Прибытие (СИ)
— Это точно, — поддакнул я.
На этом наш такой познавательный разговор завершился. Потому что мы подошли к дедам. Они уже успели похоронить трупы, перевернуть телегу и теперь сидели, разделывая тушу вепря. Шипы с позвоночника лежали отдельно. Возле шипов отдельной кучкой лежали ценности, снятые с покойных. Я понимающе кивнул и сразу же подошёл к ним, на ходу подбирая свой рюкзак и доставая мешок, где уже лежали ценности с фашистов.
Мимоходом отметил, что они догадались одеть Сергея. По крайней мере на нём сейчас красовались штаны и рубаха, а не майка с трусами. А вот рука Сергея была перетянута белой тряпкой, пропитавшейся свежей кровью. На мой вопросительный взгляд дед ответил.
— За шип ухватился голой рукой, старый хрыч, — он покачал головой. — А ведь я его предупреждал, что штуки эти дюже острые. Так, Митяй, ты, как самый молодой, сгоняй до реки, воды принеси. Руки помыть, да мясо обмыть. Оно вон как получилось, почти полностью запеклось, сейчас солью присыплем, и на пару дней точно хватит.
— А куда воды-то набрать? — Митяй покрутил головой и тут увидел котелок. — Сюда что ли?
— Стой, не трожь! — я среагировал поздно, да и дед не сообразил сразу, куда парень грабли свои тянет.
— И что уставился, увалень? Деревенщина чумазая? — гаркнула из котелка голова на немецком, которого, надо сказать, Митяй не понимал.
— Ой, мама, — почему-то шепотом проговорил парень и сел на землю. — Что это такое?
И вот как ему объяснить, если мы сами никак не поймём, чем же является голова Ганса фон Вюрта.
Глава 6
Так уж получилось, что верхом поехали дед с Сергеем. Они-то деревенские, до ещё детство прошло их в деревни до войны. Тогда многие ребятишки умели верхом скакать. А вот я — нет. Пару раз помниться без седла проехал, когда с дедом на дачу ездили, в которую он дом в родной деревне превратил. Да пару раз сам дед меня в седло к себе брал, когда я совсем ещё пацанёнком был. Я даже помню эти моменты с трудом. В общем, пока Сергей откачивал Митяя после его встречи с Вюртом, я украдкой попробовал взгромоздиться в седло. Один раз даже получилось сесть и даже лицом в ту сторону, в которую надо. Но на этом дело застопорилось. Дед вздохнул и сказал.
— Слезай, не позорься. Время появится, будешь учиться. Не известно, сколько здесь без привычных выхлопных газов жить придётся. Ты, Ромка, боюсь, зачахнешь совсем без ароматов цивилизации. — Он покачал головой и забрал у меня поводья.
— И как я поеду? — спросил я у него мрачно. — Рядом побегу? За стремя держась?
— Это тоже надо уметь, а ты не умеешь. Хорошо ещё, что лошадей не боишься, а то, совсем кранты были бы. В телеге поедешь. — Решил он, и направился к Сергею, чтобы помочь тому отматерить Вюрта.
Ганс, похоже, обиделся, потому что заткнулся и не подавал признаков жизни. Если бы я не знал, что уничтожить эту дрянь чрезвычайно сложно, решил бы, что кто-то из дедов не сдержался. По мне так, невелика потеря. В качестве источника информации у нас теперь есть Митяй, который о мире, в котором мы оказались, знает куда как побольше, чем голова фашиста недобитого, который здесь жил в своём крохотном мирке таких же чокнутых ублюдков. Никакой другой цели, кроме цели отомстить — у них не было. Делами за пределами своего замка они, похоже, не интересовались. Иначе как объяснить его незнание того, что здесь уже пару десятков лет происходит? Это можно объяснить тем, что Вюрт нам наврал с три короба — но, скорее всего, нет. Эти твари действительно ничего не знали про закрывшие доступы в большой мир порталы. Иначе чего бы ему так нецензурно удивляться телеге, в которую забросили котелок?
Собрались мы в путь довольно быстро. Мясо хряка Сергей пропёк просто волшебно, ха-ха, три раза. Соль в запасе у нас имелась. Воду очухавшийся Митяй принёс всё-таки в котелке, из которого на время вытряхнули голову. Наскоро перекусив, мы тронулись в путь.
