Горячий шоколад на троих (СИ)

Она сразу же поняла, к какому замку может подойти этот ключик. Однажды в детстве, играя в прятки, она спряталась в шкафу матушки Елены и там, между простынями, нашла маленький сундучок. Пока ее искали, она попыталась открыть сундучок, но тщетно. В итоге обнаружила ее матушка Елена, хотя она и не играла в прятки, а просто по какой-то надобности открыла шкаф и запустила руки в белье. За это Титу отправили в сарай и заставили очистить целую сотню кукурузных початков. Наказание, по мнению девочки, было слишком суровым: прятаться в шкафу среди туфель и простыней — невеликий проступок. И вот теперь, вскрыв сундук, Тита поняла, что наказали ее тогда вовсе не за то, что она пряталась в шкафу, а за то, что она слишком близко подобралась к тайне матушки Елены. В сундуке хранились письма, отправленные матери неким Хосе Тревиньо, и ее дневник. Прочитав все бумаги и сопоставив все даты, Тита в подробностях узнала историю любви матушки к этому Хосе. Ее единственной любви.
Ей не позволили выйти за него замуж, потому что в его жилах текла кровь черных рабов. Рядом с городом обосновалась колония чернокожих, бежавших из США от Гражданской войны и линчевания. Хосе был плодом незаконной любви Хосе Тревиньо-старшего и красивой негритянки. Когда родители матушки Елены узнали, что их дочь влюблена в мулата, они ужаснулись и поспешили выдать ее замуж за Хуана Де ла Гарса, отца Титы. Но даже свадьба не смогла помешать переписке с Хуаном. И не только переписке. Ведь если верить этим письмам, настоящим отцом Гертрудис был Хосе, а не Хуан. Узнав, что беременна, матушка Елена хотела бежать с возлюбленным, но, ожидая его ночью на балконе, стала свидетельницей ужасной сцены. Незнакомец, появившись из ниоткуда, из темноты, без всякой причины заколол ее Хосе. Матушка Елена долго горевала, но — ничего не поделаешь — осталась жить с законным мужем. Хуан Де ла Гарса и знать не знал об этой истории. Лишь несколько лет спустя, когда родилась Тита и он отправился в таверну отпраздновать ее рождение, какой-то сплетник нашептал ему, кто на самом деле был отцом Гертрудис. От этого страшного известия у него случился сердечный приступ, унесший его в могилу. Вот и все…
Тита почувствовала себя виноватой, что влезла в тайну матери. Кроме того, она не знала, как поступить с письмами. Сначала она думала их сжечь, но, поразмыслив, отказалась от этой идеи: раз уж мать не решилась на такое, то и ей не пристало. Поэтому она сложила письма и дневник обратно в сундучок и вернула его на прежнее место.
Когда матушку Елену зарывали в землю, Тита впервые за эти дни искренне расплакалась. Она оплакивала не злобную фурию, которая терзала ее, пока была жива, но женщину, познавшую любовь и лишившуюся ее. И она поклялась на материнской могиле, что не отступится от своей любви, чего бы ей это ни стоило. В тот момент ей казалось, что ее истинная любовь — Джон. Он все это время находился рядом и поддерживал ее. Но, увидев, как к склепу приближается группа людей, а среди них — Педро и Росаура, Тита усомнилась в своих чувствах.
Росаура несла перед собой большой округлившийся живот. Увидев Титу, она подошла и с плачем обняла ее, то же сделал и Педро. И от его объятия тело Титы затрепетало, как желе. Тита благословила покойницу за то, что она дала ей повод вновь увидеть Педро. Впрочем, этот мужчина не заслуживал ее любви. Не он ли сбежал и бросил ее, будто последний слабак? Нет, она не могла его простить.
По дороге на ранчо Джон взял Титу за руку, а та крепко сжала его ладонь, чтобы показать всем, что их связывает нечто большее, чем дружба. Она хотела, чтобы Педро испытал ту же боль, что и она сама, когда видела его с сестрой.
Педро, прищурившись, внимательно наблюдал за обоими. Ему не нравилось, что Джон вот так запросто держит Титу за руку, а та шепчет что-то ему на ухо. В чем дело? Тита принадлежит лишь ему, и он не позволит, чтобы ее у него отняли. Особенно теперь, когда со смертью матушки Елены исчезло единственное препятствие для их союза.
Продолжение следует…
 
