Синявин хорошенькой княжне Чарской, которая имела на него виды.
Чарская отвечала ему только улыбкой. Она смотрела на Кити, думая о том, как и когда она будет стоять с графом Синявиным в положении Кити и как она тогда напомнит ему его теперешнюю шутку.
Щербацкий говорил старой фрейлине Николаевой, что он намерен надеть венец на шиньон Кити, чтоб она была счастлива.
– Не надо было надевать шиньона, – отвечала Николаева, давно решившая, что если старый вдовец, которого она ловила, женится на ней, то свадьба будет самая простая. – Я не люблю этот фаст. [4]
Сергей Иванович говорил с Дарьей Дмитриевной, шутя уверяя ее, что обычай уезжать после свадьбы распространяется потому, что новобрачным всегда бывает несколько совестно.
– Брат ваш может гордиться. Она чудо как мила. Я думаю, вам завидно?
– Я уже это пережил, Дарья Дмитриевна, – отвечал он, и лицо его неожиданно приняло грустное и серьезное выражение.
Степан Аркадьич рассказывал свояченице свой каламбур о разводе.
– Надо поправить венок, – отвечала она, не слушая его.
 
– Как жаль, что она так подурнела, – говорила графиня Нордстон Львовой. – А все-таки он не стоит ее пальца. Не правда ли?
– Нет, он мне очень нравится. Не оттого, что он будущий beaufrère [5], – отвечала Львова. – И как он хорошо себя держит! А это так трудно держать себя хорошо в этом положении – не быть смешным. А он не смешон, не натянут, он видно, что тронут.