Я развалился в телеге на сене. Благо костюм был на мне достаточно плотный и я не испытывал неудобства от такой колючей подстилки. Лошадью правил Митяй. Я же, чтобы было чем заняться, рассматривал меч, который мне дед отдал вместе с ножнами.
Простая рукоять, достаточно длинная, чтобы можно было перехватить её двумя руками. Достаточно широкая гарда. Никаких тебе завитушек, драгоценных камней и чего-то в этом духе. Очень простое и эффективное оружие. Я смотрел на лезвие так долго, что внезапно, у меня зарябило в глазах и показалось, что лезвие не такое чистое, как выглядит на первый взгляд. По всей длине клинка сама структура стали образовывала множество завитушек, переплетающихся друг с другом и составляющий один непрерывный узор.
Напряжение в глазах нарастало, и тут в голове словно лопнула с тихим звоном натягиваемая струна. Дзинь. Сразу стало немного легче, но на зеркальное лезвие упала бурая капля.
— Чёрт подери, — пробормотал я, вытаскивая платок из кармана рюкзака.
— Что с тобой? — Митяй оглянулся, чтобы посмотреть, что там у него за спиной за возня началась.
— Кровь из носа пошла, — я свернул платок и засунул в закровившую ноздрю.
Плеснул из фляжки воды на руку и другим платком кое-как вытер меч, по большему счёту растерев кровь по лезвию. Посмотрел на солнце, вроде чистый. После этого сунул меч в ножны. Платки на привале сожгу. Почему-то после знакомства с любящим кровушку Вюртом, оставлять её где бы то ни было не слишком хотелось. А с мечом явно что-то не так. И к задаче научиться им владеть прибавляется задача выяснить, что же именно с ним не так.
— Это не слишком хорошо, — протянул Митяй. — Тебе бы к целителю показаться.
— Обязательно. Вот как только до целителя доберёмся, так сразу и покажусь. — Я лёг, заведя руки за голову. Вообще, как только Митяй узнал, что я поеду на телеге, его отношение ко мне неуловимо изменилось. Стало панибратским что ли. А ещё в его голосе начали появляться, ну, не знаю, покровительственные нотки что ли.
— Зря ты так. О здоровье нужно заботиться смолоду, — наставительно произнёс паренёк, который как бы не моложе меня. — В нашей деревне целительница молодая — Даша. Она в университете в Кёльне училась. Но, уехать отсюда невозможно, вот и начали студентов, которые бесплатно университеты заканчивают по баронствам распределять.
— В каком университете она училась? В Кёльне? — я аж привстал, опираясь на локти.
— Так борон фон Майснер центральный городок своего баронства назвал. Говорил, что так ему легче разлуку с родиной переносить. А его детям всё равно. Не переделывать же. К тому же все привыкли уже. Кёльн так Кёльн, какая разница?
— Да никакой, — я снова лёг на спину и принялся разглядывать облака, которые величественно проплывали над нами. — Кёльн так Кёльн. Целительница-то красивая?
— Да, красавица, — и Митяй расплылся в придурковатой улыбке.
— Тогда точно зайду, — я усмехнулся. — Давненько я к хорошеньким целительницам не заглядывал.
Почему-то никаких истерик я в себе не отмечал. Тот первый порыв, когда я подумал, что деды с ума сошли и людей уже мочат, прошёл бесследно. Я довольно спокойно принял факт нашего попадания. Деды, кстати, тоже. Может быть, это сказывалась почти бессонная ночь, может быть что-то эти идиоты из Аненербе намудрили. На самом деле всё было неважно, почти как название городка, а котором, оказывается, есть Академия, и в ней училась красавица-целительница. Важным было только то, что сам факт нашего попадания нас не особенно волновал. Это была проблема выживания, а жить нам ой как хотелось.
— Так значит, ты слуга господ Охотников? — внезапно заявил Митяй. Я чуть воздухом не подавился. Уставился в его спину и медленно спросил.
— Почему ты так решил?
— Ну как же, ездить верхом все господа умеют, даже, когда бензина хватало они часто верховые прогулки устраивали. — Довольно логично всё разложил по полочкам этот деревенский философ.
— Угу, — протянул я. — Это ты верно заметил. А так да, я личный слуга Александра Белова, считай, что раб.