Рецепт восьмой:
чампандонго[14]
 Глава VIII 
 Август 
 
Чампандонго
ИНГРЕДИЕНТЫ:
250 граммов говяжьего фарша;
250 граммов свиного фарша;
200 граммов грецких орехов;
200 граммов миндаля;
1 луковица;
1 аситрон;[15]
2 помидора;
сахар;
250 граммов сливок;
250 граммов овечьего сыра;
250 граммов моле;
тмин;
куриный бульон;
кукурузные тортильи; растительное масло.
Способ приготовления
Мелко нарубить лук и обжарить вместе с мясом на небольшом количестве масла. Во время жарки всыпать молотый тмин и ложку сахара.
Как всегда, нарезая лук, Тита рыдала в три ручья. Глаза так застилало слезами, что она ненароком порезала палец. Вскрикнув от боли и гнева, она как ни в чем не бывало продолжила готовить чампандонго. Отвлекаться на порез было некогда. Джон собирался зайти попросить ее руки, и на то, чтобы приготовить отличный ужин, оставалось каких-то полчаса. А Тита ненавидела спешить.
Она всегда отводила на приготовление пищи столько времени, сколько требовалось, и организовывала все таким образом, чтобы стряпать без суеты и спешки, — поэтому ей и удавалось готовить превосходные блюда в срок. Но сейчас Тита запаздывала, торопилась как на пожар, вот и полоснула ножом по пальцу.
Причина опоздания крылась в племяннице, очаровательной малютке трех месяцев отроду, которая родилась, как и Тита, недоношенной. Росаура была так подавлена смертью матери, что, разрешившись от бремени раньше срока, не находила в себе сил кормить дочурку грудью.
Но на этот раз Тита даже не пыталась примерить роль кормилицы, как с племянником. Возможно, опыт подсказал ей, что не стоит слишком сильно привязываться к детям, если они не твои собственные.
Вместо молока Тита по примеру Начи давала Эсперансе кисель-атоле и чай — то, что ела она сама, когда была беззащитной крохой. Имя племяннице тоже придумала Тита. Педро хотел, чтобы его дочку звали Хосефитой — одним из уменьшительных от полного имени Титы. Но тетка решительно воспротивилась. Не хватало еще, чтобы племянница унаследовала вместе с именем ее судьбу. Явление девочки в этот мир и без того было не безоблачным. Роды протекали с тяжелыми осложнениями. Джону даже пришлось сделать операцию, чтобы вытащить роженицу с того света. Правда, рожать после этого она больше не могла.
Джон объяснил Тите, что иногда случается аномалия и плацента не только прирастает к матке, но вживляется в нее так, что при рождении ребенка ее невозможно отделить. Она врастает настолько глубоко, что если неподготовленный человек попытается вытащить плаценту за пуповину, то может вырвать всю матку. Поэтому в таких случаях требуется операция по удалению матки, после которой женщина на всю жизнь лишается возможности забеременеть.
Росауру прооперировали не потому, что Джону не хватало опыта: просто не было другого способа отделить плаценту. Вот и осталась Эсперанса единственной и самой младшей дочерью. А значит, если следовать семейной традиции, именно она должна была заботиться о матери до конца ее дней. Возможно, Эсперанса уже заранее знала, что ее ожидает в этом мире, потому-то и не спешила покинуть материнскую утробу. Тита молила Бога, чтобы Росауре не пришло в голову продолжить эту жестокую традицию. И дабы избежать ненужных ассоциаций, наотрез отказалась делиться с племянницей своим именем и добилась того, чтобы ту назвали Эсперансой.
И тем не менее кое в чем Эсперанса следовала пути, проторенному ее теткой. Например, она все время проводила на кухне: ее мать еще не оправилась от родов, а Тита могла следить за ней лишь здесь. Эсперанса расцветала среди ароматов и запахов этого жаркого местечка, на киселях и чаях.